Роботы вместо актеров и тотальное погружение: как технологии меняют театр

Одно из ведущих направлений в музыке сейчас — электронное, где главное — не акустические инструменты, а компьютерные технологии. Живопись, выставки и музейные ивенты давно вышли за пределы традиционных экспозиций с гидами или лекциями. Зачастую это перформансы, а иногда даже квесты или другие мероприятия с вовлечением посетителей в действие. В театре "новыми технологиями" долгое время считалось использование экранов и видео в спектакле, хотя это уже давно не что-то инновационное. Декорации, которые нельзя потрогать, актеры, которых нельзя увидеть, зрители, которых нет, — все эти странные и, казалось бы, неприемлемые вещи для постановок достигаются с помощью самых передовых изобретений, которые современные режиссеры не боятся применять. Они используют их не для удивления публики, а для передачи собственной идеи. Роботы вместо актеров Эффект "зловещей долины" — гипотеза, согласно которой робот, выглядящий и действующий как человек, будет вызывать отвращение у людей. Именно на этой теории и строится новый спектакль "Зловещая долина" от немецко-швейцарского проекта Rimini Protokoll. В центре сцены сидит немецкий писатель Томас Мелле, он читает лекцию, попутно ставя человеческую идентичность под сомнение: "Разве вы никогда не испытывали проблем с вводом капчи?" — спрашивает он зрителей. Из затылка у него торчат провода, он двигается рывками, а его ступня поворачивается на 360 градусов — это андроид, точная копия Мелле. При посещении этого спектакля вы вряд ли испытаете тот самый эффект ужаса, который присущ "зловещей долине", — слишком уж обрывисты движения двойника, речь не синхронизирована со ртом, а на протяжении всего времени слышны все его механические движения. Но, может, это и хорошо: лучше внутри себя переживать и думать о воздействии механизмов и их месте в нашей жизни, чем испытать сложный психологический опыт, с которым не всегда можно справиться. "Если ты не знаешь, что перед тобой робот, и гадаешь — актер ли это, который притворяется роботом, или робот, который притворяется актером, — эффект может быть сильнее", — говорит театральный критик Анастасия Паукер. Тем не менее это единственный спектакль в мире с использованием андроида, а постановок с использованием искусственного интеллекта вовсе не существует. Спектакль на экране На российской сцене видеотрансляцию можно найти в спектакле "Текст" режиссера Максима Диденко. Он пускается в крайность и из видеоэкранов строит абсолютно все декорации на сцене. Огромные передвижные дисплеи занимают все пространство сцены — от стены до стены, от пола до потолка, порой они меняются местами, меняя и пространство сцены. В этой зоне разворачивается история обычного парня из Лобни, которого оклеветали в хранении наркотиков, за что он отправляется в тюрьму. Это нуарная история о простых парнях с района, где все герои свои действия транслируют на эти самые огромные экраны в режиме онлайн, снимая на телефон. Похожее использование можно встретить в спектакле "Психоз" по посмертной пьесе британского драматурга Сары Кейн, которая задала новый вектор развития театральной эстетики. На огромных экранах транслируется 3D-видеоряд, который идет параллельно тексту — его озвучивает хор "внутренних голосов" (это артистки разных возрастов). Иногда видеоряд, действия актрис и текст совпадают, превращаясь в гармоничное целое, но порой рикошетят, создавая абсолютно неведомые, новые смыслы. Чтобы отойти от привычного использования экранов и видеотрансляций, режиссеры придумывают им новое применение. Один из ярких примеров в российском театре — Константин Богомолов, в чьих спектаклях это уже привычная часть действия. "На них часто, например, выводятся комментарии самого режиссера спектакля, ремарки, которые он делает к действию, — рассказала эксперт. — Либо он снимает артистов на сцене и дает на экранах крупные планы, как это происходит в спектакле "Три сестры" (который идет на сцене МХТ им. Чехова — прим. ТАСС). В данном случае экран нужен для того, чтобы снизить градус актерского существования — экран