Владимир Урин: создание нового движет театром, помогая ему оставаться живым

Генеральный директор Большого театра Владимир Урин накануне завершения 243 сезона рассказал в интервью РИА Новости о том, как изменилась жизнь театра за время его работы, что удалось, и какие проблемы еще предстоит решить, высказал свое мнение о присоединении Камерного театра Покровского, ставшего третьей сценой ГАБТа, о перспективах и проблемах, связанных с этим, рассказал о предстоящих гастролях, о непреходящей проблеме борьбы со спекулянтами и о сложной конкурентной среде, в которой существует сегодня музыкальный театр. Беседовала Наталия Курова. – Наша первая большая беседа с вами состоялась в год вашего первого сезона на посту гендиректора ГАБТа, когда вы только знакомились и старались понять проблемы и нужды каждого коллектива такой огромной театральной страны, как ГАБТ. Тогда еще ощущалась у вас тоска по родному Музыкальному театру имени Станиславского и Немировича-Данченко. Как сегодня, спустя шесть лет, вы чувствуете себя здесь? Стал ли Большой театр вашим родным домом? Как изменилась жизнь главного музыкального театра страны за эти годы? – Большой обладает уникальной способностью вбирать в себя все лучшее, собирать талантливых людей, и это замечательно. Что изменилось? Что касается коллектива, то надо сказать, что совсем немного людей сменилось в команде за эти годы. Конечно, жизнь идет, и кто-то приходит, но в основном мы работаем с той командой, которая была. Шесть лет – это серьезный срок. И если в первое время я скучал и ностальгически возвращался в Музыкальный театр, то сегодня у меня такого ощущения уже нет. Многое из того, что было в том доме, ушло, он изменился, а ГАБТ в большой степени стал своим. – Сегодня все в театре налажено, все службы работают, все идет своим чередом, все, как вы считали нужным и необходимым, сделано? – Мы занимаемся таким делом, где ничего устояться не может и никогда нельзя сказать, что все уже достигнуто, все уже сделано. Каждый новый спектакль, каждый новый проект – и все надо начинать заново. Приходит новый режиссер, хореограф, идет пристройка к нему артистов, приглашенных и наших, хора, оркестра, всей постановочной части. В театре не бывает сегодня, как и вчера, и завтра, как сегодня, потому что практически каждый месяц меняется ситуация в зависимости от того, кто приходит, кто ставит. Жизнь театра очень многообразная и меняющаяся. Но если говорить о прокате текущего репертуара, а не о создании нового, что, по сути, движет театром, помогая ему оставаться живым, интересным, то, в общем, это уже устоявшаяся система. Мы сегодня не хватаемся лихорадочно, не ищем исполнителей, а делаем это заранее – за год, полтора, два. Постановочная команда чаще всего определяется за три года. То есть существуют определенные ритмы работы, которая в этом смысле, можно сказать твердо, налажена. Если говорить о прокате текущего репертуара, то специальные подразделения театра работают сегодня в достаточно ритмичном режиме. Сейчас на дворе июнь 2019 года, а у нас весь 244 сезон (2019-2020) спланирован не только по премьерам и гастролям, он спланирован весь по текущему репертуару. И если вы меня спросите, что идет такого-то числа на Исторической, Новой или Камерной сцене, я сразу вам отвечу. Вот в таком режиме работает Большой театр. И чем беспокойнее первая часть, о которой я говорил – создание новых постановок, и чем мы меньше существуем в привычном режиме, тем лучше. Потому что как только мы успокоимся, наберем нужные обоймы постановщиков, хореографов и будем знать, чего нам ожидать, и что будет завтра, то это значит, что наступает творческая стагнация. – Завершается 243-й театральный сезон. Были и еще предстоят, не сомневаюсь, интересные премьеры и гастроли… Было много хвалебных и менее оптимистичных высказываний по поводу уже происшедшего. Что, по вашему мнению, удалось, а