Юлия Такшина: Как только начинаешь ощущать себя гением, умираешь как актер

Мелодрама «Вера» выйдет осенью на канале «Домашний». Юлия Такшина, сыгравшая в нем главную роль, рассказала «Вечерней Москве» о своей новой работе. Популярность Юлии Такшиной принесла работа в знаменитом сериале «Не родись красивой» — роль вечно интригующей красавицы-секретарши. В новом телесезоне мы увидим актрису в четырехсерийной остросюжетной мелодраме «Вера». — Юлия, что скажете о новой работе? Вам самой нравится эта история? — Конечно! Если бы это было не так, я бы в ней не участвовала. (Улыбается.) История очень интересно написана. К тому же я думаю, что этот проект будет кардинально отличаться от остальных многосерийных фильмов на «Домашнем». Фильм о том, что мы живем своей обыденной жизнью и порой боимся сделать шаг туда, где нам будет лучше, то есть размениваем свою жизнь, не наслаждаемся ею полноценно. Сложно в двух словах пересказать эту историю, да и не нужно. Каждый человек, который ее посмотрит, должен сам сделать выводы. — Жанр фильма — остросюжетная мелодрама. Нас ждет что-то с элементами триллера или детектива? — Это не детектив в привычном для нас виде. Это некий перевертыш, когда судьбы, казалось бы, совершенно чужих людей тесно сплетены друг с другом. Некоторые моменты станут понятны зрителям только в финале. Но никаких убийств там не будет… — Какие ощущения от съемок, атмосферы на площадке? — Самые прекрасные! Во-первых, снимает уже давно знакомый мне режиссер Денис Елеонский, у нас с ним это уже четвертый проект. Если Денис звонит и говорит: «Юля, у меня есть для тебя роль», я всегда отвечаю: «Да». Не читая сценария. Потому что этот человек никогда меня не подведет. Денис здесь и автор сценария, поэтому он как никто прекрасно понимал, какие актеры должны сыграть ту или иную роль. И команда подобралась прекрасная. Впрочем, у Дениса по-другому и не бывает. Он удивительным образом умеет сплотить на съемочной площадке всех. — Часто так происходит, что режиссер говорит: «Юля, эта роль для тебя»? — Ах, если бы так было, я была бы самой счастливой актрисой на свете! (Смеется.) Но пробы — наше все. Хотя я терпеть их не могу. Понимаю, что это необходимость, но чувствую себя крайне некомфортно. Мне нужно какое-то время, дня два на раскачку, чтобы войти в персонаж, чтобы в нем пожить, чтобы его прощупать. А на пробах, вот так с кондачка, это сложно сделать. — После вашей яркой роли Виктории в «Не родись красивой» сложно было избавляться от амплуа роковой красавицы со стервозным характером? — Меня бог миловал: такие героини, как Вика из «Не родись красивой», мне больше не предлагались. Предлагались начальницы, доктора — женщины с характером, непростые. Сложно ли было выходить из образа Вики? Конечно, когда ты год проживаешь со своим персонажем, что-то остается в актерском багаже: ужимки, движения, и эта история к тебе прилипает. Но со временем, чем больше играешь других героинь, тем быстрее ты от этого освобождаешься. — А вы бы согласились «изуродовать» свою внешность ради хорошей роли? — Я мечтаю об этом! Я готова поправиться ради роли, постричься налысо… Прелесть нашей профессии в том, что я могу прожить жизнь не только благополучной красавицы, но и примерить на себя разные роли. Это круто! В этом и есть актерское счастье. — Вы же поступили сначала на журфак МГУ. Почему? Не решились сразу пойти в театральный? — Знаете, я абсолютно мамина дочка, а мама у меня журналист. Я все время ходила за ней, как хвостик, присутствовала на ее интервью и мечтала только о журналистике. — Почему же журналистика не стала делом вашей жизни? — Когда я окунулась в эту профессию здесь, в Москве, я поняла, что это не моя история. В 97-м году я работала в приложении одной известной газеты, ходила по разным пресс-конференциям, мне поручали задавать вопросы, которые, как правило, касались личной жизни людей. Это было востребованно, и люди дорвались. А я выросла на маминой журналистике, она писала о том, как люди своим трудом добивались чего-то в жизни, но в одночасье это перестало интересовать публику. И я вдруг поняла, что не готова положить свою жизнь на копание в чужом белье. И я сказала себе: «Хочу быть на сцене, хочу поступить в театральный вуз». Хотя мне был 21 год, а девчонок там до 19 лет принимают, насколько я знаю. — Не жаль было бросать журфак МГУ? — Нет, я просто «улетала» оттуда! Правда, я скрывала это от родителей, пока не поступила в Щуку. Ведь мы с мамой вместе приезжали в Москву, МГУ был нашей мечтой. И это большая победа — приехать из Белгорода и поступить. А я в одночасье все бросила… Но вот об этом и наше кино «Вера». Ты думал, что важно одно, а важно другое, то, что ты не замечал. Я на самом деле очень благодарна родителям: все, что я делала, они поддерживали, и я росла с ощущением своей значимости. В тот период я практически не рефлексировала. И когда поступала в МГУ, была уверена, что в будущем сделаю шоу, как Опра Уинфри. Но я поняла вдруг, что хочу говорить с людьми о чем-то важном