Сергей Мартинсон. Личный враг Гитлера

Когда Сергею Мартинсону исполнилось 70 лет, ему задали донельзя шаблонный вопрос: «Как вам удалось так хорошо сохраниться?». Не задумываясь, актёр ответил: «Я всегда был человеком легкомысленным и никогда не делал то, чего не хотел». Редакторы телепередачи сочли высказывание «несъедобным» и вырезали его из программы о юбиляре. Не менее забавный эпизод случился, когда великому актёру перевалило за 80. Один из советских телерепортёров, делавший о нём передачу, спросил о том, решился бы он выбрать для себя актёрскую профессию, если бы можно было начать жизнь сначала? — А что на этот вопрос отвечают мои коллеги? — неожиданно живо ответил сын шведского барона и русской дворянки. Смутившись, ведущий сказал, что коллеги Сергея Александровича говорят, что они не променяли бы никогда избранную ими профессию актёра театра и кино. Лицо Мартинсона вытянулось в знакомую зрителю «юмористическую струнку»: — Значит у них была лёгкая жизнь в искусстве. Вот я бы не торопился с ответом. Первой ролью Сергея Мартинсона, появившегося на свет 6 февраля 1899 года, была роль Снегурочки на рождественской ёлке. Зрители истово аплодировали даже в тот момент когда, забыв текст, пятилетний малыш разрыдался. Любовь к театру маленький Серёжа Мартинсон, питал с детства. Родители брали его с собой в драму, оперу и даже на балет. Могли позволить! Семья мальчика была обеспеченной: отец имел собственную фанерную фабрику. Когда Сергей немного подрос, прошёл слух о том, что на Невском открыли иллюзион. Парнишка пропадал там часами. Ему очень нравилось бывать кабаре, где завораживала феерия эмоций и красок. Сергей мечтал о том, что когда он окончит гимназию, обязательно станет студентом Института сценических искусств. Взрослея, юноша брал уроки актёрского мастерства в студии режиссёра Вивьена, посещал мастерскую Сергея Радлева. Актёрская жизнь Мартинсона начиналась в миниатюрных театрах, которых в Петербурге, находившемся на стыке царской и коммунистической эпох, было превеликое множество. Атмосфера чистого искусства, в котором можно было преподнести себя как угодно, изыскав подходящий сценический образ, манила и завораживала молодого актёра. Образ для себя Мартинсон нашёл весьма эпатажный! От природы ему были даны тощие кривые ноги. Он надевал великолепные дорогие штиблеты, смотрясь в облегающих штанах уморительно смешно. Ещё более эксцентрично Мартинсон выглядел в балетной пачке. Он надевал её, появляясь в огромном количестве юмористических номеров на разных площадках. Ему рукоплескали вчерашние господа и от души смеялись пришедшие им на смену товарищи. Настоящая слава придёт к 26-летнему Сергею Александровичу Мартинсону в 1925 году, когда он появится в московском театре Всеволода Мейерхольда в роли Сметаничева в легендарной пьесе Эрдмана «Мандат». Увидеть эту постановку было не так-то просто, потому что восторженная публика, валившая валом на завораживающего своей эксцентричностью острохарактерного молодого актёра, сметала билеты в одночасье. Имя Сергея Мартинсона мгновенно стало известно всей постреволюционной Москве. Появились поклонницы. Но их любовь была безответна. Ещё в 1920 году 21-летний Сергей Александрович связал себя узами брака с Екатериной Ильиничной Ильиной. В 1928 году у них появилась на свет дочь Аня. Этому союзу будет суждено просуществовать долгих 15 лет. Мартинсон будет называть их самым счастливым периодом своей жизни. Энергии Мартинсона будет хватать на работу в двух театрах одновременно. Он служил в театре Революции и у Всеволода Мейерхольда, сыгравшего в жизни актёра особую роль. Именно у Мейерхольда Мартинсон сыграет Хлестакова в «Ревизоре». С этой постановкой советский театр отправится на гастроли в Париж в 1930 году. Здесь молодого