Сабина Ахмедова о музыке, актёрских школах и особенностях национального кино

30 января начался показ второго сезона сериала «Содержанки». Одну из ролей в нём исполнила Сабина Ахмедова. Она участвует в разноплановых проектах российских, американских и европейских режиссёров, а в свободное время занимается вокалом. В эксклюзивном интервью RT актриса поделилась впечатлениями от съёмок второго сезона «Содержанок», рассказала об опыте сотрудничества с кинематографистами разных стран и увлечении музыкой. — Сабина, поздравляем вас с премьерой нового сезона «Содержанок». Не будем огорчать читателей спойлерами, но, в целом — чем второй сезон отличается от первого? — Я его ещё не видела, но в нём, безусловно, больше динамики и поворотов сюжета. И мы ближе подходим к персонажам, к их мотивации. Даша Жук, наш режиссёр, часто это говорит. Она будто чуть ближе — и это подчёркивается работой камеры — подходит к персонажу. Наверное, у Кости (Богомолова. — RT) и Даши принципиально разные подходы. Костя более отстранённый, а Даша чуть более чувственная. Наверное, в этом основное отличие. — Как вы сработались с новыми членами актёрского состава? — Прекрасно. Но я уже работала со многими артистами, которые пришли на проект — кроме Юры Чурсина, которого я обожаю. Он прекрасный партнёр, замечательный артист. Я очень рада, что мы работаем вместе. Давно хотела с ним сотрудничать. А с Любой Аксёновой я давно дружу, с Костей Лавроненко мы работали. — По вашему мнению, этот сериал — универсальная история? Может он быть успешен в разных странах? — Да, безусловно. Но я думаю, играет роль ещё вопрос аутентичности. Это явление (содержанки. — RT) очень свойственно Восточной Европе. Наверное, поэтому (сериал. — RT) ещё пользуется успехом: людям интересно смотреть что-то локальное, аутентичное — и при этом узнаваемое. — А на Западе наш колорит может прижиться? — Нет. Мне кажется, что в Америке точно нет. Там совершенно другая идеология и вообще всё на другом стоит. Да и не думаю, что Европе это очень свойственно. Восточная Европа — да. — Вы говорили, что в вашей героине Карине нет ничего искреннего и честного. А бывают ли в вашей жизни ситуации, когда вам приходится надевать маску? — Нет. По крайней мере, я стараюсь так не поступать. Это такие компромиссы, с которыми сложно потом что-то честное делать. Моя работа, моя профессия, собственно, стоит на правде. Поэтому она меня держит — скажем так — на кончиках моих пальцев постоянно. Заставляет не расслабляться и не выпадать в малодушие. — В кино вы поёте, у вас есть клип, снятый вместе с Анной Цукановой-Котт. Не хочется ли вам выпустить музыкальный альбом или разработать концертную программу? — У меня есть бэнд, с которым мы периодически выступаем. Но это, скорее, для души — на мероприятиях, на которых нам интересно и хочется быть. А клипы и альбомы... нет, у меня нет таких амбиций. Мне точно не хочется быть певицей. Но я люблю музыку. И в такой форме, в свободной, мне интересно это делать. Меня периодически подталкивают к тому, чтобы записать альбом. Может быть, я найду интересных музыкальных партнёров, композиторов, что-нибудь придумаем со временем. Я точно не говорю «нет». Но карьера певицы — безусловно, нет... — Вы учились актёрскому мастерству и в России, и за рубежом — в Институте современного искусства и в институте Ли Стасберга. Какая методика преподавания оказалась более эффективной для вас? — Я думаю, что это в итоге моё собственное, очень синтетическое направление. Безусловно, база, которая у меня была — это российская школа. Она мощнейшая. С ней мало что сравнится. Но без американской я бы, наверное, к себе — к своей правде — шла ещё дольше. Это такое идеальное сочетание, я бы сказала, школы, института и театра. И понятия, какого-то объёмного представления о том, что такое профессия и театр. И подробного подхода к индивидуальности, который даёт уже Америка. — Вы немало работали и продолжаете работать в США. Не было ли желания остаться там насовсем? — Мне сложно жить где-то, где я не могу постоянно работать. Быть в ожидании мне достаточно сложно. Я жила в Лос-Анджелесе — не могу сказать, что это абсолютно мой город. Может быть, в Нью-Йорке я бы смогла жить. Но так всё сложилось, и я очень рада, что всё именно так, как есть. Всему свое время. Я, безусловно, не оставила это, постоянно езжу в Америку, пробуюсь там. Но там, где я есть сейчас, мне хорошо. — В США вы играли в спектакле по Чехову, а в России участвовали в адаптации «Хорошей жены». Как вам кажется, что в таких случаях важнее: сохранить задумку автора оригинала или адаптировать материал для аудитории другой страны? — Тут очень разные вещи — и «Хорошая жена», и Чехов... Чехова можно ставить в любой стране. Я не верю в то, что Чехова и Достоевского должны играть только русские, а Шекспира — только англичане. Но мне кажется, не стоит что-то творческое начинать с мыслью о том, что нужно угодить зрителю. Вряд ли получится что-то достойное. Надо делать честно и опираться на своё чувство вкуса, если оно есть. На профессию, которой ты владеешь — или нет. И уже из этого вытекает результат. Но даже с лучшей командой, с ощущением того, что это может получиться, нет никаких гарантий того, что получится. Потому что у каждого материала и проекта — своя энергия и вообще своя судьба. — Расскажите про фильм «Вставай и бейся» Стефано Лоренци. Как вам работалось с итальянским режиссёром? Не возникало ли каких-то проблем из-за культурных или языковых различий? — Нет, я ещё учила итальянский специально под проект какое-то время, — месяца три-четыре — чтобы более или менее чувствовать язык. Конечно, я выучила всё заранее. Но Стефано в самый последний момент мне начал давать текст, которого нет в истории. И я клеила его на капот машины, везде — играла немножко в Марлона Брандо. И нет, мне было очень комфортно. Они очень эмоциональные, живые и очень уважительно относятся к артистам — особенно к иностранцам. C большим пиететом. — Как отличается подход европейцев к созданию фильмов? — Я в Европе не так много работала. В Италии. Ну, конечно, они более расслабленные, хаотичные. Немножко как бог на душу положит. Но в этом есть своё обаяние — по крайней мере, в том проекте, в котором я снималась. Они как-то из этого всего выруливают. У них свой микрокосм, своя динамика, они понимают, как в ней существовать... Всё зависит от величины проекта. Насколько он независимый, какая царит обстановка на площадке. Очень разные проекты и подходы. Однако хаос присутствует всегда, это естественный процесс творчества... — Где вы себя ощущаете комфортнее? В каком-то маленьком и независимом проекте или, наоборот, в большом кино с уже отлаженной системой? — Мне просто интересна история. И команда, безусловно, которая будет это делать. Это может быть очень маленькая история с прекрасной командой, с режиссёром и артистами, с которыми ты хочешь работать. И также мейнстрим. Это вопрос качества материала и команды.