"Солярис" поссорил Лема с Тарковским

Один из величайших мыслителей ХХ века, писатель-фантаст и футуролог Станислав Лем родился 12 сентября 1921 года в семье врача. «Я был монстром» – так Лем охарактеризовал себя в автобиографическом романе «Высокий замок» (1966). Несостоявшийся инженер Всё, что попадало в руки юного Лема – от папиных медицинских приборов до банальных часов, – он разбирал на запчасти. Примерно в 8 лет мальчик стал не только всё разбирать, но и собирать обратно и делать какие-то свои приборы. Лет в 9 у него уже были свои телескоп и микроскоп. Прирожденный инженер был налицо, но поступить в политех Станислав Лем так и не смог. В 1939 году Львов был оккупирован советскими войсками и перешел под советскую юрисдикцию со всеми вытекающими. Несмотря на отлично сданные экзамены, Лема не допустили до учебы из-за его «буржуазного» происхождения. Родители с превеликим трудом уговорили юношу поступить на врача, соблазнив тем, что он будет заниматься преимущественно биохимией. До 1941 года он успешно учился, но, поскольку началась война, вынужден был пойти работать автомехаником. Учебу удалось продолжить только в 1944 году, когда Красная армия вновь заняла город. Но в 1946 году всю семью репатриировали в Краков. Где Лем продолжил изучать медицину в Ягеллонском университете. Выпускные экзамены он сдавать не стал, а потому получил только справку, что прослушал курс. Просто Лему сильно не хотелось становиться военным врачом – такая участь неизбежно прилагалась к диплому. Фантаст-бунтовщик В 1948 году был опубликован его первый фантастический рассказ «Человек с Марса». Лем написал его исключительно ради заработка. Потом последовало еще несколько произведений, и литературная общественность обратила внимание на восходящую звезду. В 1951 году, после публикации романа «Астронавты», Лем становится известным писателем-фантастом. В 1973 году его принимают в Американское сообщество научных фантастов, но, будучи великим скептиком, агностиком и критиком, он в какой-то момент не выдержал и высказал всё, что думает о тенденциях в научной фантастике – в частности, в американской. В результате он был исключен из сообщества, а вместе с ним оттуда вышли еще несколько писателей. Среди них была Урсула Ле Гуин. «Я думаю, что в начале своего писательского пути я сочинял исключительно вторичную литературу, – писал Лем. – На втором этапе («Солярис», «Непобедимый») я достиг границ пространства, которое в общем-то было уже исследовано». Более 20 произведений Станислава Лема были экранизированы, причем на все до единой экранизации он давал весьма негативные отзывы. Писателя можно понять. Кинематографисты из раза в раз умудряются не оставить от его замыслов камня на камне. Решительно, например, непонятно, куда из «Соляриса» Тарковского чуть менее чем полностью исчез главный герой – разумный океан Солярис и почти всё, что связано с ним в романе. Возможно, Лем одобрил бы мультфильм «Коннресс», снятый в 2013 году по его «Футурологическому конгрессу», хотя и там от автора осталось не слишком много, но он его, увы, уже не застал. Лем не раз говорил, что все эти фильмы не принесли ему ничего, кроме неприятностей. И самой большой неудачей в этом плане он считал именно «Солярис» Тарковского. Тарковский – человек-легенда. Спецпроект "Собеседника" ко дню рождения режиссера Назвал Тарковского дураком и уехал домой Фильм несказанно возмутил Лема. Буквально всем, начиная от подчеркнутого антисайентизма и заканчивая «каким-то островом с избушкой» в финале. «"Солярис" — это книга, из-за которой мы здорово поругались с Тарковским, – вспоминал он. – Я просидел шесть недель в Москве, пока мы спорили о том, как делать фильм, потом обозвал его дураком и уехал домой… Тарковский в фильме хотел показать, что космос очень противен и неприятен, а вот на Земле — прекрасно. Но я-то писал и думал совсем наоборот». «"Солярис" должен был стать вопросом о границах человеческого познания, а не психологической драмой типа "Преступление и наказание" в космосе», – пояснил Лем через много лет, в одном из последних своих интервью. "Солярис" // Фото: скриншот YouTube «Солярис» режиссера Стивена Содерберга (2002) был раскритикован Лемом еще жёстче. «Я думал, что худшим был "Солярис" Тарковского, – заявил он после просмотра. – Я ничего не написал о том, что фильм мне нравится. Я не написал, что он мне не нравится. Это не то же