актёра, прекрасно владевшего французским языком, будут терзать сомнения – возвращаться ли в Россию? Он мог остаться… Вряд ли Сергей Александрович оказался бы на Западе в безвестности. Он был актёром, который, словно Чарли Чаплин, умел вести блистательный диалог с аудиторией на языке красноречивой мимики и тела, понятном зрителю любой страны мира. Но дома будут ждать жена Катя и двухлетняя дочь Аня. Он вернётся. Пройдут годы. И судьба едва не заставит Мартинсона, очень нуждавшегося перед смертью, пожалеть о сделанном выборе. Спектакли с его участием шли в полных залах. Публика — стоя! — истово аплодировала любимому актёру. Роль Хлестакова была высоко отмечена критикой, отмечавшей удивительную харизму главного героя. В этой и других своих ролях актёр не боялся смело экспериментировать с гримом, нарочито гримасничал, заостряя характер, как правило, негативного и даже неприятного персонажа, возводя его к абсолютному гротескному максимуму. При этом он был неизменно любим — да что там! — обожаем зрителем. Его называли «королём походок», казалось, пластика, манера перемещения на сцене актёра менялись ежеминутно. Это было уморительно смешно. Но за карикатурным и гротескным рисунком роли проскальзывал невероятной силы драматизм. За это «сочетание не сочетаемого» Мартинсона боготворил Мейерхольд, наставник, великий мастер, третий человек в его жизни и судьбе, ради которого стоило вернуться в Советскую Россию. Кто ж знал, что страна безжалостно расправится с учителем, но пожалеет ученика? Когда в 1928 году Всеволод Мейерхольд и его супруга Зинаида Райх получили квартиру в Брюсовом переулке, у них осталась большая квартира на Новинском бульваре, 16 (район Арбат). Эту квартиру режиссёр и его супруга подарили сотрудникам своего театра. В столовой у Мейерхольда, этой огромной комнате площадью 40 м2, жили Сергей Мартинсон, Екатерина и Анечка. Сергей Мартинсон был одним из «пионеров» советского кино. Он начал сниматься в первой половине 20-х, в немых лентах. Старшее поколение помнит этого удивительного актёра по фильмам 30-х — «Острову сокровищ», самой первой экранизации «Золотого ключика». Мартинсон был рад тому, что в атмосфере нарастающего репрессивного страха ему отведена роль Дуремара. И, конечно же, нельзя забыть «физиологическую симфонию в четырёх пароксизмах» из фильма «Антон Иванович сердится». Мартинсон уморительно смешно сыграл халтурщика и горе-композитора, который «мог бы писать на заказ». В квартире Мейерхольда на Новинском бульваре, воспользовавшись гостеприимством режиссёра, кроме актёров поселились родители и сестра Зинаиды Райх, супруг сестры по фамилии Горский, работавший конферансье в ансамбле песни и танца Александрова. Он очень гордился именными часами. Ему их лично подарил Климент Ефремович Ворошилов. Напротив Мартинсона жил Михаил Макаров — один из баянистов театра. Рядом соседствовал феноменальный хореограф Голейзовский, рекомендовавший отдать Аню, как только она подрастёт, в балетную школу. В 1933-1936 годах актёр блистал в Мюзик-холле, тогдашней цитадели веселья и развлечений. Зритель — опять-таки! — шёл на Мартинсона. Именно здесь Сергей Александрович встретит Елену (Лолу) Добржанскую, ставшую его второй женой. Развод с Екатериной Ильиничной состоялся в 1935 году. После чего Сергей оставит «Мейерхольдовскую» квартиру, переселившись ко второй жене, любительнице весёлой и разгульной жизни. Вполне возможно, уход из семьи стал для Мартинсона спасением от репрессий. Времена менялись и квартира, которая была оставлена для актёров театра Всеволодо Эмильевичем Мейерхольдом, в одночасье стала «нехорошей». Первым был арестован Макаров, оказавшийся на допросах в НКВД «белым офицером». Забрали Горского, не посмотрев на часы «лично от Ворошилова». Детям, которые жили в