Александр Филиппенко: ходите в хороший театр – будете долгожителями

Организовать интервью с Александром Филиппенко – непростое дело, так как в свои 75 лет актер невероятно востребован. График артиста расписан спектаклями с его участием и сольными концертами на год вперед. Точное время интервью актер уточняет в полночь после репетиции у Кирилла Серебренникова, а на следующий день как истинный Азазелло предлагает встретиться на Патриарших прудах. Сам же разговор состоялся в одном из кафе, где актера все знают в лицо и готовы выключить музыку для удобства нашей беседы. - Александр Георгиевич, вы живете на Патриарших прудах? Расскажите, сыграв в разных версиях "Мастера и Маргариты": в сериале Владимира Бортко - Азазелло и в фильме Юрия Кары - Коровьева-Фагота, чувствуете ли мистическую атмосферу этих мест? Я точно чувствую, что здесь абсолютная энергетическая воронка, это 100 %. Я часто любил, из Театра им. Вахтангова иногда пешком пройти переулками, не сразу на Спиридоновку с Никитских ворот, а чуть сделать кружочек и зайти на Патриаршие, где можно спуститься к воде. Кстати предложение от Бортко я получил здесь на Патриарших прудах, ко мне приехал родственник, я пошел показывать ему Патриаршие пруды, и надо же, что именно в это время, в этот час из Питера приехали выбирать точки для съемок сам Бортко и его художник и оператор. Мы обошли пруды вместе, он подошел, сказал: "Ты меня не знаешь, я тебя знаю, будешь сниматься у меня?". Я тут же сказал: "Да". - Вы наиболее всего известны благодаря ролям отрицательных персонажей: помимо Азазелло и Коровьева, вы играли Ричарда Глостера в "Черной стреле", да того же Кощея Бессмертного в советском фильме-сказке. Как вам удается сделать эти образы обаятельными? В "Там, на неведомых дорожках…" (где актер исполнил роль Кощея – прим. ТАСС) текст был Эдуарда Успенского, писателя-сатирика, с которым я был хорош знаком по студенческому театру. Конечно, там был второй и третий план в подтекстах. К сожалению, когда я снимался в "Бедной Насте", был американский консультант, он прямо вскакивал и кричал: "No, no, никакой чеховщины, никакой ибсеновщины! никаких полутонов!". Технологии такие: главное сюжет, крючок. Этот тривиальный текст ты не очень воспринимаешь, но зато следишь за ситуацией. А что будет с этой бедной Настей, вы узнаете за пять минут до конца двухсотой серии - так специалисты по ведению сценария умеют все растянуть. Но это технология, это так же как: не нравится немецкая машина, купи японскую, но не нарушай технологии. Поэтому сейчас отказываюсь, все знакомо, все сыграно было уже в те времена. - Вы уже почти десять лет не играете в кино… Да, знакомо все, ясно. Наоборот, просят все стихи, литературные программы: "Ухо отвыкло от стихов, умоляю, читайте". Или вот сейчас с моноспектаклем "Гоголь. Шнитке. Мертвые души" буду выступать. Потрясающе, удовольствие огромное. И публика это чувствует, и благодарная приходит за кулисы обязательно. Это очень здорово. И особенно когда полтора-два часа идет концерт, в конце возникает вот эта пауза. Кто держит паузу, тот самый главный король, потому что в паузе и происходит главный обмен и мыслями, и энергетикой. Если это хороший спектакль и хорошие актеры, хорошие тексты, то зритель в этот момент проживает еще одну жизнь. Я говорю: ходите в театр, хороший театр, будьте долгожителями. - Вот в чем ваш секрет! А я в это время получаю энергию. То есть я отдал все целиком… И вот когда я читаю "Один день Ивана Денисовича", два часа почти, ну что вы, это такое полное облегчение. Я выхожу после спектакля - почти летаю над землей. Поэтому хочется пройти пешком, невозможно в машину сесть, чуть-чуть хочется пройти от служебного входа, еще немножко: на небо посмотреть. - А с какими вопросами зрители к вам подходят за кулисы? Я однажды сыграл пожилого героя-любовника у Дмитрия Долинина в фильме "Убегающий август", 1989 год. Этот фильм до сих пор показывают, и ко мне самые неожиданные отклики приходят. История такова: я был "убегающим августом", а героиня – "цветущим маем", провели лето вместе, она обещала звонить, приехали, она все не звонит. Он ходит по квартире и как-то неожиданно включает газ, так заканчивается это все. Где-то на Урале ко мне подходит на гастролях молодой парень из организаторов, отводит меня в сторонку и говорит: "Александр, вы спасли мне жизнь! В армии я узнал, что моя девушка вышла замуж за другого, а вечером показали ваш фильм, я в конце подумал, неужели был такой дурак как Филипенко? И что я буду так переживать? Я открою газ? Нет!". Вот такие