что вызывает некоторое сожаление? Какова ваша внутренняя, самая объективная оценка? – Вы знаете, я никогда не отвечаю на эти вопросы Конечно, у нас внутри есть такая оценка: что получилось и что нет. Мы ее никому не сообщаем, это наше внутреннее дело. И надо сказать, что оценка эта иногда со временем меняется и приобретает совсем другой неожиданный оттенок. К примеру, работа, которая нам казалась творчески интересной, на которую мы очень рассчитывали, не находит отклика у зрителей или находит, но у небольшой его части. Более того, в последнее время пропасть, которая существует между зрительским отношением и оценкой критики, становится все больше. Часто спектакли, высоко отмеченные критикой, зрительского успеха не имеют и, наоборот, получившие средний балл от профессионалов, встречены публикой с огромным интересом. И здесь очень важно себя не обманывать. Мы должны понимать, что работаем не на критику, а на зрителя. Это главное. Конечно, мы должны прислушиваться к голосам критиков, к тем специалистам, к которым мы относимся с уважением, мнению которых доверяем, понимая, что оно высокопрофессионально и не ангажировано. Когда я говорю о критике, я имею в виду серьезную критику, а не журналистов, которые сегодня много пишут о театре вообще и музыкальном в частности. Для театра чаще всего это малоинтересные высказывания. Поэтому когда вы спрашиваете, как мы оцениваем сезон внутри театра, отвечаю: с очень разных позиций, не идя на поводу у зрителя, но учитывая его интерес к театру, но и не подстраиваясь под вкус критики. – А что случилось с планируемой на этот сезон балетной премьерой "Красавин-Самодуров", которая должна была состояться в июле? – С ней все в порядке. Просто так сложились обстоятельства – Вячеславу Самодурову понадобилось больше времени для репетиций, что было невозможно в связи с нашими гастролями. Мы просто перенесли эту премьеру на следующий сезон, она не будет называться "Красавин-Самодуров", это было рабочее название. Теперь это будет "Танцемания", дополненная еще двумя работами молодых хореографов, – вечер из трех одноактных балетов. – Как прошел первый сезон Камерной сцены им. Покровского в ее новом качестве – в качестве третьей сцены Большого театра? Какие проблемы пришлось решать в связи с присоединением? Не стало ли это слишком большой нагрузкой для ГАБТа и не потерял ли при этом Камерный театр? – Вы задали очень сложный вопрос. Мы согласились на это объединение в силу стечения целой массы обстоятельств. И приняли решение только после того, как получили согласие сторон и серьезно обсудили все за и против. Сказать, что у нас есть сегодня готовый рецепт этого решения, я не могу. Прошло слишком мало времени, чуть больше полугода. Выпущено только две премьеры – "Один день Ивана Денисовича" и "Телефон.Медиум". И вот сейчас третья премьера… Большой театр сегодня – это огромный организм. Когда я пришел, у меня было такое ощущение, что хорошо бы немного сократиться, уж очень театр большой, неповоротливый. И увеличивать груз этого корабля, мне кажется, неправильно. Большой превращается в какой-то театральный комбинат – когда одна сцена, вторая, третья, четвертая, пятая… Я знаю только одно – творчество рождается там, где собираются единомышленники, где объединяются люди со своими театральными идеями и пытаются их осуществить. Собрать их в таком "комбинате" нереально, потому что масштабы размывают сам творческий процесс. Слишком много появляется привходящих ситуаций и проблем. – Я абсолютно согласна с вами. Но при этом есть одно обстоятельство, важное для жизни Камерной сцены: марка Большого театра может помочь ему начать долгожданную реконструкцию? – Конечно, марка Большого театра может дать Камерной сцене возможность решить ряд важных жизненных вопросов. Театр Покровского давно мечтал о реконструкции, но, похоже, что это станет возможным только под организационной крышей