квартире, говорили, что Макарова и Горского перевели на секретную и очень важную работу. — Папа, почему тебя не перевели на секретную работу? — донимала Мартинсона дочь Аня. — Видишь ли, Анечка, — мучительно подбирал слова Сергей Александрович, уже знавший об аресте Мейерхольда. — Стране обязательно надо смеяться. Кто-то должен всех смешить? И чтобы люди могли смеяться, меня решили оставить. Аня смотрела на отца и не понимала, почему эти слова он произносил со слезами на глазах, а на лице не было и тени привычной улыбки. Театр Мейерхольда был закрыт в рамках «борьбы с авангардным искусством», а его основатель, Всеволод Эмильевич, автор биомеханики, в систему координат которой так удачно попадал со своей выдающейся пластикой и мимикой Сергей Мартинсон, был арестован в 1939 году. Этот уникальный, выдающийся человек писал свои письма с Лубянки. Конечно же, не Мартинсону, а товарищу Молотову. Мейерхольда расстреляли ровно 80 лет назад Это произошло 2 февраля 1940 года. Его некому было оплакать. Его жену, Зинаиду Райх, «неизвестные» убили в их квартире в Брюсовом переулке, нанеся ей 17 ножевых ранений. Всеволода Эмильевича кремировали. Прах смешали с прахом других расстрелянных заключенных и бросили в общую могилу. Сергей Мартинсон переживал произошедшее, как личное горе, жалея о том, что тогда, во Франции, с ним не было Анечки и Кати. Быть может, всё было бы иначе. Круг друзей Сергея Александровича стремительно сужался. Один арест следовал за другим. Спасение было в работе. После закрытия театра Мейерхольда остался лишь театр Революции, где в 1940 году Мартинсон блистательно сыграл Карандышева в «Бесприданнице». Ему, человеку, которого принимали за сугубо комедийного актёра, удалось создать образ трагичный и глубокий. Настоящая творческая удача! Спектакль, восторженно принятый публикой, шёл лишь один сезон. Когда началась война в поезд, эвакуировавший декорации постановки, попала бомба. «Бесприданницу» восстанавливать не стали. Мартинсон, понимая, что ему больше не суждено выйти на сцену в этой роли, ушёл из театра. Сергей Александрович Мартинсон станет одним из тех актёров, с которыми собирался свести счёты Гитлер. Первым был Чарли Чаплин. Вторым – Сергей Мартинсон, изобразившим фюрера классическим дураком в «боевых киносборниках», «Новых похождениях Швейка» и фильме «Третий удар». Гитлер был гомерически смешон: расстреливал личного повара за то, что горе-кулинар нарезал морковку для супа под пафосным названием «Великая Германия» «звёздочкой». Одного из главных палачей ХХ века Сергей Александрович сыграл блистательно, заставив и тех, кто смотрел на «комичного Гитлера» на фронте, и тех, кто видел эти кадры в тылу, поверить в то, что такого фантастического идиота… просто нельзя не победить. Мартинсон не воевал с оружием в руках. Но работал для зрителя под бомбами. Во время авианалётов на Москву актёр снимался в Лиховом переулке, у режиссёра Исидора Анненского, в фильме «Свадьба». Создателям картины удалось убедить партию и правительство, что людям нужны не только боевые «кинолистки» о ситуации на полях сражений, но и фильмы, вызывающие пусть грустную, но улыбку. Под тем же предлогом необходимости развлечения тружеников тыла будет сниматься и комедия «Сильва», работать над которой Сергей Александрович отправится в Свердловск. Когда в 1943 году первая жена Катя вернётся из эвакуации в Москву, дочь Мартинсона Аня поселится с отцом и его второй женой Лолой. Причина? Своей квартиры у Екатерины Ильиничны не стало. Атмосфера в доме Лолы и Сергея Александровича будет, мягко говоря, не самой подходящей для девочки-подростка. Привыкшая к «светско-советской» жизни Лола будет жить так, как будто вокруг нет никакой войны, голода и разрухи. Её регулярными гостями станут иностранные