Каким был бы мир, в котором никогда не существовало The Beatles

В прокат вышла Yesterday Дэнни Бойла — романтическая комедия о музыканте, который обнаружил себя в мире, где никогда не существовало группы The Beatles. Главный герой, впрочем, оказывается единственным человеком, который помнит песни «Битлов» — и, пользуясь этим и приписывая песни Леннона и Маккартни себе, добивается всемирной славы. Корреспондент «Ленты.ру» Олег Соболев решил представить, как изменилась бы наша музыка и культура, если бы ливерпульской четверки не существовало, и записал эту альтернативную историю в хронологическом порядке Продюсер лейбла EMI Parlophone Джордж Мартин оказывается совершенно не впечатлен ливерпульским квартетом, дела которого ведет юркий менеджер Брайан Эпстайн, и отказывается подписывать The Beatles. Эпстайн пробует добиться контракта еще с несколькими другими звукозаписывающими компаниями — но везде получает примерно ту же формулировку, которую получил после прослушивания на лейбле Decca: гитарные группы выходят из моды. Разочарованный менеджер теряет веру в Джона, Пола, Джорджа и Ринго — а те, в свою очередь, теряют веру в музыкальный бизнес. Группа прекращает свое короткое существование, так и не записав ни одной песни на профессиональной студии. В американских чартах главенствует арэнби с лейбла Motown, артисты Фила Спектора и группа The Beach Boys, играющая наивный серф-рок. Набравшие в Британии ход местные артисты — The Rolling Stones, The Kinks, The Animals и прочие — никак не могут совершить прорыв в Америке и остаются чисто английским феноменом. Они, правда, находят небольшой отклик в Европе — но старый свет все равно остается главным образом во власти эстрадных артистов разного пошиба, а «Евровидение» на европейском пространстве окончательно превращается в главное музыкальное событие в области поп-музыки. До этого исполнявший песни сольно и под одну акустическую гитару, Боб Дилан набирает полноценную группу и вместе с ней записывает альбом, явно вдохновленный «Мотауном», Джеймсом Брауном и Сэмом Куком. Хотя новые сочинения Дилана все так же наделены образцово-показательными модернистскими текстами, широкая публика воспринимает поворот в карьере певца с недоумением. Через год Дилан выпускает еще одну пластинку, на которой еще пуще углубляется в чернокожую музыку Америки — и окончательно приобретает репутацию человека, которому совсем не пошла на пользу страсть к переменам и творческому росту. Разочаровавшись в поп-музыке, вчерашний исполнитель протестных песен уходит в затяжной отпуск, целиком занявший вторую половину шестидесятых. В западном мире происходит умеренный бум нью-эйджа, восточных философий, психоделических наркотиков — и вдохновленной всем этим экспериментальной музыки. Впрочем, многочисленные группы и исполнители, открывшие для себя ЛСД, даже не думают пробовать себя как авторы поп-песен — и вместо покорения чартов концентрируют свои усилия на покорении богемной публики главных центров психоделии: в США таким становится Сан-Франциско, в Британии — Лондон. Показателен в этом смысле дебютный альбом молодой английской группы Pink Floyd: две тягучие инструментальные композиции по двадцать минут каждая, насыщенные стереоэффектами, импровизациями и ощущением тотального музыкального хаоса. Авангард сливается с рок-музыкой, игнорируя любые канонические заветы поп-музыки. Такое экспериментальное звучание умеренно модно среди молодых людей — но широкого распространения, ровно как и идеи свободной любви и расширенного сознания, не получает. Ветеранка Флюксуса и режиссерка авангардного кино Йоко Оно знакомится с Джеймсом Брауном, встречающим новое десятилетие в качестве абсолютно главной звезды мировой поп-музыки. Между ними стремительно закручивается роман, завершающийся свадьбой, — и под влиянием своей новой любви Браун выпускает несколько альбомов абсолютно авангардной музыки. Так, один из них, посвященный протесту против Вьетнамской войны, состоит из сорока минут поочередных истошных выкриков молодожен. Неожиданный карьерный поворот Брауна, ко всему прочему открыто заявившему о симпатиях к движению «Черные пантеры», превращает его из музыканта в фигуру, скорее существующую и