ГКЧП и телевидение: кого подставили и кого выставили

Противостояние ГКЧП, Горбачева и Ельцина 19–21 августа 1991 года погубило немало карьер на телевидении. 19 августа 1991 года страна узнала о попытке государственного переворота. Впрочем, так те события назвали уже позже — а сперва Государственный комитет по чрезвычайному положению (ГКЧП) общался с народом при помощи официальных сообщений, в которых утверждалось: президент Горбачев болен и не может исполнять свои обязанности. Одним из тех, кто читал официальную информацию в эфире Центрального телевидения, был диктор программы «Время» Евгений Кочергин: — Я работал в Кишинёве на благотворительном телемарафоне. Позвонили из ЦК КПСС: «Бросайте всё и срочно прилетайте в Москву», — вспоминает Евгений Александрович. — И вот ранним утром 19 августа сижу дома, готовлюсь к предстоящему эфиру. А вечером мы с женой хотели отметить годовщину свадьбы, она у нас тоже 19-го. Смотрю в окно — танки едут. Ничего понять не могу: что случилось? Вдруг звонят из программы «Время»: «Приезжай!» Прибегаю в телецентр, мне дают бумагу, и мы с Верой Шебеко читаем с листа в прямом эфире информацию о ГКЧП. Сами ничего не понимаем, но ведь это наша работа! Ну а потом на нас же и свалили: «Да им хоть смертный приговор дай прочитать — они всё сделают». Такую чушь несли! Мне звонили домой с какими-то угрозами... В телецентре корреспонденты программы «Время» потом лебезили перед начальством: дескать, а мы не такие — мы с самого начала знали, что происходит. Но всё это ерунда — в первый день путча никто не понимал, что же на самом деле творится... После пресловутого августа 1991 года решили уволить всех дикторов. — Помните свой последний рабочий день? — Конечно. Как обычно, зашёл в студию программы «Время». Переоделся в костюм, меня загримировали. Сел за стол дикторов перед телекамерами, начал просматривать тексты, которые предстояло читать в эфире. Вдруг на всю студию по громкой связи раздался визгливый голос режиссёра программы Татьяны Петровской: «Так, Евгений, вставай, ты сегодня не работаешь. Ты вообще больше не работаешь. Вести сегодняшнюю программу будет Шахноза Ганиева». Что я тогда испытал — словами не передать. Удивление, стыд, позор... Это было дикое унижение: со мной вот так поступили при всех, прямо перед эфиром. В конце концов, могли вызвать в кабинет и объяснить: «Евгений, политическая ситуация в стране изменилась, мы теперь делаем ставку не на дикторов, а на журналистов, которые могут писать себе тексты». Хотя это ерунда — всё равно им тексты писали редакторы, и в итоге они стали такими же дикторами, только плохими — с плохой дикцией и плохим русским языком. А наш отдел, в котором насчитывалось более тридцати профессионалов, любимцев зрителей, в один день расформировали и всех уволили. Таким образом, мы, которые отдали телевидению всю жизнь, оказались на улице... Бывший председатель Гостелерадио СССР Леонид Кравченко:«"Лебединое озеро" было запланировано задолго до 19 августа» Леонид Кравченко возглавлял Гостелерадио СССР всего лишь неполный год. Именно он руководил телевидением в дни августовского путча 1991 года. До сих пор говорят, что знаменитый балет Петра Чайковского «Лебединое озеро» в постановке Юрия Григоровича, как и классическую музыку, 19 августа в эфир Центрального телевидения поставил Кравченко. Незадолго до своего ухода из жизни (Кравченко умер летом прошлого года) он рассказал Sobesednik.ru о том, как происходили события на самом деле: — Леонид Петрович, когда вы узнали о создании ГКЧП? Помните, как все начиналось? — В это время я был на госдаче в Жуковке. 19 августа примерно в четыре часа утра мне позвонили и срочно вызвали в ЦК. За мной прислали две машины госбезопасности. Приезжаю. Мне вручают документы — проект о создании ГКЧП: в каком составе, цели и так далее. Вкратце объяснили, что Горбачев болен, а его обязанности будет исполнять Геннадий Янаев. Затем я приехал к Олегу Шенину, замещавшему Горбачева на посту Генсека. Он мне передал другой пакет документов, которые мы должны были прочитать по телевидению и радио в шесть утра. Мне было сказано, чтобы в эфире в этот день не было никакого «живого телевидения»: кроме «Новостей», все должно было выходить в записи. Когда я ехал в телецентр, уже понял что с эфира нужно снимать утреннюю развлекательную программу «Телеутро» и чем-то ее заменять. Времени было мало, поэтому ничего не оставалось делать, как выпустить просто какую-нибудь классическую музыку. Но не траурную, поскольку руководитель страны жив. — Тогда же и задумали выдать в эфир балет «Лебединое озеро»? — «Лебединое озеро» было запланировано в эфир еще 5 августа, когда ни о каком ГКЧП никто и не знал. Дело в том, что каждый