Так получилось, что последнюю свою роль, главную роль, Быстрицкая сыграла в моем спектакле "Любовный круг" по Сомерсету Моэму. Это было открытие, все об этом много писали, потому что Моэм никогда не шел в Малом театре. Это было впервые, и мне было важно назначить кого-то неожиданного на главную роль. И когда я выбрал Быстрицкую, я убедился, с какой отдачей она работала и как она пошла мне навстречу. Мы все привыкли видеть ее этакой grande dame, величественной героиней, она всегда играла сильные драматические роли. Хотя бы вспомнить "Тихий Дон" и другие ее фильмы. А здесь надо было сыграть этакую grande coquette, комедийную роль, характерную. И я вдруг понял, когда увидел, с какой жадностью она репетирует, что она, оказывается, не наигралась в своей жизни в комедийные, характерные роли. Она была счастлива, что ей досталось именно такое амплуа. Может быть, поздно, но у нее были прекрасные партнеры — Борис Клюев, Василий Бочкарев, и этот любовный круг действительно возникал на сцене на радость зрителям. Все их провожали всегда стоя. Вообще она человек закрытый, и никто не знает, сколько в ее жизни было испытаний. Кажется, что у нее все премии, все звания, все ордена. Она и представляла Федерацию гимнастики, болела за девчонок за рубежом, и была президентом бильярдного союза. Казалось бы, Быстрицкая — везде. Но никто не знает каких-то ее личных тайн. Даже когда она не могла играть в театре, актриса до последнего, каждый год приезжала 9 мая и участвовала в сборном концерте. Она исполняла одну-две военные песни под легкий аккомпанемент, и это было что-то невероятное, потому что они всегда брали за душу зал. И, конечно, когда появлялась Быстрицкая вся в орденах, все вспоминали, что она действительно из немногих, кто остался. Кто-то ее боялся в Малом театре, говорили, что она была очень строгая. И Быстрицкая действительно не могла простить партнеру какие-то огрехи и всегда потом после спектакля говорила: "Давай еще пройдем, давай еще поработаем над этим". Она всю свою жизнь посвятила искусству и была настоящим трудоголиком. Вся ее жизнь была брошена на альтарь искусству, поэтому у нее не было яркой личной жизни, но она сделала свой выбор и осталась большой, великой актрисой. Для Малого театра — это последняя народная артистка Советского союза. Элина Авраамовна никогда не допускала по отношению к себе никакого амикошонства, мужчины не могли фривольно к ней подойти. Я даже знаю, что иногда на гастролях, например, актриса выходила из лифта и шла пешком по лестнице, если ее кто-то слишком пристально рассматривал. Она всегда соблюдала дистанцию. Однажды она даже осадила одного генерала, который слишком фривольно к ней подошел, чтобы подарить цветы. Быстрицкая всегда была строгой с мужчинами, и не допускала никого в личную жизнь. Не давала снимать свои квартиру и дачу, что любят делать современные артисты. Актриса считала, что должна оставаться какая-то тайна. И по молодости она тоже проявляла характер. Например, на одном из комсомольских собраний она дала пощечину одному из ухажеров, и не скрывала этого. Для нее это было принципиально. Быстрицкая — требовательная актриса. Она честно могла сказать, что что-то не понимает, или ей скучно. Но я из тех режиссеров, которым очень нравилось это, потому что другие иногда наоборот обижались. А мне импонировала ее откровенность, потому что мы делали общее дело. Мы по-настоящему подружились, и потом я часто бывал у нее дома, мы ездили на дачу. Элина Авраамовна действительно закрытый человек, но если ей уж кто-то нравился, то все — он точно свой. А строгость — это важно. Не стоит забывать, что она выпустила свой курс, и работала, как педагог. Она мне говорила, что молодые актеры должны сразу понять, что театр — это не просто тусовка, а служение. Это она вкладывала в мальчишек и девчонок: это даже не работа, а что-то выше. Так старики Малого театра представляли себе сцену. Не просто бытовой выход с выученным текстом, а служение! Вот в чем была ее строгость. Кстати, многие из ее студентов потом стали успешными актерами. И вообще, конечно, ее строптивый характер — больше имидж, потому что когда к ней кто-то из актеров или актрис подходил за советом, она всегда его давала. Больше того, когда мы репетировали, она подсказывала какие-то свои личные секретики молодым актерам и актрисам: где нужно сделать паузу, как выйти на аплодисменты. И мне это было очень дорого, потому что такое знала только она. Быстрицкая прекрасно понимала силу и форму актерской игры — всегда с художником вместе обсуждала все эскизы. Ей было очень важно, как она выглядела. В том же спектакле "Любовный круг" мы победили время: она стала играть его, когда ей было уже около 80-ти лет, но никто этого не замечал. У нее был прелестный брючный костюм, она выходила в шляпке. В этом смысле она стопроцентный соавтор и режиссера, и художника. Она всегда следила за тем, как выглядит, как она двигается. В нашем спектакле, например, Быстрицкая попросила, чтобы ей поставили рояль. Мы специально придумали сцену с роялем, чтобы у нее был такой ностальгический кусочек, когда она грустит о прошлом. Быстрицкая действительно очень пластична, она регулировала все, вплоть до высоты каблучков, чтобы быть легкой и подвижной. Она вымеряла ее по миллиметрам. Актриса всегда сама делала грим и никого к себе не подпускала. У нее была особая диета — за неделю до спектакля она уже совершенно по-другому питалась. Она была ослепительной красоты женщина. Мужчины и весь зал замирали при виде ее, каждое ее появление вызывало аплодисменты. Такую актрису уже нигде не найти! Она была такая одна, настоящая звезда.
