«Сахарный немец» в МХТ им. Чехова – трагические истории грешных душ

«Душа с телом расставалась…» – с такой песни начинается спектакль в МХТ им. Чехова «Сахарный немец» по роману Сергея Клычкова. И сразу задается настроение: здесь не будет ярких эмоциональных скачков, все выдержано в определенном темпе и настроении и, можно даже сказать, сдержанно. Режиссер Уланбек Баялиев очень ровно и спокойно ведет зрителя к главному «выстрелу» – к финалу. Действие разворачивается во время Первой мировой войны. Солдаты двенадцатой роты – мужики из села Чертухино. «В этом есть и отсылка к чертовщине, и к тому, что находится за чертой, за гранью», – говорит режиссер. Миколай Митрич Зайцев (Валерий Зазулин), сын чертухинского лавочника, молодой парень, недавно произведен в зауряд-прапорщики. Его все зовут Зайчиком – «чудной человек, но дурного в нем ничего не было». Роте предстоит напасть на немцев из воды. Солдат охватывает ужас, потому что очевидно, что им предстоит верная гибель, они причащаются… Но главное в этой постановке все-таки не сюжет, а судьбы конкретных персонажей, у каждого за пазухой свои тайны, грехи и грезы. Оттого-то и «немец сахарный»: у старообрядцев сахар символизирует грех. Зайчик убивает всего одного немца, но справиться с этим грехом ему не под силу. Да и у других персонажей этого «сахара» за пазухой хоть отбавляй. Жизнь идет, солдаты гибнут, жены плачут. Периодически мы видим черное крыло птицы. И можно только догадываться, что оно значит. Впрочем, в финале все встанет на свои места окончательно. Это тот случай, когда нужно смотреть спектакль до конца, чтобы в полной мере осознать все происходящее на сцене. Зайчика отпускают на побывку, но из-за обстрела он не доезжает до штаба, поэтому считается пропавшим без вести. Однако к семье все же возвращается. Дома его встречают с теплом и радостью, но новости его ждут здесь печальные. Клаша (Надежда Жарычева), которую он сильно любил и с которой некогда обвенчался в старообрядческой молельне, вышла замуж за другого. Пелагея (Ксения Теплова) – жена Прохора (Дмитрий Сумин), который ушел на войну, «долго плакала, а потом прошло». «Крысы прогрызли пеленки, которые лежали в сундуке, а больше ничего не тронули. Она их сшила, когда замуж за Прохора вышла», но детей они так и не родили. Без мужа она пытается соблазнить свекра, но тот, не выдержав напора молодой, умирает. И мы видим ее в белой сорочке, а после греха, беременная, она носит черное платье… Вот только заслуживает ли она осуждения? Ведь «Пелагея хочет быть матерью не во сне, а наяву, перед людьми». Война калечит судьбы людей: «Все война изменила», – говорят герои. Но и в мирное время не пытаемся ли мы спрятаться и уйти от самих себя? «Потому что, если мы откроемся ужасу, который сейчас происходит, нас просто разорвет», – подмечает режиссер Уланбек Баялиев и очень точно передает эту мысль в своей постановке. Сегодня его спектакль звучит очень даже современно. Он ведь не только о войне и смерти, но и о смысле жизни и о любви. Недаром гадалка говорит: «Любовь как стрела: пока жив человек – она в сердце, а как вынешь – вечная смерть». И постепенно все перемешивается... «Клычков уже тогда чувствовал многоликость времени. Чтобы не сойти с ума от этой боли, он мифологизирует реальность и пространство вокруг. Это попытка спастись. Это то, что происходит сегодня и с нами», – отмечает режиссер. И уже трудно понять и в самом деле, где тут правда, а где ложь, где реальность, а где выдумка. Вертится колесо жизни… Мы видим огромные перемещающиеся по горизонтали ширмы, похожие на забор, которые, словно, то обнажают, то заслоняют человеческую душу и большое количество кирзовых сапог, стоящих на сцене, которые невольно заставляют думать о тех, кто уже никогда их не наденет. Слева колесо часто крутится, символизируя жизнь, а справа, в глубине сцены, рядом с сапогами, есть еще одно – статичное – символ смерти. И немец после выстрела цепляется за колесо слева, словно за жизнь, но крутить его уже нет сил, поэтому он останавливает его, и в этот момент мы понимаем, что его жизнь прервана. И в финале мы видим не то ворона, не то дьявола в лице девушки с огромными черными крыльями. Эти самые крылья появлялись в течение всего спектакля, когда гибли люди. Она повсюду. Это и есть смерть. Заяц смотрит ей в лицо. Она расправляет крылья, словно нависая над ним и становясь все больше, а он все меньше под песню «Душа с телом расставалась». Вот уж и правда «Ангелы спят, когда черти дерутся». Война забирает живых, не разбирая, грешен человек или нет, молод или стар. Но и в миру мы иногда не живем, а существуем то ли и в реальности, то ли в параллели. Впрочем, тут уж каждый до встречи с черной птицей крутит свое колесо по-своему…