Синдром «уставшего» зрителя. Чем завлечь молодёжь в театр?

Осень – пора театральных премьер и открытия новых сезонов. А в Год театра в России спектакли в той или иной форме практически не уходил из жизни людей даже на каникулах. Кто сегодня ходит в театр и как воспитывать современного зрителя? Что даёт сфере культуры проведение Года театра в стране? Почему театр важно сохранять в малых городах? Ответы на эти и другие и вопросы ищем вместе с артистом оперетты, актёром и режиссёром-постановщиком Оренбургского театра музыкальной комедии Денисом Радченко. Не пародия, а своё видение «АиФ Оренбург»: Денис Юрьевич, одна из ваших ролей в оренбургском музыкальном театре – Акоп в постановке «Ханума». Ранее её играл Народный артист России Александр Пащенко, который также служил в театре музкомедии. Не страшно ли браться за роли после великих? Денис Радченко: У меня такая же история была с постановкой «Юноны и Авось». Спектакль Марка Захарова с Караченцовым в главной роли тоже является практически эталонным. Мне доверили его поставить. Я прихожу и начинаю ставить после того, как этот спектакль прогремел не только на всю страну, но и на весь мир, но в том-то и дело, что я другой. И спектакль у меня будет другой. Но вернёмся к «Хануме»... Текст, мизансцены, танцы одни и те же, но я привношу что-то своё, чего не было у Народного артистка Пащенко. Я другой. Был, конечно, небольшой шлейф, иногда я понимал ,что я пытаюсь что-то делать как он. Для меня роль Акопа была уже третьей или четвёртой ролью именно в этом спектакле. Я видел, на что реагирует зритель, но мне хотелось принести что-то своё, иначе это была бы грустная пародия на великого актёра. – Вы преподаёте в Оренбургском областном институте искусств. Достаточно ли артистов театров выпускают у нас? Трудно ли им трудоустроиться? – Сегодня, к сожалению, на факультете актёра посчитали, что пятый год лишний и уравняли с обучением на драматического актёра, теперь там также учатся четыре года. Но есть один нюанс: нужно учиться вокалу, кто-то приходит подготовленным, а кто-то приходит с нуля, после школы, и пять лет это минимум, которому должны обучать именно вокалистов. Существует мнение, что после выпуска ты порядка 5-7 лет развиваешься, происходит некое становление как актёра и вокалиста, хотя актёрская специальность подразумевает, что ты учишься всегда, на протяжении всей своей творческой жизни, в том числе и когда ставишь спектакли, когда видишь других актёров, видишь другие постановки. Наши театры, и драматический, и музыкальный, подпитываются только за счёт института искусств имени Ростроповичей. Мы не можем позволить себе пригласить каких-то актёров, потому что им нужно оплачивать квартиру, им нужна высокая зарплата, потому что сегодня, к сожалению, за идею работать никто не хочет, а жаль, всем хочется сегодня и сейчас. Построенный обществом уклад сегодня такой. Поэтому «новая кровь» к нам приходит только из института. Институт – это наша подпитка. Из семи человек, выпустившихся в этом году, четверо остались у нас. То есть половину мы уже трудоустроили. Театр – это не развлечение – Кто сегодня зритель театра и музыкального в том числе? Как привлечь молодежь в театр и нужно ли это делать? – Для меня это довольно больная тема, потому что я уже говорил, что время другое. Клиповое мышление нового поколения уже на генетическом уровне. К сожалению, театр не успевает за этим. Наверное, он и не должен, но некоторые московские театры могут себе это позволить в связи с тем, что у них неприлично приличное финансирование, у кого-то муниципальное, у кого-то федеральное. В периферийных городах театры фактически должны выживать. Например, 9 лет назад один из лучших музыкальных театров страны - не московский и не питерский - мог себе позволить потратить порядка 15 миллионов рублей на постановку. Тогда на эти деньги мы могли в Оренбурге ставить спектакли в течение трёх лет. Сегодня театры стараются делать спектакли более лёгкие, не загружающие зрителей какой-то идеей. В начале 20 века Станиславский создавал свою новую модель театра - для всех. Его основная идея была такова, что театр должен быть доступен для всех. Начал появляться театр, где не было в таком количестве бархата, не было золотых орлов, как в имперском театре, кресла стали более простыми. вместо имперского театра: убирались бархатные занавесы, золотые орлы, кресла стали более простыми. Раньше у людей не было времени на отдых. Оно появилось только после того, как стали регулировать рабочий день. Но этот зритель был уставшим. Ему не хотелось каких-то головоломок, ему хотелось отдохнуть. Поэтому даже драматические театры стали ставить водевили, которые тогда пользовались безумным успехом. Но такие спектакли не плохие, они должны быть, они должны сопровождаться хорошей картинкой – костюмами, декорациями, чтобы люди все это видели, всё это привлекает молодёжь. Это залог хорошего коммерческого успеха. Сегодня мы приходим к такому же, в залах театра мы снова видим «уставшего» зрителя, которым не нужны драмы и трагедии, им нужны хеппи-энды и веселье. Но театр не призван развлекать и веселить, это не социальный проект досуга. У театра какое-то другое предназначение, какое именно, я для себя ещё толком не определил, но это точно не развлечение. Он может быть трибуном и через свои спектакли говорить о том, что тревожит общество, и что бы ни говорили, но театр и политика идут рядом. Чем хуже экономическая, политическая ситуация в стране, тем больше нам нужно развлечений. Год парадоксов – Что даёт Год театра? Насколько такие мероприятия оправданы? – Для театральной среды всё это очень двояко. У нас очень много делается, в том числе и нашим министерством, огромное количество мероприятий. Много делается в районах, к примеру, гости кинофестиваля «Восток – Запад» ездили в районные центры, куда звёзды такой величины не просто никогда не приедут, о них там даже не все знают. Но это делается, и это хорошо. В то же время именно в Год театра закрывают театр в подмосковных Мытищах. Там люди выходили, брались за руки и вставали вокруг здания театра, чтобы его не закрыли. И такие не совсем хорошие события именно в Год театра сплошь и рядом. Театр вдохновляет, помогает увидеть то, что скрыто от человека в обыденной жизни, помогает отличать плохое и хорошее и, в конце концов, просто-напросто чувствовать.