корреспонденты. Ими была наводнена столица страны, воевавшей с Рейхом. Спиртное лилось рекой. Столы ломились от яств, которых не было ни у кого из граждан СССР той трагичной эпохи. Мартинсон будет знать об изменах Лолы. А его дочь Аня, 15-летний подросток, страдать от того, что «вторая мама» в отсутствие «горячительного» может запросто украсть её вещи и выменять на водку. Лола веселилась и наслаждалась жизнью, заводя один роман за другим. А падчерицу, чтобы не мешала, отправила на дачу в Переделкино. Лишь возвращение отца из Свердловска, пришедшего в неописуемый ужас и устроившего Лоле скандал, вернёт девочку домой. При этом у Сергея и Лолы, словно бурьян, рос родившийся в 1939 году сын. Его назвали в честь деда — Александром Мартинсоном. Мальчику, наблюдавшему пьяные оргии матери, увы, будет суждено впитать её образ жизни и «порадовать» старика-отца своими пьяными загулами, когда они останутся вдвоём, уже в 1970-е. Судьба самой Лолы трагична. За связь с иностранцами Добржанская будет в послевоенное время арестована и отправлена в Воркуту. Там судьба улыбнётся ей в последний раз исполненной цинизма улыбкой. Начальник лагеря окажется заядлым театралом и до самой своей смерти в 1952 году Лола Добржанская-Мартинсон будет «блистать» на сцене Воркутинского музыкально-драматического театр комбината Воркутауголь. В последний год жизни Добржанской ей предложат сотрудничество с НКВД. Женщина откажется и будет мгновенно уволена из театра. Её отправят в режимный женский лагерь, где Лола умрёт в отсутствие медицинской помощи от полярной желтухи, мечтая увидеть своего 13-летнего сына. Мартинсон будет приезжать к ней на могилу, сохранив верность и преданность этой женщине. После 1945 года ролей в театре у актёра будет становиться всё меньше, но останутся острохарактерные и, как правило, второстепенные роли в кино. Сниматься Сергей Александрович будет до конца жизни. Его дочь станет художником, сотрудничавшим с Андреем Тарковским. В 1974 году 46-летняя Аня решит покинуть пределы советской Родины и обосноваться в США вместе с мужем и детьми. Она осторожно спросит мнение 75-летнего отца, который, без тени укоризны, расскажет ей о той счастливой, но нереализованной возможности — дне, когда в 1930 году вместе со Всеволодом Мейерхольдом он оказался в Париже, где театр гастролировал с «Ревизором». — Я хотел остаться. Но не остался. Потому что думал о тебе и твоей маме. Сейчас я иногда жалею об этом. Но, наверное, я нигде, кроме Москвы, жить бы не смог… Аня уедет и больше никогда не увидит отца. Он останется с сыном от второго брака Александром. Тот будет изводить старика своими запоями. В последние годы долгой и очень непростой жизни Сергея Александровича будут видеть в ресторане ВТО, где когда-то, в тридцатые, официанты раскланивались со звездой театра и кино, а сейчас просто с большим сожалением поглядывали на старика, которому перевалило за восемьдесят. Он сидел с безучастным выражением лица. На столе стояла маленькая рюмка водки (допьяна Мартинсон не напивался никогда). Так шли часы, затем актёр с большим трудом поднимался и шаркающей походкой шёл туда, где его никто не ждал — в маленькую квартирку на улице Горького (ныне – Тверская). Он до последних дней делил её вместе с алкоголиком-сыном. Регулировщики смотрели на него с жалостью. Но, узнавая, останавливали реки плывших по одной из главных магистралей столицы автомобилей и помогали легенде советского кино перейти через улицу на ту сторону. Приветственно гудели машины. Водители, видя Сергея Мартинсона, не боялись схлопотать штраф. Доходя до своей стороны Тверской он чувствовал толику всенародной любви, которая не иссякла до конца и сегодня, хотя Сергея Мартинсона нет уже 35 лет. И знал, что, может быть, остался не зря. Такая история.