Большого театра. Сейчас мы решаем вопросы по финансированию проектных работ. Я надеюсь, что все состоится. И если удастся осуществить реконструкцию, тогда у Камерной сцены появятся совсем другие возможности – будет зрительный зал на 450-500 мест (сейчас их чуть меньше 200), нормальная оркестровая яма и сцена со всеми необходимыми условиями для постановки. Но жить они, конечно, должны своей самостоятельной творческой жизнью, и прежде всего у них должны появиться свои творческие лидеры. И не из Большого театра, поскольку у нас достаточно серьезных проблем, связанных с Исторической и Новой сценами, со строительством филиала Большого театра в Калининграде. Необходимо думать о самостоятельности, прежде всего творческой, чтобы Камерная сцена была не на задворках наших планов. Нужен художественный руководитель Камерной сцены, и сегодня мы думаем, кто бы это мог быть. Возможно, не один, а два руководителя, не исключаю, что даже команда. Возможно, лидером станет кто-то из приглашенных режиссеров или дирижеров, которые придут со своими интересными новыми идеями. Но мы не торопимся, это должен быть очень естественный процесс. – А что касается труппы Камерного театра, она подверглась сокращению? – Труппа сохранена. Было четкое обещание с нашей стороны, что в течение двух лет никого трогать не будем и только через сезон подойдем к тому, что, если кто-то не очень занят в репертуаре, не востребован, проведем аттестацию этих людей. Уже готов список премьер Камерной сцены на новый сезон. На афише появятся спектакли "Маленький трубочист" Бенджамина Бриттена, "Искатели жемчуга" Жоржа Бизе, "Гостиный двор" Василия Пашкевича. – Как обстоит дело с вокалистами? Не испытывает ли Большой, как, собственно говоря, любой другой музыкальный театр, недостаток в солистах? Я имею в виду басы и тенора, о которых мы с вами говорили еще в прошлый раз. – Разговор об этом может быть темой отдельного интервью. Дело все в том, что сегодня музыкальный театр существует в очень серьезной конкурентной среде. И это не только Москва, где существовали раньше Большой и Музыкальный театр им. Станиславского и Немировича-Данченко, а теперь есть еще Новая опера, Геликон-опера, театр Сац и, кроме этого, все чаще в концертном исполнении представляют оперы консерватория, "Зарядье", Дом музыки, Зал Чайковского. Все они работают на нашем поле. Очень серьезная сегодня российская конкурентная среда, я уж не говорю о Мариинском театре, но еще сильные театры в Екатеринбурге, Перми, Уфе, Казани. Но, самое главное, мы существуем в очень сложной конкурентной среде в мировом оперном пространстве. Эта третья составляющая является очень важной сегодня, поскольку либо театр конкурентоспособен, и о нем говорят, как о серьезном игроке на оперном поле, либо нет. Зрители могут простить певца, который допустил какую-то оплошность в исполнении в любом другом театре, но не в Большом. Уровень требований к Большому совсем другой. – Такие требования предъявляет публика ко всем составляющим искусства Большого театра. Но, может быть, в опере все сложнее? – Есть еще одно важное обстоятельство. Балет – это уже сложившийся коллектив со своими премьерами, солистами и кордебалетом, которые работают в Большом, изредка выезжая и радуя зрителей в других театрах своим искусством. Наш балет полностью обеспечивает и премьеры, и текущий репертуар Большого театра. В опере все по-другому. Конечно, у нас есть своя труппа, но она не может обеспечить тот большой и разнообразный репертуар, который существует в театре. Оперные певцы абсолютно свободны. Не важно, где ты живешь – в Самаре или Красноярске. Если тебе бог дал голос и музыкальный талант, то завтра ты уже поешь в Москве и Петербурге, а дальше тебя приглашают в Париж, Милан и так далее. Контрактные отношения в оперном театре совсем иные. Когда я говорил о том, что природа не рожает басов и теноров столько, чтобы