Скорсезе, Де Ниро и Пачино хоронят миф об Америке за три с половиной часа «Ирландца»

На Netflix вышел один из самых ожидаемых фильмов года (если не десятилетия) — гангстерский эпос-долгострой Мартина Скорсезе «Ирландец», первый в карьере легендарного режиссера фильм, в котором сыграли и Роберт Де Ниро, и Аль Пачино, причем большую часть экранного времени омоложенные с помощью новейших технологий. «Лента.ру» рассказывает, чем удивляет эта неожиданно сдержанная и скорбная картина с внушительной продолжительностью в три с половиной часа. «Говорят, ты дома красишь?» Не без этого — вот только Фрэнк Ширан (Роберт Де Ниро) если и разукрашивает стены, то исключительно кровью своих жертв. Убивает он не для удовольствия, но и без лишних эмоций: просто такая уж у киллеров мафии работа. Начинал свою трудовую жизнь отслуживший четыре года на Второй мировой Ширан, впрочем, обычным филадельфийским работягой — развозил мясные туши по клиентам, состоял в профсоюзе, и благодаря юристам последнего даже обошелся без наказания после того, как однажды продал налево содержимое своего фургона. После этого инцидента — и одного случайного знакомства — карьерный путь Ширана и вывернул на криминальную стезю: его взял под крыло Рассел Буфалино (Джо Пеши), уважаемый решала с зоной влияния на все Восточное побережье. От мелких поручений вроде выбивания долгов послушный и исполнительный Ширан, предсказуемо окрещенный итальянскими боссами Ирландцем, быстро перешел к делам поважнее — то есть к мокрухе. И достиг в этом деле такого мастерства, что вскоре именно его Буфалино рекомендует профсоюзному боссу-глашатаю Джимми Хоффе (Аль Пачино) в качестве телохранителя. Быстро превратившиеся в дружбу отношения Хоффы и Ширана и составляют основной массив эпического, 200-минутного хронометража «Ирландца». Вот, пожалуй, самый известный профсоюзный деятель в истории, к шестидесятым превратившийся в настоящую звезду американской политики (особенно — политики тайной, включающей махинации мафиози и подковерные сделки с властями), выписывает Ирландца в Чикаго разобраться с местными штрейкбрехерами. Вот уже делит с тихой дочерью Ширана Пегги (Анна Пакуин) свою экстраординарную любовь к мороженому, а с остальной семьей киллера — выходные и праздники. Вот Хоффа обеспечивает Ширана еще и высокой должностью в профсоюзе — тот становится президентом одного из региональных отделений, а также ближайшим конфидантом босса. Именно через Ирландца свои пожелания Хоффе будет передавать и мафия — пока отношения криминальных и профсоюзных деятелей не войдут в критическую, грозящую кровью для всех фазу. Параллельно же будет греметь большая американская история, от высадки в Заливе свиней до Уотергейта. Не без участия всех фигурантов этого сюжета. Степень взаимопроникновения большой политики и большого криминала — наверное, главное откровение «Ирландца» (узнать о том, как плотно были связаны с мафией профсоюзы, можно было еще два с половиной десятилетия назад в «Хоффе» Дэнни Де Вито). Другое дело, что для самого Скорсезе эта линия здесь явно третьестепенная — и в драме Хоффы и Ширана, которая в теории могла бы, наверное, смотреться этаким сборником хитов гангстерского кино, его своеобразной квинтэссенцией, ему очевидно интереснее другое. Хитросплетения политики, при всем своем сенсационном потенциале, здесь пересказываются вскользь, наспех, порой почти бессвязно — исключительно глазами больше озабоченного службой и дружбой Ирландца, который не сильно скрывает своей дилетантской неосведомленности в тех глобальных вопросах, к которым оказывается причастен. Не стремится просвещать и сам режиссер — в одной из озвученных закадровым голосом Де Ниро реплик он даже произносит: «Сейчас молодежь вряд ли помнит, кем был Хоффа», тем самым невольно по-стариковски резонируя с другим живым классиком Александром Сокуровым, который во «Франкофонии» утешал аудиторию: «Потерпите, мои маленькие зрители, осталось совсем немного». Про фильм продолжительностью три с половиной часа «осталось совсем немного» не скажешь — но не то, чтобы «Ирландца» так уж приходилось терпеть: фирменное скорсезевское владение режиссерским мастерством, может быть, и стало общим местом, лишилось революционности, но своей действенности все еще не растеряло. Интереснее, как именно теперь Скорсезе распределяет техничные приемы по своему кино. На контрасте со «Славными парнями» или «Казино» «Ирландец» в этом плане — фильм не гангстерский, а антигангстерский. Вспышки насилия, убийства и поджоги здесь показаны с подчеркнутой будничностью, на минимуме броских средств — а некоторые из ключевых деяний Ширана и вовсе вдруг остаются за кадром, обозначаясь лишь строчками диалогов или той же закадровой скороговоркой. А вот фирменные скорсезевские эффектные проезды камеры, нервное крещендо монтажных склеек, самые лихие решения саундтрека — все это приходится на сцены и эпизоды, в которых герои максимум выясняют отношения: друг с другом, с родными, с самими собой, с Богом, наконец. Скорсезе двадцатилетней давности поступил бы ровно наоборот. Эта смена акцента — вместе с тем неуютным, почти загробным чувством, которое вызывает сочетание явно старческой пластики тел Де Ниро и Пачино, Джо Пеши и Харви Кейтеля с достаточно убедительным омоложением их лиц посредством компьютерных технологий — приводит к странному, но пожалуй, действительно новому (а значит, заслуживающему уважения и восхищения) эффекту от «Ирландца». Он оказывается фильмом и безусловно зрелищным (мало какое кино со столь внушительным хронометражем смотрится так бодро), и начисто лишенным даже минимальных драматических всплесков — будь у него кардиограмма, то она смотрелась бы почти идеальной, с минимальными колебаниями амплитуды, прямой линией. Как у умирающего, то есть. Что ж, если что-то в «Ирландце» Скорсезе и компания хоронят, отказывая своим персонажам в кульминациях и падениях (даже умирает киллер Ширан, как дают понять уже открывающие сцены, в тихом безмолвии дома престарелых) так это гангстерское кино: его типичные персонажи, традиционные носители насилия и хаоса, здесь уже не заслуживают ни адреналиновой подпитки, ни даже минимальной романтизации. Но не заслуживают они и забвения — хотя бы потому что Скорсезе прекрасно понимает, и дает это ощутить и зрителю: похороны по жанру гангстерского кино это не столько поступок кинематографический (пусть даже и утяжеленный весом собственного влияния режиссера «Славных парней» и «Злых улиц» на этот конкретный жанр), сколько гражданский. По одной простой причине — мало какой другой жанр так четко и полнокровно воплотил миф об Америке как стране действия и воли, территории выраженной через насилие и преодоление героической маскулинности, Именно этот миф Скорсезе и добивает контрольным в голову. Это не славных парней больше не осталось, их просто никогда здесь и не было. «Ирландец» вышел на Netflix 27 ноября