самое. Знаете, добрый злодей – это не то же самое, что злой добродей. Есть разница... Я не предполагал, что этот болван, извините, режиссер, выкроит из этого какую-то любовь, это меня раздражает». От фантастики до философии «Все романы типа "Солярис" написаны одним и тем же способом, который я сам не могу объяснить, – писал Лем о своем творчестве. – Я… во время писания оказался по сути в роли читателя. Когда Кельвин прибывает на станцию Солярис и не встречает там никого, когда он отправляется на поиски кого-нибудь из персонала станции и встречает Снаута, а тот его явно боится, я и понятия не имел, почему никто не встретил посланца с Земли и чего так боится Снаут. Да, я решительно ничего не знал о каком-то там "живом Океане", покрывающем планету. Все это открылось мне позже, так же, как читателю во время чтения, с той лишь разницей, что только я сам мог привести всё в порядок». В своих произведениях Лем описал множество вещей, которыми мы пользуемся сегодня. В «Магеллановом облаке» (1955) герои используют «трионовую библиотеку» – подобие нашего интернета. А вот управлять климатом, как в этом его романе, мы пока не научились. В «Возвращении со звезд» (1961) в книжном магазине продавец-робот продает герою «кристаллики с запечатленной в них информацией». Которые герой загружает в «оптон» – некое подобие наших планшетов. До продавцов-роботов, полагаем, недалеко. Позже к подобным штуковинам Лем стал относиться с явной иронией. Так, робот Автоматей из «Сказок роботов» заводит себе электронного друга Вуха, которого нужно вставлять в ухо. Вух – почти то же самое, что наши электронные помощники. Правда, когда Автоматей в результате кораблекрушения оказался на необитаемом острове, первое, что посоветовал ему Вух – пойти утопиться, – и подробно проинструктировал, как это сделать. И вообще, он оказался весьма вредным девайсом, от которого несчастный Автоматей тщетно пытался избавиться до конца жизни. Или великий конструктор Трурль из «Кибериады», построивший Электрибальда – машину, сочиняющую стихи. Этим у нас сейчас занимаются некоторые нейросети. Поэтом Электрибальд вышел неплохим, но, когда Трурлю пришел счет за электричество, он прослезился и услал свое детище в дальний космос. «Я полагаю, что некоторые фрагменты моей "Кибериады" или "Сказок роботов" ближе к философской притче эпохи Просвещения, чем к научно-фантастической литературе, – говорил Лем. – В молодости я написал пару наивных "научно-фантастических" сочинений, и, к сожалению, этот ярлык стали приклеивать ко мне постоянно». «Можно предсказывать, как Нострадамус, который говорил, что будет, но не говорил, почему так будет. Это чистый произвол, – рассуждал Лем о футурологических прогнозах. – И можно предсказывать, исходя из учета закономерностей, которые присутствуют в природе. Я старался присматриваться к тому, что закономерно в мире природы». Эти закономерности он подробно разбирает в философском труде «Сумма технологии». Лем рассуждает о двух эволюциях – биологической и технологической, – обнаруживая в них общие черты. «Не только первые пресмыкающиеся походили на рыб, а первые млекопитающие – на мелких ящеров; ведь и первый самолет, первый автомобиль… своей внешней формой были обязаны копированию форм их предшественников… Первый самолет был "содран" с бумажного змея (или прямо с птицы), радио – с возникшего ранее телефона». Признаком близкого заката вида, как биологического, так и технологического, Лем называет гигантизм. «Последние цепеллины 30-х годов нашего века можно смело сопоставить с атлантозаврами и бронтозаврами мелового периода». Наличие внеземных цивилизаций Лем в «Сумме технологии» называет возможным, однако приходит к выводу, что их скорее всего нет. В одном из своих последних интервью Лем уже весьма скептически высказывался даже не об освоении дальнего космоса, а просто Марса. «Если людей интересует освоение крайне негостеприимных областей, то пусть лучше займутся Сахарой или Антарктидой, – говорил он. – Человечеству вместе с тем нравятся масштабные зрелища, и поэтому высадка астронавтов на Марс в течение этого столетия представляется весьма вероятной». Станислав Лем ушел из жизни 27 марта 2006 года. «Я просто знаю, что жизнь заканчивается, и я отношусь к этому спокойно», – сказал писатель незадолго до смерти. * * * Материал вышел в издании «Собеседник+» №05-2020 под заголовком «"Солярис" поссорил Лема с Тарковским».