третий понедельник на нашем канале был посвящен музыкальному театру. Поэтому этот балет просто вышел тогда, когда ему было и положено. Кроме того, 5 августа мы решили поставить премьеру отечественного фильма «Только три ночи». Получается, и «Лебединое озеро», и фильм с таким подходящим к тем событиям названием в тот день на телеэкране — просто случайное совпадение. — Вы приехали в телецентр и что там увидели? — Телебашня была окружена боевыми машинами. У входа стояли военные. Никого не выпускали и никого не впускали. Меня тоже долго не хотели пропускать. Когда я поднялся наверх, только и успел отдать текст дикторам и распорядиться, чтобы поставили классическую музыку. В остальном же мы программу передач не меняли. — Диктор Евгений Кочергин как-то рассказывал, будто бы его вызвали читать текст о создании ГКЧП из отпуска. Евгений Александрович думает, что его просто подставили. — Ничего подобного. С утра вообще не должно быть никаких новостей в эфире. Поэтому у нас под рукой не было никаких дикторов. Стали искать, обзванивать. Кого удалось найти, того и вызвали. Нашли бы Игоря Кириллова, текст читал бы он. Ничего хитроумного не затевалось. Времени просто на это не было. Утром некоторые руководители союзных республик мне стали присылать свои видеоролики, где высказывались в поддержку ГКЧП, — продолжает Кравченко. — Но я их в эфир не выпускал. Кстати, Назарбаев, например, меня на следующий день за это поблагодарил. — Что за история с репортажем Сергея Медведева, который был показан в эфире программы «Время»? Говорят, вы страшно возмутились, когда он вышел в эфир. — Санкцию на сьемку репортажа у «Белого дома» дал я. Как же я мог возмутиться?! Меня в это время не было в «Останкино», и весь контроль за подготовкой эфира «Времени» осуществлял мой заместитель Лазуткин. Он посмотрел сюжет Медведева и предложил ему чуть сократить материал. Не по цензурным соображениям, а из-за временных рамок. Но Сергей наоборот удлинил его. В таком виде материал и вышел в эфир. С речью Ельцина и так далее. Кстати, еще когда «Время» не закончилось, мне позвонили сверху и вызвали в ЦК для дачи объяснений. Я же просто нахамил в ответ и никуда не поехал. Я добивался, чтобы у нас в прямом эфире со своими объяснениями выступил кто-нибудь из членов ГКЧП, но никто не соглашался. Лишь Анатолий Лукьянов был согласен, но только через два-три дня — он был занят созывом заседания Верховного совета. Вот тогда-то я и стал что-то понимать. Зато к нам на эфир просилось очень много другого народу, чтобы выступить в поддержку ГКЧП. Мы никого не пропускали. Меня потом во многом упрекали. Но никто даже не мог подумать, что было бы, если б я действительно, как позже говорили, был за гэкачепистов?! Тогда бы организовал разные телемосты... И хочу заметить, если б это произошло, кто знает, за кем была бы победа. Меня уволили с поста председателя Гостелерадио СССР через несколько дней — 25 или 26 августа. Больше никого. Все мои заместители продолжили работать. Против меня же возбудили уголовное дело, всю осень вызывали на допросы. Очень трудно и больно все это вспоминать. — Но зато убрали из эфира тех же дикторов, которые читали обращение ГКЧП. — Да. И Кочергина, и Веру Шебеко — блестящего диктора и настоящего профессионала своего дела, которая абсолютно ни в чем не была виновата. Уволили журналиста Володю Стефанова, который сделал в эти дни в программе «Время» «антиельциновский» сюжет: просто собрал мнения людей на улице, которые порой были далеко не за Ельцина. — Почему же за вас не заступился Михаил Горбачев, с которым вы всегда были в хороших отношениях? — Для этого нужно знать Михаила Сергеевича. Многих людей, с кем он работал, он неоднократно бросал. Я оказался одним из них. Кстати, Горбачев мне прозвонился из Фороса 21 августа около пяти часов вечера. Он попросил выдать в эфир его заявление, а потом вдруг добавил: «Леонид, на кой черт ты показал их пресс-конференцию? Я видел, и мне показалось это ужасным!» Я возразил, мол, а что мне оставалось делать в этой ситуации. Михаил Сергеевич меня успокоил, дескать, не переживай, приеду — и все уладим. Но он мне так ни разу и не позвонил. Потом я с удивлением узнал, что в эти дни у него под рукой был лишь радиоприемник. Как же он тогда видел пресс-конференцию ГКЧП? — Леонид Петрович, после этих событий, какое у вас отношение к балету «Лебединое озеро»? — Меня однажды Галины Старовойтова спросила то же самое. Я ответил: «Галина Васильевна, к этому балету, как и к его автору, я отношусь с великим благоговением». Но как я ни убеждал все эти годы людей, как ни доказывал, никто не верит. Всем нравится эта сказка: мол, Кравченко это сделал специально. Кому нравится — ну, пусть верят.