Идиоты в «Хаосе»

В театре «Старый дом» поставили «Идиота» Достоевского. Вернее, переписали сообразно реалиям сегодняшнего дня. В котором, похоже, с ума сошли абсолютно все. Сюжет остался тем же. Правда, за исключением некоторых деталей. Только вот обстоятельства изменились. Перед нами сегодняшний день со всеми его атрибутами: истеричными песнями Монеточки, смартфонами, дизайнерской одеждой и разговорами, разговорами, разговорами — большей частью о самом важном в нашем мире, то есть о деньгах и власти. Ружье обязательно выстрелит Главные герои романа Достоевского «Идиот» в основном молодые люди — им от 23 до 30. В наши дни это как раз то самое поколение, которое выросло на развалинах СССР. И только тридцатилетние еще помнят мультик «Ну, погоди!» и то, что когда-то все было ясно и понятно. Те, что помладше, живут уже другими мемами и категориями, говорят на другом языке и с крайним презрением относятся к наследию прошлого как к чему-то замшелому и архаичному. Находятся в глубоком кризисе смысла. И возможно, по этой самой причине Достоевского не читают, предпочитая следить в ютубе за стримами радикальных блогеров с ружьями наперевес. Доминируют сейчас уже совсем другие герои, нежели в Советском Союзе. Деньги — чуть ли не главное действующее лицо этой пьесы. Здесь уже нет в полном смысле этого слова князей. Зато есть семьи богатые и те, которые когда-то таковыми были и теперь изо всех сил стараются все себе вернуть, причем любыми способами. В сущности, не зря в этом мире бестселлером стал роман Джорджа Мартина. Прокачанный со всех сторон Гаврила Иволгин (Ян Латышев) на высоких тонах рассуждает о социальных лифтах, вернее, об их отсутствии, совершенно в риторике навальнистов. А юная дурочка Аглая (Анастасия Пантелеева) транслирует в вольном пересказе подростка-недоучки либеральные идеи, густым потоком льющиеся из ютуба. Одному из них не нужно уже бороться за место под солнцем, ибо родители давно и прочно это самое место пометили. Другому же ничего не остается, как заполучить привилегии с помощью одного из самых древнейших, почти бескровных способов — женитьбы. Князь Мышкин (тут уместно напомнить, что одно из первоначальных названий романа было «Князь Христос») на этот раз выглядит в прямом смысле гостем в этом мире. Таким зрителем, наблюдателем, вынужденным стать участником одного большого преступления. Когда-то давно, вероятно еще в раннем детстве, покинувший дом, уехавший на лечение Левушка возвращается в совсем другой мир, не тот, из которого уезжал. Идиот Андрея Прикотенко — это не только персонаж романа и не только актер Анатолий Григорьев. Идиот в этом тексте многомерен. Благодаря сценографии и режиссуре все герои романа превратились одновременно в отражения Мышкина и… подозреваемых. Каждый в какой-то момент сядет прямо перед зрителем и будет допрошен на предмет причастности к самому настоящему убийству. Только вот кого здесь убили? Только ли неуловимо напоминающую Одри Хепберн в «Завтраке у Тиффани» Настасью Филипповну (Альбина Лозовая)? И кого она здесь олицетворяет на самом-то деле? Пять часов в сумасшедшем доме Спектакль идет в общей сложности пять часов, включая антракты. Впрочем, с большой формой в «Старом доме» уже сталкивались, скажем, в «Пер Гюнте» или «Трилогии». Конечно, к концу представления в зале останутся самые стойкие. С одной стороны, это в некотором смысле результат естественного отбора. С другой — вывод из самой структуры спектакля, в котором каждый акт в общем-то завершенное художественное высказывание о сегодняшнем дне. — «Снегурочка», «Пер Гюнт», «Я здесь», «Злачные пажити», «Социопат», «Идиот» — это шесть знаковых спектаклей, которые полностью раскрывают наш потенциал, — говорит директор «Старого дома» Антонида Гореявчева. И недаром последний спектакль открыл фестиваль актуального театра «Хаос», который идет в Новосибирске с 19 по 29 октября. И спектаклей, поставленных по романам Достоевского, в нем целых три. — Думаю, Федор Михайлович зацепил сегодня людей погружением в бессознательное, в психоанализ, — считает арт-директор фестиваля «Хаос» Оксана Ефременко. — Например, в программе спектакль театра Дрездена «Униженные и оскорбленные» будет немного провокационным — не в смысле содержания, а в смысле самого подхода к Достоевскому. Он как бы вскрывает Достоевского истинного. Это, конечно, будет вызывать разные эмоции. У Константина Богомолова «Преступление и наказание», напротив, абсолютно аскетический, психологический, реалистический. А Андрей Прикотенко пришел к «Идиоту» совершенно органическим путем. Есть у нас артист Анатолий Григорьев, которому было бы интересно сыграть роль, полностью противо­положную всем его предшествующим ролям. Мышкин — это же не совсем Григорьев. Он выглядит таким брутальным Пер Гюнтом, Гамлетом каким-то борющимся, а здесь совершенно другой образ. Мне кажется, получилось любопытно. С Оксаной Ефременко согласны многие зрители в зале, в том числе из числа гостей города. Например, тележурналист Елена Медведская сообщила, что смотрит спектакль с большим интересом, похвалила артистов. — Очень нравятся приемы, все обращено в сегодняшний день и попадает в зрителя. Все продумано, вплоть до сценографии, все оправданно. Конечно, Прикотенко, который практически переписал оригинальный текст Достоевского, можно возразить — мол, классики все равно пишут о человеке и его страстях. Но режиссер хочет именно в сегодняшнем дне разыграть эту историю. Это можно принимать или не принимать, но это интересно. Факты о романе «Идиот» Сущность романа писатель разъясняет в письме С. А. Ивановой: «Главная мысль романа — изобразить положительно прекрасного человека. Труднее этого нет ничего на свете, а особенно теперь. Все писатели, не только наши, но даже все европейские, кто только ни брался за изображение положительно прекрасного, — всегда пасовал. Потому что это задача безмерная. Прекрасное есть идеал, а идеал — ни наш, ни цивилизованной Европы еще далеко не выработался. На свете есть одно только положительно прекрасное лицо — Христос, так что явление этого безмерно, бесконечно прекрасного лица уж конечно есть бесконечное чудо». Достоевский написал роман «Идиот», живя за границей — в Швейцарии, Германии, Италии. Он бежал из Петербурга от кредиторов, требующих возврата денег: за писателем числились долги его покойного брата. Во время работы Достоевского над романом умерла его трехмесячная дочь Соня.