работающую в области перформативного политического искусства. Песни, на которых музыкант несколькими годами ранее очертил границы музыки фанк, остаются в прошлом. Ливерпульский музыкант Пол Маккартни, до этого с десяток лет пытавшийся пробиться в люди в составах различных коллективов, где ему приходилось мириться с амбициями и музыкальными вкусами других участников, скидывает с себя оковы совместного музицирования и записывает первый сольный альбом, на котором играет на всех инструментах. Своими новыми песнями Маккартни будто пытается доказать всему миру, что он может все: его сочинения — это разрывающиеся между разными стилями конструкции, свободно относящиеся к форме, но не лишенные ярких запоминающихся мелодий. Пластинка становится крайне популярной и обласканной критиками: последние поднимают музыкальность Маккартни на щит как альтернативу ставшему после брака Брауна и Оно модным авангардизма. Такие всемирные звезды как Фрэнк Заппа и Лу Рид записывают ответные альбомы Маккартни, на которых вместо привычных им академавангарда и гитарных шумов тоже звучат песни. Альбом ливерпульца так же вдохновляет молодых шведских музыкантов Бенни Андерссона и Бьорна Ульвеуса на эксперименты с поп-музыкой. Искусные и вычурные песни, моду на которые положил три года назад Маккартни, становятся общим местом — и в сознании молодежи становятся символом буржуазии и излишества. Ответом им оказывается новый жанр панк-рок — и Джонни Роттен, вокалист самой известной панк-группы The Sex Pistols, не дает широкой публике об этом забыть. Наряду с синглами God Save the Queen и Anarchy In the U.K. коллектив выпускает песню под названием Kill McCartney («Убей Маккартни»), которая становится их самым скандальным творением. Британский парламент, переживший едкую God Save the Queen, в свою очередь не собирается терпеть звучащие по радио призывы к убийству ливерпульской знаменитости — и пытается арестовать Роттена, The Sex Pistols и их менеджера Малькольма Макларена. Те, впрочем, вовремя уезжают из страны — и оказываются в Италии, единственной не выдающей британским властям преступников европейской стране, где сильны про-социалистические настроения. Вслед за The Sex Pistols в Рим, Турин и Милан мигрирует еще с десяток других молодых английских групп. Апеннины погружаются в анархию. В одном из многоквартирных домов Бронкса молодой человек по имени Клайв Кэмпбелл, более известный под своим псевдонимом Кул Херк, устраивает вечеринку, планы которой он вынашивал уже несколько лет. Страшно разочарованный траекторией, которой приобрела афроамериканская музыка, погрязшая вслед за Джеймсом Брауном в экспериментах, Кул Херк замышляет свою вечеринку как попытку возродить в отдельно взятом пространстве звуки и моды арэнби и фанка конца 60-х. Вместе со своими единомышленниками он, впрочем, идет дальше — и не просто ставит старомодные пластинки, а приглашает умельцев, способных под них развлекать аудиторию разговорами, выкриками и остроумными рифмами. Постепенно дискотеки Кул Херка начинают имитировать и другие диджеи — и Бронкс оказывается заполнен музыкой, которую многие называют «хип-хоп». Поскольку хип-хоп носит отчетливо ревивалистский характер, то привлекает он сначала аудиторию старше тридцати — и именно она делает первые большие шаги в популяризации жанра. Лейбл Sugarhill Records спустя год после первой вечеринки Кул Херка выпускает сингл Rapper’s Delight — пятнадцать минут откровенно милитаристской старомодной музыки, призывающей чернокожую молодежь обрести себя в прошлом и цитирующей речи Хьюи Ньютона и Мальккольма Икса. До молодежи доходит не сразу — но вскоре и она становится поглощена волной хип-хопа. Бок-о-бок с набирающим обороты хип-хопом, в Нью-Йорке ютятся и те музыканты, что еще остаются верны вышедшему из моды за десятилетие до этого авангарду. Именно там расцветает импровизационная музыка, нойз-рок и экспериментальная композиция. Джеймс Браун и Йоко Оно исправно посещают концерты в лофте The Kitchen, а Джон Кейдж устраивает массовые хэппенинги в Нью-Йоркской филармонии. Впрочем, не только в Большом Яблоке живут идеалы авангарда: в андеграунде западного мира происходит бум музыки, которую по всему миру записывают на