Код Костаки, нефть и родня Наседкина. Тайны новых выставок Третьяковки
МОСКВА, 18 сен — РИА Новости, Ирина Овчинникова. Проследить за взглядом коллекционера на портрете и узнать, какое полотно он первым отдал в дар музею, перевернуть картину, чтобы за бухгалтером увидеть авангардиста, а еще на черном по-черному разглядеть избу или солнце на голографической стене — это не детектив Дэна Брауна, а экспозиция только что открытого зала Георгия Костаки и "Нефть: личная история" Николая Наседкина. О том, как разгадать коды Новой Третьяковки, — в материале РИА Новости. Мы пойдем другим путем "Самый простой ход — отобрать "сливки" и показать их, но мы не стали так делать, — говорит куратор собрания Георгия Костаки Ирина Пронина. — Мы решили сделать центром экспозиции портрет самого коллекционера работы Отари Кандаури. Вокруг, мозаикой — картины из его коллекции, причем довольно неожиданные, кажущиеся далекими от авангарда, который Георгий Дионисович собирал". Причина непонятна для непосвященного. Дело в том, что знаменитый советский коллекционер Георгий Костаки, который в 1970-х подарил Третьяковской галерее значительную часть своего собрания (142 произведения живописи и 692 — графики), обращал внимание не только на шедевры. Он стремился к полноте представления — так лучше проследить эволюцию художника. Поэтому "Портрет девочки на фоне печки" Любови Поповой, где нет, казалось бы, и намека на авангард, сосуществует в экспозиции с "Композицией с фигурами" того же автора. Между трогательным ребенком и работой кубистического периода — годы, а в зале Костаки — не больше десяти шагов (по диагонали влево, если стоять спиной к "мозаике"). Или "Автопортрет" Ивана Клюна, также соседствующий с картиной Кандаури. Мастер русского авангарда здесь — бухгалтер (художник некоторое время работал по этой профессии), зажатый в казенную форму. Но снова есть секрет: это двустороннее полотно, на обороте — одна из первых супрематических работ автора. Картину, конечно, нельзя переворачивать самим, но стоит вернуться в зал месяца через три — изнанка будет периодически становиться лицом. Тем, кто не готов ждать, можно посоветовать найти в зале знаменитый авангардистский "Пробегающий пейзаж" Клюна. На этот раз ищите без подсказки. "Ландыши" для Костаки "Бывает так, что замечательная картина не смотрится, если она неправильно подана, будь это даже великий Матисс. От той развески, что вижу здесь, я просто в восторге. Не знаю, как выразить ту благодарность, которую я почувствовала, придя в этот раз в Третьяковку", — сказала дочь Георгия Костаки Алика на открытии зала. Она сообщила, что представленные на экспозиции 50 картин будут меняться, — еще один повод бывать здесь регулярно. "Я думаю, для нас всех сегодня такой день, когда мы наконец отдали дань уважения, которую должны были Георгию Костаки все эти более чем 40 лет, — именно столько коллекция является частью собрания музея", — отметила генеральный директор Государственной Третьяковской галереи Зельфира Трегулова. И подчеркнула, что работа Отари Кандаури, вокруг которой и выстроена экспозиция, — это также дар музею, но уже не Георгия Дионисовича, а его семьи, — приуроченный к открытию зала. Но Третьяковка сделала ответный подарок: напротив портрета Костаки разместили "Ландыши" Шагала. Теперь коллекционер сможет всегда видеть первую работу, которую подарил музею. Личная история Наседкина В зале 32 тоже сюжет, как у Брауна, только иначе — "Нефть: личная история" московского художника Николая Наседкина. "Когда пытался уложить в сознании работы этой выставки, мне вспомнился финал фильма "Сибирада" Андрея Кончаловского, — говорит куратор выставки Кирилл Светлаков. — Герои восхищенно смотрят на нефтяной столб, который вырывается из земли и сметает всю деревню. Они настолько заворожены, что даже не могут с места сдвинуться. Я бы сказал, что этот проект начинается там, где заканчивается "Сибириада". Николай Наседкин — постсоветский экспрессионист, который с конца 90-х и все нулевые постоянно работал с темой нефти, точнее даже — работал нефтью и нефтяной суспензией (смесью с битумом и уайт-спиритом). Новый проект — попытка осмыслить значение пресловутого черного золота в истории России, желание разглядеть за этим свою личную историю и решить, что это: благословение или проклятие. Открыть скрытое Самая ранняя из представленных работ Наседкина — "Дом". Название кажется ошибкой, это скорее похоже на баню, которую топили по-черному: черное на черном. Но стоит сменить угол зрения, посмотреть не фронтально, а сбоку (лучше справа), и на рельефной, пастозной поверхности видишь избу — с крышей, стенами, окошками. "Темное на темном дает свет, и изображение проступает, словно из земли", — поясняет Кирилл Светлаков. Есть еще одна работа с оптическим эффектом — картина-скульптура "Русская стена. Светопад". "Это идея монумента, памятника. Он может быть голографическим, это стена, которой не должно быть, — комментирует Николай Наседкин. — Кстати, именно с этой работой меня в первый раз номинировали на премию Кандинского". Художник добавляет, что обычные посетители, к сожалению, не увидят "Светопад" таким, каким он задумывался. "Нужен очень сильный прожектор — и на поверхности, в центре, появится нимб или солнце", — уточняет Наседкин. Хотя, может быть, сильное свечение на грубой фактуре появится, если просто разгадать все художественные коды?
