Любовь как движущий мотив всей жизни. Семейный фотоальбом Валерия Гаркалина

Актер Валерий Гаркалин на сцене и в жизни производит впечатление никогда не унывающего человека. И мало кто догадывается, как ему это дается. Самая большая любовь его жизни – жена Екатерина – умерла десять лет назад. После этой потери в душе артиста образовалась пустота, которую ничем не заполнить. «Мама пыталась избавиться от меня разными способами» С мамой Валентиной Вячеславовной (слева) и тетей Марией Корнеевной// фото: личный архив – Я появился на свет 11 апреля 1954 года в Москве. В роддоме меня заразили полиомиелитом, отчего на всю жизнь у меня сохранилась небольшая хромота... Мои родители не были коренными москвичами, они приехали – по призыву партии и правительства – восстанавливать столицу после войны. Жили в общежитии, в Ростокино. На момент моего рождения родители еще не зарегистрировали свой брак. Папа был очень красив, нравился женщинам и продолжал гулять. Время такое было: недавно окончилась страшная война, мужчин было очень мало, и те, что были, пользовались повышенным спросом. Мама же, когда я родился, была еще совсем юная – 19 лет. Поняв, что возлюбленный не спешит жениться на ней, она пыталась избавиться от меня разными способами. Последним был аборт, на который она записалась, но уже перед дверью в кабинет врача передумала и решила оставить меня. Мой отец, Борис Алексеевич Гаркалин, был выходцем из Тамбовской области. Он был мастеровым человеком. Всю жизнь проработал в автомастерских, дослужившись до начальника. Мама, Валентина Вячеславовна, родилась в деревне Дюдево, что под Минском. В эту деревню к моей замечательной бабушке Дусе я был отправлен на воспитание и оздоровление после страшной болезни... Жизнь моих родителей в Москве шла своим чередом. Они продвигались по службе, все больше становились москвичами. У них родился второй ребенок, моя младшая сестра Марина. Мама с папой наконец поженились, а я получил свою нынешнюю фамилию Гаркалин. Меня забрали в столицу, где родителям предоставили одну комнату в коммунальной квартире в Сыромятниках. «Театр манил меня. Но облом случился везде» Выступление студентов в Гнесинском училище (1978 г.) // фото: личный архив Гаркалин учился профессии актера театра кукол // фото: личный архив – После школы я пошел прослушиваться во все московские театральные институты одновременно. Именно театр манил меня. Только ВГИК остался в стороне. Облом случился везде. Меня не взяли никуда, отсеяв еще на предварительных турах. Мне пришлось пойти работать на завод контрольно-измерительных приборов слесарем КИП. При моей хромоте ничто не мешало мне освободиться от военного призыва. Я же, снедаемый чувством, что должен пойти служить, как и все окружавшие меня сверстники, наоборот, всячески пытался затушевать проблемы с ногами. Родина направила меня выполнять священный долг на Дальний Восток. Вернувшись из армии, я опять подал документы во все столичные институты и училища. И опять не подошел решительно нигде и никому. Спасла меня мама. Она вычитала в «Вечерней Москве», что Гнесинское музыкальное училище совместно с Московским театром кукол проводит набор студентов на обучение профессии актера театра кукол. Это маленькое сообщение перевернуло всю мою жизнь... С тех пор прошло около сорока лет, но я и сейчас не знаю, что послужило основным побудительным мотивом для зачисления меня на курс. (После окончания учебы у Валерия Гаркалина был период работы в Кемерово, после чего он вернулся в Москву и окончил режиссерский факультет ГИТИСа. – Ред.) «Проснулся я без вещей, сильно избитый» Кадр из фильма «Катала» – Моей крестной матерью в кинематографе стала наша с женой подруга Ганна Слуцки, прекрасный драматург и жена моего друга и соученика Бориса Слуцкого. Ее соавтор Сергей Бодров запускался на «Мосфильме» с картиной «Катала». Искали актера на главную роль. По сценарию это был карточный шулер с благородной душой. Сережа хотел новое лицо, еще не растиражированное на экране. Ганна отправила его посмотреть мой спектакль «Контракт». Сереже я понравился, он предложил мою кандидатуру объединению. Киношному начальству я почему-то не подошел, и они отклонили предложение. Но Бодров проявил редкую в нашем кино принципиальность и сказал, что либо будет снимать меня, либо пусть объединение само вылезает из дерьма, в которое себя загнало. Начальство сломалось и утвердило меня на роль. Так я стал «каталой», человеком, уважаемым