именно со сцены, а как журналист я не состоюсь. — У вашего отца тоже интересная профессия — кинолог... — Да, папа работал в милиции и дрессировал служебных собак. У нас дома были исключительно овчарки. Это, мне кажется, самые умные собаки из всех существующих на планете. Иногда папа добивался невероятных результатов. Бывало, он подрабатывал тем, что брал щенков на месяц домой и дрессировал. И однажды за то, что он здорово подготовил очередную собаку, ему подарили щенка сенбернара. Мы его назвали Чингиз — я тогда очень увлекалась Айтматовым. (Улыбается.) Наш Чингиз был невероятным! К сожалению, прожил он недолго, погиб от чумки... Я до сих пор не могу забыть его, даже запах его помню. Когда мы обедали, Чингиз залезал под стол, потом вставал, и стол вставал вместе с ним. (Смеется.) Чудеснейший был пес! Это мой друг детства и член нашей семьи. — В общем, папина любовь к животным передалась и дочери? — Да, мы живем по папиному правилу: никого трогать нельзя — ни жуков, ни пауков, потому что природа все создала не просто так. — У вас дома животные есть? — Я не понимаю, как можно растить детей без собаки или без кошки! Мы с сыновьями хотели завести Кузю, а он оказался Маней… У нас маленькая квартира, и мы завели маленькую собаку. Сейчас дети отдыхают с моей мамой, и Маня осталась в Москве. Так сыновья каждый вечер звонят, общаются с ней по видеосвязи. — Как вас с четвертого выпускного курса Щуки отпустили сниматься в «Не родись красивой»? Сокурсники не завидовали? — Я снималась весь четвертый курс. Зависти я не замечала. Наоборот, все радовались. Помимо меня, снималась еще Маша Машкова, моя однокурсница. К тому же снимал наш педагог Александр Владимирович Назаров. Продюсеры канала приходили к нашему ректору и отпрашивали, договаривались, потому что раньше вообще нельзя было сниматься. Сейчас более лояльно к этому относятся, если это не помешает учебному процессу. Но я выпустила и спектакли, и на отлично сдала экзамены, то есть не подвела своих педагогов. — Настигла вас тогда «звездная болезнь»? — У меня был один момент. И я о нем часто рассказываю. Я зашла в студенческий буфет, а по телевизору как раз показывали «Не родись красивой». И я села, голову вот так подняла и начала смотреть... Подошел мой педагог Владимир Петрович Поглазов и говорит: «Тебе нравится то, что ты видишь сейчас на экране?» А народу в буфете много, помимо студентов, еще и педагоги, и зрители, там же у нас и спектакли идут. Он продолжает: «Ты с такой довольной миной сидишь. А я тебе скажу сейчас, что ты неправильно делаешь». При всех. Я его в тот момент ненавидела. Но это была терапия, ведь я незаметно для себя начала непонятно чем гордиться... Только временем проверяется: остаешься ли ты в профессии, любят ли тебя зрители, помог ли ты своей профессией людям. Но как только ты начинаешь ощущать себя гением, все, ты умираешь как актер. — После окончания вуза осознанно не пошли работать в театр? — В тот момент я горела кино и не понимала, зачем мне нужен театр. А театр нужен всегда. Сейчас я понимаю, что для меня это жизненно необходимо. Не представляю себя вне сцены, не понимаю, как можно жить без зрителя, без этой особой энергетики, без усталости и без репетиций... — У вас два сына. Стали ли вы лучше понимать мужчин? — Ой, не знаю... Знаю только, что независимо от того мальчик это или девочка, ребенок должен расти в обстановке безусловной любви. «Системы кнута» у нас в семье нет. Может быть, кажется и проще, когда можно прикрикнуть или стукнуть кулаком по столу, но у меня дети мгновенно реагируют: «Мама, это что такое? А как же диалог?» Для меня очень важно быть своим детям другом, чтобы не было между нами тайн. Я понимаю, что, наверное, это несбыточная мечта, в любом случае у подростков, так или иначе всегда будут тайны. Но пока мы существуем в диалоге друг с другом, отчего я очень счастлива. — В одном интервью вы сказали, что ваш самый большой страх — что мальчишки пойдут в горы вслед за папой, который занимается альпинизмом. Побороли в себе эту тревогу? — Нет. Я в этом плане — наседка: боюсь всего, и от этого никуда не деться. Старший сын действительно мечтает о горах. Это уже его осмысленное желание. Но будем искать компромиссы какие-то, может быть, неопасные горы найдем. (Улыбается.) — Учитывая, что вы начинали учиться на журналиста, не хотели бы вести свою программу на ТВ? — Ой, было бы здорово! Передача про театр или кино — это вообще мечта. Хотя вот в фильме «Вера» я играю ведущую, у которой свое ток-шоу. И мы снимали, как она работает на площадке своей программы. Это очень сложно! Я бы не сказала, что актер и телеведущий — родственные профессии. Там вообще все другое, нужна максимальная концентрация внимания, нет права на ошибку. — Москва для вас стала родным городом? — Да. Я часто признаюсь ей в любви, безумно по ней скучаю в долгих поездках и искренне считаю, что это лучший город на Земле. Читайте также: Актер Никита Панфилов: Мне не хватило 300 рублей, поэтому я теперь не водитель автобуса