"Черный квадрат" Казимира Малевича – зловещее знамение или икона времени?

Споры о «Черном квадрате» Казимира Малевича – шедевр или мистификация? – не утихают уже больше 100 лет, с тех пор, как в декабре 1915-го в Петербурге, на выставке со странным названием «0, 10», среди почти 40 беспредметных картин художника была и работа «Четырехугольник». В каталоге она значилась под №1, а в зале экспонировалась выше других, на стыке стен – в красном углу. Новое платье короля Александр Бенуа тогда назвал эту работу «анти-иконой, зловещим знамением эпохи». Малевич, считавший «Квадрат» едва ли не главным своим произведением, парировал: это «икона моего времени». Так что же это? Почему обыкновенный квадрат, который может нарисовать и ребенок, считается выдающимся произведением? Почему картины Малевича, по сути геометрические фигуры, били рекорды на аукционах мира (в 2000-м его «Супрематическая композиция» продана на аукционе Philips в Нью-Йорке за 17,5 млн $)? Не мистификация ли все это, сродни той, что удалась ловким портным из сказки Андерсена про новое платье короля? Ирина Вакар, специалист Третьяковской галереи, много десятилетий изучающая творчество Малевича, уверяет: ничего подобного с работами Малевича произойти не может. В сказке сразу после замечания ребенка всем стало ясно, что король голый, а «Квадрат» пережил столетие постоянных «разоблачений» и вовсе не перестал быть шедевром. – Тех, кто заявляет: так может каждый, хочется спросить: что именно может? – замечает Вакар. – Исполнить или придумать? Нарисовать еще один квадрат или изобрести нечто столь же принципиально новое и предельно простое? Творчество из ничего «Квадрат свой считаю дверью, открывшей для меня много нового», – писал художник другу Михаилу Матюшину. Свой квадрат Малевич буквально выстрадал – это была его формула нового мира, вершинное выражение созданного им супрематизма – течения, которое изменило лицо искусства ХХ века. Бушующий вокруг мир – Первая мировая война, быстро развивающийся технический прогресс, – по мнению Малевича, требовал переосмысления во всех сферах. Предметное искусство, на его взгляд, безнадежно устарело. Он пришел к мысли, что «зародыш всех возможностей» – квадрат: он «принимает при своем развитии страшную силу, является родоначальником куба и шара, его распадения несут удивительную культуру в живописи». Так он объяснял свою концепцию Матюшину. «Творчество из ничего», по Малевичу, – высшая цель, равнозначная творчеству как таковому. «Этот момент восхождения Искусства всё выше и выше в гору становится с каждым шагом жутким и в то же время легким, – писал Малевич о рождении "Квадрата", стремясь объяснить мотивацию и закономерность своего пути. – Все дальше и дальше уходили предметы... Не стало образов, не стало представлений о пространстве, и взамен разверзлась пустыня... Она была насыщена пронизывающими волнами беспредметных ощущений». Малевич возвращал свое беспредметное детище в лоно искусства, но искусства «чистых ощущений». К слову, наличие между произведением и зрителем некоего поля, в котором возникает потребность в интерпретации, чувствовали и его противники. Так, Бенуа, который категорически не принял «Квадрат», писал: «Я не чувствую "природы искусства" [на выставках ультрамодернистов]... При этом появляется совершенно особая психология: я оказываюсь заинтересованным не тем, что я вижу, а тем, почему меня это оставляет холодным». А Малевич, выступая перед студентами в 1920-х, объяснял, что хотел в «Квадрате» передать «бесконечность и вечность... и если смотреть на картину сосредоточенно, не отвлекаясь ни на что, как в «камере обскура», в конце концов начинаешь это чувствовать». Всю жизнь художник открывал все новые и новые смыслы в своем «Квадрате», они становились все глубже, превращаясь по сути в философию. Сколько «Черных квадратов» написал Малевич Неудивительно, что к «Квадратам» художник относился трепетно (даже создал для этого полотна специальный состав краски – «бархатистая»), хотя и написал их несколько. Самый первый хранится сегодня в Третьяковке. Состояние работы не позволяет отправлять ее на вернисажи, и она не покидает стен музея. Второй «Квадрат», также у ТГ, представлен в залах современного искусства на Крымском Валу и на выставки ездит. Малевич написал его в 1929-м по просьбе Алексея Федорова-Давыдова, завотделом нового русского искусства в ТГ в те годы. Еще один «Квадрат» – в Русском музее. Он был написан Малевичем для Венецианской биеннале 1924-го, но туда не попал. А вот когда Малевич отбирал в 1920-х работы на выставку в Берлине, ни одного «Квадрата» в нее не включил. Картины с этой выставки он планировал продать за рубежом, с «Квадратом» же расставаться был явно не готов. Пред. След. Из самарского чулана С некоторых пор есть свой «Квадрат» и в Эрмитаже – тот самый, что неожиданно появился в 1993-м, на художественной ярмарке АРТ-МИФ в Манеже. Это была сенсация. Оказалось, что работу купил у наследников художника из Самары Инкомбанк. Сергей Оськин, ведущий специалист управления рекламой и связей с общественностью банка, рассказывал мне тогда, что ежедневно приносил и уносил работу на АРТ-МИФ в чемодане: никто на ярмарке не мог гарантировать безопасность полотна... О существовании этого «Квадрата» не знали ни эксперты, ни коллекционеры. Ирина Вакар рассказывала мне в 1994-м, что переписывалась с вдовой Малевича – Натальей Андреевной, – но о наличии у нее этой работы даже не слышала. Между тем речь шла о картине, которая присутствовала на похоронах самого художника в 1935-м. После смерти мужа Наталья Андреевна жила в Ленинграде с сестрой Анжеликой. Умерла уже в весьма почтенном возрасте. Сестра пережила ее всего на несколько месяцев. – Работа эта хранилась в чулане у сестер, – рассказывала мне Ирина Вакар. – Видимо, они не придавали большого значения копии известного полотна. Наследницей Анжелики Андреевны стала ее внучка, которая жила в Самаре. Дочь этой женщины вышла замуж за человека, который вел серьезный строительный бизнес в регионе. Приключения картины Среди наследства оказались: несколько картин Малевича, нигде не опубликованные негативы, гипсовые модули для картин художника... Наследники несколько растерялись: в Самаре прознали о свалившемся на них наследстве, в местной газете появилась заметка – и на картины объявил охоту криминал. Семья попросила помощи у местного управления ФСК (ныне ФСБ) – ценные произведения чекисты заперли в свой сейф. А глава семейства тем временем отправился в Москву, в Минкульт. Попросил сделать экспертизу «Черного квадрата». Его отправили в Третьяковку. – Картина подлинная по ряду признаков и по результатам экспертиз, – Ирина Вакар (одна из экспертов) показывала мне в 1994-м заключение, которое галерея передала владельцам. «Квадрат» и другие произведения Малевича осенью 1993-го купил у владельцев Инкомбанк для своей коллекции. За 250 тыс $. Между тем, когда банк отправлял «Квадрат» на выставки, страховая стоимость полотна составляла 3 млн немецких марок... В январе 1994-го я спросила у вице-президента банка Алексея Кузнецова, что будет с работами Малевича, если с Инкомбанком что-то случится. Он ответил: – Думаю, это невозможно. Через 5 лет у банка отняли лицензию. В 2002-м вся коллекция была продана на аукционе. Работы Малевича из самарского наследства купил для Музея современного искусства Зураб Церетели – почти за 700 тыс $. А «Черный квадрат» Минкульт не допустил до торгов. Его приобрел миллиардер Владимир Потанин за 1 млн $ и передал Эрмитажу. Драка за Малевича Вынос на «окно»: «Все говорят: квадрат, квадрат, а у квадрата уже выросли ножки, он уже бегает по свету», – говорил Малевич ученикам. * * * Материал вышел в издании «Собеседник+» №05-2020 под заголовком «Икона супрематизма».