в определенных кругах. После «Каталы» меня впервые начали узнавать на улице. После многих лет безвестности, длительной невостребованности это грело душу. Наступил 1990 год. Страна менялась не по дням, а по часам. После успеха «Каталы» меня начали приглашать сниматься. Замечательный режиссер Николай Рашеев, снявший «Бумбараша», утвердил меня на роль человека-волка в фильме «Оберег». Картина снималась в Чехословакии, где мне делали очень сложный грим... Увы, история моей поездки на съемки закончилась трагично. Я получил приличные деньги и накупил жене и дочери массу всяческих тряпок и подарков – в Москве ведь уже ничего не было. По дороге домой я с кем-то выпил, куда-то меня отвезли продолжить. В общем, проснулся я без вещей, сильно избитый и в таком виде появился дома... «Вспоминая те съемки, не уверен, что это было со мной» С Инной Чуриковой в картине «Ширли-мырли» – Сниматься у Владимира Меньшова в фильме «Ширли-мырли» было для меня подлинным удовольствием. Он оказался не только человеком талантливым, профессиональным, но и очень образованным, следящим за всеми явлениями, происходящими в театре и кино. Уже много лет мы регулярно встречаемся на значимых театральных премьерах, причем, как правило, не на гламурных, раскрученных в СМИ, а на настоящих театральных спектаклях-откровениях. Ему всё интересно, он живет этим... Сегодня, вспоминая те съемки, я даже не до конца уверен, что всё это было со мной. Какая-то оторопь берет, что это именно я одновременно сыграл вместе с Инной Чуриковой и Арменом Джигарханяном, Роланом Быковым и Олегом Ефремовым, Нонной Мордюковой и Любовью Полищук, Олегом Табаковым и Евгением Весником, Львом Борисовым и Ниной Алисовой, Анатолием Кузнецовым и Алексеем Булдаковым. Я уж не говорю о моей главной партнерше Вере Алентовой. «Врачи считали, что детей у нас не будет» Фото: личный архив – История нашей с Катенькой жизни началась в конце октября 1977 года. Я учился тогда на четвертом курсе. Мы готовили дипломные спектакли. Но иногда проигрывали и спектакли курсовые, сделанные раньше. Одним из них были «Алые паруса» по повести Александра Грина. Я привычно был готов к отсутствию зрителей. Но в кромешной тьме зрительного зала сидела девушка, напряженно и внимательно следившая за происходящим на сцене. Она была крупная, с пышной копной волос. Я начал играть с удвоенной энергией. Чем больше восхищения я замечал в глазах девушки, тем больше она мне нравилась. По окончании репетиции я выяснил, что зовут ее Катя и что несколько дней назад ее приняли на службу в педагогическую часть театра. Практически с того дня мы и начали встречаться. 13 января 1983 года родилась наша доченька Ника. Это воистину был подарок небес. Врачи считали, что детей у Катеньки не будет никогда. Поэтому появление маленькой девочки для нас оказалось сродни чуду. «Жена вытащила меня с того света» Фото: Сергей Иванов – Жена была для меня самым большим другом, а в 2008 году, когда я перенес два инфаркта, она просто вытащила меня с того света... Но меньше чем через год после этого не стало самой Катеньки. За полгода до трагедии я заметил, что она стала сильно худеть. Сначала мы этому радовались, а потом поняли, что это произошло из-за тяжелой болезни. У Катеньки диагностировали рак. Прямо перед смертью жена отправила мне трогательное сообщение: «Если и была в моей жизни радость, то ее приносил ты, Валерик». Когда трагедия произошла, дочь полдня скрывала от меня уход Катеньки – боялась за мое сердце. Говорят, что время лечит, но без своей любимой я стал совершенно беспомощным. Я напряженно всматриваюсь в годы, дни, мгновения, из которых складывалась наша жизнь, ощущаю нарождающееся новое понимание ее роли в моем становлении, успехах, медленно, с непрекращающейся болью подхожу к осмыслению того явления, которым, несомненно, была Катенька. Хотя, когда я говорю о новом понимании, я немного лукавлю. Я всегда подспудно чувствовал, знал, что только наша любовь была основным движущим мотивом всей нашей жизни. И когда не стало Катеньки, мое существование потеряло свой основной смысл, свелось к некой имитации жизни, внешне вполне успешной и наполненной. Я по-прежнему снимаюсь в кино, играю на сцене, руковожу курсом в РИТИ. Даже езжу отдыхать и принимаю предписанные мне таблетки. Только вот зачем? Ведь улучшение качества жизни и тем более ее продление разумно только тогда, когда существует четкое понимание главного – зачем всё это нужно...