неожиданности. - В понедельник вы отмечаете 75-летие, что для вас значит эта цифра? Вы знаете, такой возраст странный, не знаешь, то ли благодарить за поздравления, то ли принимать соболезнования. Еще недавно 75-летние старички мне казались дремучими дедушками, а сейчас я уже считаю, что 75 - это самый расцвет жизни, и есть возможность заработать. Так случилось, буквально с начала года вдруг – звонки. Неожиданный звонок играет в жизни актера главную роль. Звонили в феврале, говорили вы не могли бы принять концерт в филармонии на 5 апреля 2020 года, я говорю: "Беру!", потом вдруг звонок от Кирилла Серебренникова, у него появилась возможность репетировать новый спектакль в театре. Он сделал предложение сыграть в постановке по пьесе Мартина Макдонаха "Палачи", там у меня значительная роль, очень интересная. Не прошло и двух месяцев, как вдруг звонок из Театра Наций, и там предложение - на Новый год. Это будет серьезный спектакль, по немецкой классике, будет ставить Тимофей Кулябин "Разбитый кувшин" Генриха фон Клейста, это очень интересно. В большом зале Консерватории им. Чайковского 26 сентября я буду читать Гоголя, будет звучать фортепиано - "Гоголь-сюита" Альфреда Шнитке. 1 ноября этот моноспектакль будет в Концертном зале имени Чайковского. Вы представляете, 11 октября будет мой сольный концерт в Концертном зале Правительства Москвы, а в довершение мне звонят из Союза театральных деятелей – подходит финал "Году театра", концерты в разных городах России, и просят принять участие, сейчас все это обсуждается. В театре Моссовета обязательно пройдет такой вечер. И совсем по секрету, позвонили уже на январь сделали предложение, сейчас идут переговоры на сольный концерт, просят юмор и сатиру: Зощенко, Гоголь, Платонов, Жванецкий, кроме того, просят стихи: "Дайте Пастернака и Левитанского". И у меня уже почти готова программа "Окно, горящее в ночи", в ней будут и Есенин, и Пастернак, и Окуджава, и Высоцкий, и ранний Бродский. - А как эти стихи будут вместе сочетаться? Дорогая, вы попали в самое больное место. Я привык, когда мне дают готовый сценарий, а сейчас очень ответственно и опасно быть самому автором своей программы, это тяжело. Я привык работать с хорошими режиссерами: легендарными Робертом Стуруа, Романом Виктюком, Дмитрием Крымовым, Марком Розовским, Адольфом Шапиро… Я заканчивал очно-заочный актерско-режиссерский факультет в Щукинском училище в 75-м году. А сейчас приходится быть автором сценария. - Находите силы на это? Мы сейчас с вами чайку выпьем, и будут силы. Трудно, но есть опыт. Отвечу строчкой Пастернака: "Когда строку диктует чувство, оно на сцену шлет раба, и тут кончается искусство, и дышат почва и судьба". Почва – это то, где ты вырос, что прошел, и что было в твоей судьбе, какие встречи. Я бесконечно благодарен судьбе, потому что все, что во мне есть хорошего, появилось благодаря физтеху – МФТИ - в 60-е годы, потом была эстрадная студия МГУ "Наш дом", потом Театр им. Е. Вахтангова – академический, консервативный театр - я пришел уже опытным актером. Мой академик был Михаил Александрович Ульянов (бывший худрук театра – прим. ТАСС), и я всегда смотрел на своего старшего товарища. Я играл почти все вторые роли при нем: он играл Ленина, я – Бухарина, он играл Сталина, я – Жданова, он играл Степана Разина, я – помощника Степана, он – Ричарда III, я – Бекингема. -И все-таки, вы выступаете пока только как актер. Не хотите сами попробовать себя в качестве режиссера? Нет, нет, столько прекрасных режиссеров, от них должна идти концепция, меня физтех научил грамотно и хорошо разрабатывать формулу, которую я получил от кого-то другого. Но я чувствую, что какие-то две клеточки, которых нет у меня, работают у Роберта Стуруа, он мне выдает, я - раз, захватываю и развиваю. - Почему вы выбрали тогда техническую специальность? Рассматривали возможность пойти учиться на актера? Начало 60-х, атом, космос, Гагарин - какой ВГИК? какой ГИТИС? Когда меня пригласили в студию "Наш дом", я уже закончил три самых страшных курса МФТИ. В 1969 году я уже был старшим инженером в Институте геохимии Академии наук СССР, и, если бы наш театр не закрыли с формулировкой "В Чехословакии все со студенческих театров начиналось", и надо было решать, кем быть дальше, все могло сложиться иначе. А тут и в кино предложения, и Юрий Петрович Любимов сказал: "Раз их театр закрывают, пусть к нам ребята приходят". Здесь все почва и судьба. Но потом опять поворот: я играл Ихарева в "Игроках" Гоголя в Щукинском училище. Этот дипломный спектакль был очень хорошим, и мне сказали, что