обеспечить все театры, то эта проблема остается, но к ней добавляется проблема рынка музыкального театра. Раньше, в советское время, все было просто – все лучшее собиралось в Большом, никого никуда не пускали, и когда мы приходили на спектакль в Большой театр, то могли в одном спектакле услышать сразу несколько блистательных звезд. В России много выдающихся певцов, которые сегодня поют в мире. Они поют и на сцене Большого театра, но это лишь часть их творческой биографии. Им интересно работать с разными дирижерами, режиссерами. Вот что я имею в виду, когда говорю, что Большой театр находится в этой конкурентной среде. Удается ли нам всегда обеспечить высочайший уровень, соответствующий главному театру страну, думаю, что не всегда. Могу сказать в свое оправдание, хоть это и слабое утешение, что таким же образом дела обстоят и в других театрах, равновеликих Большому. Я знаю театры, где на премьеру собирают лучших певцов. Но если вы придете на четвертый или седьмой спектакль, то ничего подобного не услышите. И тут я могу похвастаться. Мне кажется, что нам удалось добиться очень серьезного рывка с точки зрения профессионального уровня певческого и музыкального в спектаклях текущего репертуара, а мы их даем вместе с концертами более двухсот пятидесяти на Новой и Исторической сценах. На сегодняшний день специальная служба в Большом работает на систему приглашения певцов. И когда говорю о приглашенных, я имею в виду не только зарубежных, но и наших российских вокалистов. – В решении этой проблемы вам помогает существующая в Большом театре молодежная оперная программа? – Безусловно. Участники молодежной оперной программы – это те, кем мы укрепляем нашу основную труппу, обновив ее. Если вы зайдете на наш сайт и посмотрите на список оперной труппы, то многие фамилии окажутся для вас незнакомыми. Это та молодежь, которая пришла завоевывать свои позиции в Большом театре. Мы берем в сезон по 2-3 человека в труппу. Сейчас в труппе 56 человек. – А балетная труппа тоже требует постоянного пополнения? – Да, конечно. Каждый год 8-10 человек мы набираем в балетную труппу. Зарубежных артистов практически не берем, но иногда приглашаем на исполнение каких-то ролей. Это нормальный естественный процесс. У нас есть Московская академия хореографии и Вагановская академия, и естественно, что лучших ее выпускников мы приглашаем в Большой театр. Художественный руководитель балета Махар Вазиев отслеживает учеников в процессе обучения, и ближе к выпускному экзамену мы уже знаем, кого возьмем. С оперными певцами все по-другому – их не готовят как артистов, их обучают вокалу. Актерское мастерство они осваивают в театре. – Насколько болезненно переносит театр, когда случаются неприятности, в результате которых такие премьеры, как Лантратов, выбывают из рабочего процесса? Как чувствует себя артист и когда вновь вернется на сцену Большого? – Это очень болезненные ситуации прежде всего потому, что это судьба наших артистов, а в данном случае нашего премьера, который за последние годы сделал много интересных творческих работ. Да, так случилось, к сожалению, в балете это бывает, он вынужден оставить театр почти на целый сезон. Была операция, сейчас идет процесс восстановления. Пока все идет нормально, и мы очень надеемся, что с нового сезона Владислав вернется в театр и на сцену. – Вы пригласили в театр молодых руководителей – Махара Вазиева и Тугана Сохиева. По прошествии времени вы можете с уверенностью сказать, что ваш выбор оказался правильным? – Думаю, да. Махар Вазиев – высочайшего класса балетный специалист, человек, который погружен в работу труппы с утра и до ночи. Он не пропускает ни одной репетиции, прогона, спектакля. Он жесткий требовательный руководитель, но учитывая, насколько высока сегодня планка требований к балету Большого театра, надо уметь держать ее на соответствующем уровне. Что касается Тугана