позволяет им говорить тихо, сдерживать эмоции и достигать эффекта какими-то минимальными, казалось бы, средствами. Экран в данной ситуации такая уловка, которая позволяет приспособиться к материалу и найти для него актуальный язык". Аудиоэффекты Гораздо интереснее, когда в спектакле появляются наушники. Голос, вещающий только для одного человека, добавляет происходящему особой интимности. "Есть спектакль Семена Александровского в библиотеке СТД — "Время, которое", — поделилась Паукер. — Это аудиоспектакль для одного зрителя, он получает огромный альбом и вместе с ним наушники, в которых звучит текст пьесы Аси Волошиной, озвученный разными артистами — Дмитрием Брусникиным, Василием Буткевичем, Натальей Теняковой, Алексеем Любимовым и другими. Этот текст посвящен 1940-м годам и истории задержаний. Режиссер и драматург смыкают две реальности — современность и прошлое — как на уровне текста, так и на уровне художественного инструментария". Благодаря этому происходит полное погружение в атмосферу, особенно когда ты закрываешь глаза. Погружению способствуют и особые запахи библиотеки — пространства, в котором времени будто не существует. Летом Rimini Protokoll задумали адаптировать для России свой проект "Утополис". Впервые они поставили его в Манчестере, и он чем-то похож на Remote Moscow или Remote Saint-Petersburg, только тема тут — утопия. Это четырех- или пятичасовая прогулка по городу с наушниками и специальным портативным устройством. "Подобно тому, как в Remote водят по улицам, тут тоже будут водить по городу. Важно, что зрители ходят по значимым общественным, социальным пространствам — больница, университет, спортивная площадка и так далее. Они смотрят на эти места под необычным, не свойственным нашей жизни ракурсом, позитивным. Это попытка взглянуть на сферы общественной жизни, которые обычно не вызывают позитивных эмоций, в ином ключе", — поделилась эксперт. Здесь технологии помогают прожить нестандартный опыт или, наоборот, вспомнить давно забытый — например, детство. В спектакле "Мам, привет" нет актеров, нет зрительного зала, нет сцены: каждый сам выбирает для себя маршрут спектакля — есть наушники, есть записи, видеоинсталляции и многое другое. С помощью тактильных ощущений, запаха, цвета и звука каждому предлагают попробовать пройти путь от детских обид до взрослого осознания. В огромном пространстве разворачивается цепочка детских событий-воспоминаний. От мам мы не всегда слышим от них то, что хотели бы, а то, что они нам говорят, порой пропускаем мимо ушей. Этот спектакль — хороший шанс понять, что в этих сложных отношениях было упущено и что пора изменить, пока не стало совсем поздно. Свет как один из героев Роберт Уилсон — один из режиссеров-новаторов, у которого свет в спектакле играет чуть ли не главную роль в концепции повествования. Приступая к работе над постановкой "Сказки Пушкина" на сцене Театра наций, он изучил не только сказки Пушкина, но и весь контекст, которым они окружены: иллюстрации, созданные по мотивам, фольклор, который так или иначе проникал в работы автора. Поэтому в спектакле так много деталей, благодаря которым эта работа остается на стыке разных жанров: драматического спектакля, пантомимы, кинематографа, цирка, современного танца и музыки (которую к этому спектаклю написал знаменитый американский фолк-дуэт CocoRosie). На той же сцене Театра наций идет другой не менее впечатляющий спектакль — "Гамлет-коллаж" — от не менее титулованного режиссера Робера Лепажа. Канадский мэтр придумал особое сценическое пространство — подвижный куб, на стены которого проецируются различные видео. В спектакле всего один актер — Евгений Миронов, который играет все роли шекспировской трагедии. Ему приходится довольно непросто, куб крутится, пол становится потолком, соседняя стена — полом, иногда приходится вылезать из люков с разных сторон, и все это в процессе сложнейшего драматургического события. Мультимедиа вместо декораций Интересно, что, несмотря на популярность использования голограмм во время концертов (так было с концертом Майкла Джексона и Марии Каллас, когда зрители