Майк Науменко — проклятый поэт
Французы, которые все в мире назвали и разложили по полочкам, придумали термин «проклятый поэт». С ударением на первом слоге. Проклятый — потому что проклят. Чем? Прежде всего, своим талантом. У них были Бодлер, Рембо и Лотреамон. У нас куда как погуще — Лермонтов, Есенин, Блок, Маяковский, Хлебников, Мандельштам, Высоцкий, Башлачев, Летов. У всех при жизни и после смерти были толпы фанатов, и никто не прожил долго. Ну вот и Майк из этой же когорты. Многие вспомнили или узнали о нем после фильма Кирилла Серебренникова «Лето». Кино вообще-то было про Цоя, а Майк, так — на подтанцовках. Между тем во всем русском роке только он и БГ были, собственно, поэтами. Ну попробуйте в качестве стихотворения прочитать, скажем, текст песни Цоя. Или Шевчука, Бутусова, Кинчева и прочих легенд. Получится так себе. Потому что это — не стихи, без музыки они не звучат. Майк Науменко писал именно стихи, их можно читать страницами. Его творчество называют алкогольно-бытовой лирикой, и с этим, пожалуй, стоит согласиться. О любви, дружбе, душевных метаниях он писал так, как если бы мы обсуждали их за столом. Ну или во время перекура на лестнице. Об этом не принято говорить, но многие его стихи были, по сути, переводами. Окончив английскую спецшколу (Майком парня с украинской фамилией впервые назвала учительница), он прекрасно знал язык и сначала писал на нем. Потом вольно переводил западных рокеров — Лу Рида, Марка Болана, да много кого. Западный рок тогда знали немногие, поэтому все были уверены, что автор текстов — сам Науменко. Известен, впрочем, он стихами собственными: «Я сижу в сортире и читаю «Ролинг Стоун», Венечка на кухне разливает самогон», — это точно не из Марка Болана. Он был странный парень. В конце 1980-х «Зоопарк» стал одной из самых популярных групп СССР. Ребята собирали стадионы по всей стране, голос Майка звучал из окон всех студенческих общежитий, а сам жил в комнате коммуналки. Пока коллеги по ленинградскому рок-клубу делали карьеру и деньги, он играл в преферанс. Под портвейн. За четыре года до смерти умудрился написать реквием самому себе — песню «Выстрелы», где иронично обложил все свое окружение. И потом они говорят о тебе: «Он — мой лучший друг, я с ним пил!» А ты не помнишь имена этих «лучших друзей» Они ушли, и ты их забыл. Питерский сноб, он терпеть не мог Москву: «Я не люблю Таганку, ненавижу Арбат. Еще по одной наливай и пора назад!» — за эту песню его любили многие провинциалы. Майк, вне сомнения, был аристократом духа. Равнодушный к деньгам и славе, он провозгласил «Ром и пепси-кола — вот и все, что нужно звезде рок-н-ролла». Позднее Саша Васильев из группы «Сплин» саркастично добавил: «Звезда рок-н-ролла допивает ром с колой и должна умереть». Ну да, у звезд рока и «проклятых поэтов» так принято. Майк умер, где и жил — в комнате коммуналки, «своей старенькой каморке, средь знакомых стен», при до сих пор невыясненных обстоятельствах. Один. Жена Наташа с сыном Женькой ушли. В свои 36, обрюзгший, опухший от пьянства, он выглядел на 60. Все честно, правда? Настоящий проклятый поэт, никаких скидок. Но в фильме «Лето» такое, конечно, показывать не станут. Почему он умер? А просто все написал. В последние годы начались самоповторы, ничего оригинального не получалось. Поэт ведь — человек одной функции. Он или пишет, или его нет. Бывают, конечно, исключения. Есть плейбои от литературы, которые числятся поэтами и в 80 лет, преподавая русскую литературу где-нибудь в США. Но это уже, скорее, литераторы. А Майк... Он, как и Оскар Уайльд, мог небрежно бросить таможеннику: «Нечего декларировать. Только мой талант».