ставшие модными кассеты различные отшельники, аутсайдеры и визионеры. Молодая нью-йоркская группа Sonic Youth, которая бредит авангардом, получает в свои руки кассету с севера Англии — на ней звучат протяжные и изобретательные гитарные соло человека, обозначившего себя на обложке просто как Джон. Sonic Youth вступают с ним в переписку — и в итоге настолько вдохновляются его умом, что отправляются через Атлантику, чтобы познакомиться и записаться с таинственным аутсайдером. Так 45-летний Джон Леннон, за мелкими исключениями последние двадцать лет записывавший музыку у себя дома в Ливерпуле «в стол», обнаруживает себя наконец-то востребованным. Житель Детройта Хуан Эткинс, главным хобби которого является коллекционирование пластинок, случайно покупает с рук запись крайне малоизвестной немецкой группы Kraftwerk, в 70-е игнорировавшую любую моду и записывавшую повторяющуюся синтезаторную музыку. Синтезаторы и драм-машины редко можно услышать по радио: в поп-индустрии, где все еще главенствует перфекционист и виртуоз Маккартни, они считаются бесчувственными и безжизненными, а новомодные жанры вроде хип-хопа избегают их из-за дорогих цен, которыми славятся японские производители, не рискующие выпускать массовые модели инструментов. И именно поэтому музыка давным-давно распавшихся Kraftwerk так поражает Эткинса: он слушает пластинку по кругу, гоняя ее днями и ночами. Вдохновившись, молодой человек предпринимает полугодичный поиск недорогого б/у синтезатора — и в итоге все-таки находит в Детройте продавца, желающего расстаться с инструментом по небольшой цене. Свое новое орудие Эткинс сразу пускает в дело — и начинает записывать неслыханную доселе ритмичную музыку. Отпечатанные кустарным образом записи Эткинса разлетаются по всему Мичигану — и уже в свою очередь вдохновляют других музыкантов на эксперименты. Так, благодаря коллекционной немецкой пластинке, рождается новый жанр — техно. На Променадных концертах Би-би-си проходит премьера Концерта для ситара с оркестром малоизвестного английского композитора Джорджа Харрисона. Харрисон, устав в 70-х от работы в доках, в свое время подался в путешествия, которые привели его в Индию. Там он провел большую часть 80-х, изучая классическую музыку страны, и, вернувшись на родину, загорелся идеей синтезировать индийские музыкальные традиции с музыкой академической, которой Харрисон увлекся еще в 60-е. Концерт имеет страшный успех как среди публики, так и среди критиков. Оценили его по достоинству и другие композиторы, куда более именитые. Так, согласно легенде, Карлхайнц Штокхаузен, известный в том числе и попытками привнести элементы восточных философий в свою музыку, прослушав сочинение Харрисона пришел в буквально религиозный экстаз и сообщил своему сыну Маркусу: «Я делал все неправильно. Этот англичанин открыл мне глаза». В мире классической музыки наступает мода на все индийское. Режиссер Дэнни Бойл, до этого — автор многочисленных картин, ни одна из которых не сыскала известности, выпускает свой новый фильм. Лента, выполненная в жанре альтернативной истории, вдохновлена историей, о которой Бойл узнал несколько лет назад. Оказывается, вечный аватар поп-музыки Пол Маккартни, знаменитый экспериментальный гитарист Джон Леннон и гордость британской классической музыки Джордж Харрисон в конце 50-х годов играли вместе в рок-группе — но, несмотря на талант, сконцентрированный внутри ансамбля, не сумели добиться контракта даже с второсортным лейблом и на долгое время оказались вне мира профессиональной музыки. Бойл вместе со сценаристом Ричардом Кертисом задаются вопросом «а что было бы?» — а что было бы, если группа, которая причудливо называлась The Beatles, смогла бы добиться успеха? Что было бы, если Маккартни, Леннон и Харрисон (и их барабанщик Ринго Старр, в реальности — винодел на пенсии) оказались не просто хорошими музыкантами, а стали бы в 60-е без шуток самыми известными людьми планеты? Как сложилась бы их судьба — и какой была бы их музыка? Ответы на эти вопросы Бойл предлагает в истории дружбы и соперничества, в которой ровно столько же триумфа, сколько и трагедии. Если это не лучший фильм Бойла — то, безусловно, выполненный с наибольшей фантазией.