худсовет предлагает перенести его на большую сцену - в Театр им. Вахтангова, это было как перелет на другую планету: с Таганки на Арбат. А через 20 лет у меня был двухчасовой разговор с Ульяновым, когда я уходил на вольные хлеба. - Страшно было? Очень было страшно, но в 1990-е годы у нас было счастливое время. Тогда кто-то умел хорошо торговать, кто-то - воровать, а кто-то хорошо выступал. У меня были четыре концертные программы. Потому что, чтобы быть в форме, у актера всегда в запасе должен быть концертный номер, и у меня было много концертных программ, мы объездили всю Европу на туристических кораблях. Как-то в разговоре с Александром Градским (певец, автор песен, композитор – прим. ТАСС) мне сказал: "Что тебе печать ИП карман оттянет? Переходи на самостоятельную дорогу". Я об этом Ульянову сказал, подписал письмо, и так я с 1995-го года сам по себе. А молодым я говорю, кроме того, чтобы иметь концертный номер, умейте правильно составить договор, в особенности следите, что там мелким шрифтом написано. - В чем вам, как актеру помогает техническое образование? А во всем помогает. Главное – видеть концепцию. После полминуты разговора ты понимаешь, кто твой партнер, и корректно ли поставлена им задача, это очень важно, и этому научил физтех. - Получается, вы умеете видеть людей? Можно сказать, да. А еще на физтехе с первого дня учили думать по-другому. - У Кулябина вы играете в Театре Наций, какой там будет ваш персонаж: положительный или отрицательный? Как раз такой, как надо, трагифарс мой любимый, очень серьезная работа. - Вы уже репетируете? Мы прочитали, встретились с режиссером, остались довольны, но вот ноябрь, декабрь, январь – работа. - А у Серебренникова такой же персонаж? Трагифарс? Да, такой же, в "Палачах", такой главный бандит. Но театральный. Знаете, "Гоголь-центр" - это совсем другой театр, молодой. Мне очень интересно. Когда вокруг все молодые, это так здорово, я все время думаю, в чем мне надо явиться на репетицию, слежу за этим. - Кто вам помогает модными советами? - Жена и дочка. - Пытаетесь эпатировать? Я видела, на шоу "Вечерний Ургант" вы приходили в перьях. - Да, ну а как же? Это входит в условия жизни актера, каждый раз новый образ. Раньше я не понимал эти фирмы, какой Chanel или Moschino – понятия не имели мы ничего. А сейчас дочка мне говорит – сегодня вот это не надо, а надо это. Дочка и жена в этом хорошо ориентируются, а я только хожу с кошельком. - Как к вам относятся молодые актеры? Как к учителю? - Отношение прекрасное, все в понимании, но я стараюсь в чужой монастырь со своим уставом не лезть, я очень внимательный в этом плане, мне все интересно. Я свой опыт встраиваю в их технологии. И мой образ, к счастью, он не сплошной, он такой вставной номер в этой пьесе, он пришел и ушел, поэтому мне в этом плане легко. - Расскажите, а как вам работается с Кириллом Семеновичем? - Замечательно! Когда я у него что-то спрашиваю, он все очень тихонько и точно формулирует. От работы получаю огромное удовольствие. Как раз сейчас вы застали тот самый волнительный момент, когда вот эти прогоны на сцене, когда все – каша, и кажется, что все распадается, но Кирилл держит уверенно штурвал в руках, и к середине сентября все будет готово. Опыт у меня большой по жизни, бывали и авангардные и консервативные ситуации, и, когда я соглашался, то понимал примерно, что меня ждет и аккуратно, без шапкозакидательства внимательно слушаю и записываю за Кириллом Семеновичем. Во время репетиции он говорит какие-то слова не мне – актерам, которые потом я может шепну им, очень четкие слова. Как один из примеров – "не уходите в физиологию", это значит не уходить в быт. Органично все, потому что у Макдонаха – это не бытовой театр, он над бытом, чуть-чуть формотворчества надо добавить, чуть-чуть "мейерхольдовщины". "Не превращайте слова в мусор", – вот как говорит он классно. - Последний вопрос – может быть есть какие-то роли, которые вы хотели сыграть, но предложений пока не поступало? - Нет, только от режиссера все, это очень важный момент. Пока вот эти литературные программы и их достаточно – Гоголь, Зощенко, Платонов, Булгаков, стихи - Левитанский, Окуджава - там есть, что сказать людям для их образного мышления, передать месседж через эти стихи, там все сказано, надо только проявить талант медленного чтения. Поэтому они великие, поэтому вычеркните все и опубликуйте Пастернака: "Быть знаменитым некрасиво. Не это подымает ввысь. Не надо заводить архива, над рукописями трястись. Цель творчества - самоотдача". Беседовала Екатерина Выборова