«Играем мы на сцене или пишем - главное не слава, не блеск»
Волгоградские драматические театры в этом году соревнуются в классике. На самую большую дерзость решился «Молодежный» и его режиссер Владимир Бондаренко, взяв в репертуар «Чайку». Птицу по сюжету пьесы убили. А спектакль расправил крылья и полетел к зрителям. Чехов, в моем понимании и обожании, - бесконечная глубина. Настолько бесконечная, что любой постановщик – а их за более чем вековую историю пьесы множество, всегда рискует в неё провалиться. А если при этом у него получится вынырнуть, то уже не остаётся ничего другого, как скользить по поверхности. Ещё в школе ученики узнают, что «Чайка» - пьеса новаторская и ломающая традиции старого театра. Наверное поэтому, когда эти школьники становятся взрослыми режиссёрами, они пытаются крушить традиции, декадентствовать в сценографии, ломать нервы актерам и вообще выдумывать перфомансы и другие инсталляции. Ничего этого в новом спектакле волгоградского молодежного, слава Богу, нет, и спасибо Владимиру Бондаренко за бережное отношение к Антону Павловичу. Хотя небольшой соблазн все же случился. Финальная сцена, эмоционально сильная, как залипшая пластинка, повторяющая одни и те же фразы действующих лиц, сопровождается музыкой «Show must go on» - хорошо, что только музыкой, без слов. Других «новаторских» приёмчиков, отсылающих к современной действительности, я не заметила. Если кто забыл, напомню, что «Чайка» по жанру определена автором, как комедия. Притом, что весь сюжет проклеен драматическими перипетиями, а главный герой в финале застрелился. В этом - Чехов, кто этого не понимает, уже не объяснишь. У Бондаренко комедия получилась. Зал понимающе реагирует на юмористические фразы героев, придуманы мизансцены, соответствующие ситуации. В случае с чеховскими пьесами, от режиссера зависит лишь 50%. Остальное, как бы постановщик не старался, должны вывезти актеры. «Пьеса удачно подходит в плане распределения ролей для нашей труппы», - объяснял Владимир Бондаренко. Лично меня убедил Владимир Захаров – ему посчастливилось сыграть доктора Дорна, ирония и шутки которого рассыпаны по всей пьесе, жанр которой, напомню, - комедия. Александр Масленников (Сорин) – настоящий мхатовский старик. Вероника Куксова, не совсем в классических костюмах Аркадиной, брызжет харизмой и энергетикой Вероники Куксовой – всех громче, всех заметнее, всех подавляющей. Для роли Аркадиной, это, наверное, и неплохо – она должна быть примадонной, питающейся всеобщим вниманием. Весь мир – к её ногам, «перед актрисой все готовы падать ниц». Игорь Мишин (Тригорин) – на мягких лапах Игоря Мишина. «Вялый, рыхлый, всегда покорный - неужели это может нравиться женщине?». Исследователи чеховского творчества обычно говорят, что Тригорин – прототип самого автора. По мне, так Дорн – куда больше Чехов. Екатерина Резникова (Нина Заречная) – юна и пока только прелестна. Роль Нины вообще космически сложна. Как у оперных певиц – когда голос крепнет, набирает силы, глубины и колористики, параметры уже к тому времени - не Чио-Чио-Сан. Приходится принимать театральную условность, и слушать волшебное пение нехрупких оперных див. Здесь все так же, только наоборот: актрисе, в первых действиях игравшей полёт мотылька, сложно в последних монологах заставить зрителя поверить: «В нашем деле - все равно, играем мы на сцене или пишем - главное не слава, не блеск, не то, о чем я мечтала, а уменье терпеть. Умей нести свой крест и веруй. Я верую и мне не так больно, и когда я думаю о своем призвании, то не боюсь жизни». И особенно: «Вы не понимаете этого состояния, когда чувствуешь, что играешь ужасно». Максима Перова (Треплев) поклонницы волгоградской «Молодежки» любят почти безусловно. Без букета цветов сцену он обычно не покидает. Этого, пожалуй, уже достаточно, чтобы поручить ему роль Константина. Мне же увиделось, что «Чайка» подходит нашему городу и Молодежному театру. Его небольшой зал в этом случае запрограммирован на аншлаги. Потому что разобранная на цитаты, «Чайка» найдет отклик в сердце провинциального образованного человека, который знает, что вся наша жизнь – лишь сюжет для небольшого рассказа. И ещё потому, что Чехов в театре – это всегда лучше, чем «Пять старух и Кот Кочерыжка».