благодаря технологиям смогли насладиться "живыми" выступлениями любимых артистов), в театре они не используются активно. Однако многие режиссеры пытаются экспериментировать с VR-технологиями. Об одном из таких опытов рассказал театральный критик и блогер Иван Иванов: "В спектаклях, построенных на базе VR-технологий, вы надеваете очки, наушники и оказываетесь буквально внутри видеоряда. Куда бы вы ни повернули голову — всюду другая реальность. Вы можете обнаружить себя на высоте, в космосе, во рту у актера или в теле трупа. Робер Лепаж устраивал путешествие по самым знаменитым библиотекам мира, Бьорк предлагала зашить ей сердце или станцевать с ней на побережье. В России был проект "Клетка с попугаями" режиссера Максима Диденко. Это, пожалуй, самый заметный опыт использования технологии российским постановщиком. Тем не менее и Максим, и все его коллеги подчеркивают, что технология еще далека от совершенства. Видны швы, пиксели. Продакшн выходит дорогим, а в результате получается не столько театр, сколько "интерактивное кино". Спектакль в телефоне Технологии могут влиять и на саму форму спектакля, более того — из их специфики могут рождаться совершенно новые форматы. Хороший пример — спектакль лесосибирского театра "Поиск", который назывался "Лесосибирск Лойс". Эта история о школьниках-подростках, поэтому действие перенесено в самую актуальную для них среду — социальную сеть "ВКонтакте". В этой виртуальной реальности и происходят все события — знакомства, выстраивание взаимоотношений, подставы, предательства. Он пользовался невероятной популярностью, в особенности у подростков. Еще один прием — когда перед спектаклем зрителей собирают в одном чате, где происходит действие. Каждый может писать туда или просто читать. Так происходит в спектакле режиссера Васи Березина "Синяя птица в "Синей птице". "Это интервенция в МХАТ им. Горького, — рассказывает Паукер. — Там уже более 100 лет идет спектакль Станиславского "Синяя птица". Вы, заговорщики, встречаетесь перед спектаклем (а это детский спектакль, поэтому это где-то 12 утра в воскресенье), Вася всех добавляет в чат в мессенджере, потом все рассаживаются в зале, берут наушники и на протяжении всего спектакля слушают Васины комментарии: как он осмысляет этот акт искусства, произошедший сто лет назад, сегодня. Он тончайше и очень нежно это делает. Это очень крутая история, потому что большая часть зрителей сидит на одном спектакле, а вы сидите вроде как в этой реальности, но на самом деле пребываете над ней", — добавила эксперт. Технологии заменят все в театре? Бояться тут точно нечего. Театр просто отражает то, что неминуемо происходит с нами в жизни, ничего сверх того, что мы и так видим каждый день, мы особо там не увидим. "Я не думаю, что надо чего-то бояться и беречь традиции от технического вмешательства. Как ни странно, режиссер Кэти Митчелл, которая существует на очень высоком технологическом уровне (никто в мире не умеет так мастерски работать со съемкой), при этом абсолютно следует традиции Станиславского. На самом деле, она достаточно олд-скульный режиссер, ее учитель — Лев Додин. Технологии помогают ей сохранять тот градус достоверности, о котором как раз говорил Станиславский", — подтвердила Паукер. Такого же мнения придерживается и Иванов: "Современный театр стремится к интерактивности. Люди начали дни и ночи проводить перед экранами, поэтому театр старается предложить им принципиально иной способ вовлечения в действие, нежели созерцательный. И если псевдоиммерсивными бродилками-аттракционами уже мало кого удивишь, то территория медиа и виртуальной реальности еще остается недоосвоенной. VR-технологии сейчас выглядят как тупиковая ветвь развития театрального искусства, очередной аттракцион, который понравится разве что тем, кто никогда в виртуальной реальности не был. Но интеграция в тело спектакля артефактов и принципов социальных медиа выглядит уже как потенциально сильный художественный инструмент. Оказалось, что зрители как "общество спектакля" и пользователи, смотрящие на мир через странички социальных сетей, очень похожи". Кадрия Садыкова