Сохиева, в сфере его интересов в первую очередь оркестр. Туган погружен в музыку. Сам дирижирует многими спектаклями, следит за состоянием труппы, лично участвует в формировании всех составов, принимает решения по приглашению солистов. Весь процесс настроен на музыкальное разнообразие, на поиск талантливых людей, это можно только приветствовать. Огорчает лишь одно – Туган делит себя между своим оркестром в Тулузе и Большим театром, хотя отдает сегодня театру большую часть своего времени. Тут ничего сделать нельзя, потому что так сегодня живут практически все дирижеры мира. – В этом сезоне Большому предстоят серьезные гастроли в Австралию и Лондон. – Любые гастроли серьезные и особые. Совсем скоро балет отправляется в Австралию, где покажет "Драгоценности" Джорджа Баланчина и "Спартак" Юрия Григоровича. Одно из представлений "Спартака" будет транслироваться на специальных экранах, установленных на улице, чтобы как можно больше людей могли бесплатно посмотреть этот прекрасный балет. В Лондон, где мы выступаем в Ковент-Гардене, везем пять названий. Это наша классика, и мы посвящаем гастроли Виктору Хоххаузеру, который вместе со своей супругой Лилиан в течение 60 лет возили на гастроли Большой и другие российские театры. Его вклад в дело культурного обмена огромен. Мы везем то, что уже показывали, и это просьба приглашающей стороны и пожелания Лилиан. Главное, чтобы спектакли прошли на высоком профессиональном уровне, чтобы исполнительское мастерство было достойно имени Большого театра. – Планируете ли вы открытие новых благотворительных программ в предстоящем сезоне? – Мы оставляем все, что есть – программа "Большой молодым" и наши программы студентам и социально незащищенным слоям общества. Главное, чтобы они не превратились в формальность, а достигали той цели, которая поставлена. Расширять такие программы пока не планируем. – Как решаются проблемы с распространением билетов? Есть ли успехи в борьбе со спекулянтами? – Успехи в борьбе со спекулянтами не очень большие, потому что закон, который мы лоббировали, касающийся как раз борьбы со спекулянтами, застрял в Думе после первого чтения. И на сегодняшний день движения нет. Более того, там планируют внести такие изменения, которые по сути своей сведут на нет все, ради чего мы это делали. В таком случае я считаю, что лучше оставить эту ситуацию, как было, и не принимать этот закон. Главное, что предлагали вместе с Минкультуры, – запретить перекупку билетов, если это не санкционировано самим театром. То есть имеют на это право только те контрагенты, которым мы даем лицензию на продажу наших билетов, все остальное сделать вне закона. И еще один вопрос – о сдаче билетов. Были серьезные реальные жалобы от тех, кто купил билеты, но не смог пойти по каким-то причинам. Театр принял решение, в соответствии с которым эти зрители имеют возможность сдать билеты на повторную реализацию с возвратом большей части стоимости билета. Мы позаимствовали эту систему у Ковент-Гардена. Надо сказать, что мы все-таки очень серьезно ограничили возможности спекулянтов. Сегодня спекуляция совсем не в тех масштабах, как раньше, а гораздо меньше. Но то, что мы эту ситуацию целиком закрыли, этого сказать не могу. Да, мы и не можем этого сделать без помощи государства, без соответствующих законов. Пока их не будет, все будет продолжаться. – Какие сюрпризы ждут зрителей в новом сезоне? Кого из знаменитых певцов, режиссеров, хореографов будете приглашать? – Все, что касается режиссеров и хореографов, мы эти планы объявили, и они известны. А певцов – мы их объявим в начале сезона. – А Анна Нетребко не собирается выступить вновь на сцене Большого тетра? – С Анной у нас заключен контракт, она планирует спеть у нас в "Саломее" в 2021 году в совместной постановке Большого театра и Метрополитен-оперы. Впереди много интересного. Уверен, мы не разочаруем наших зрителей.