Восхитительное Средневековье: плавный переход к фэнтези (Der Spiegel, Германия)

Рыцари, герои, жестокие сражения — все это привлекает внимание огромной аудитории. Историк Штеффен Патцольд (Steffen Patzold) объяснил в интервью нашему изданию, почему многие с удовольствием погружаются в мир Средневековья — не желая, однако, отказываться от горячего душа. «Шпигель»: Господин профессор Патцольд, тема Средневековья уже много лет вызывает большой интерес у общественности. Как вы объясните этот своеобразный бум тогдашней эпохи? Штеффен Патцольд: Классический ответ был бы таким: потому что Средневековье отличается от нашего времени. Когда исторические сцены воссоздаются в ходе инсценировок, у их авторов велик соблазн погрузиться в далекий мир — экзотичный и необычный для нас. — Неужели все это по-настоящему далеко от нас? Можно предположить, что прошлое было примитивным, грубым — этаким бурлеском, но все-таки оно не настолько далеко. — Поскольку Средние века — часть нашей собственной истории, то нас, конечно, интересуют и основы нашей идентичности, происхождение, интересует то, как можно представить себе наше прошлое в его повседневных деталях. Нас восхищает возможность обнаружить что-то чужое в своем. Этого невозможно добиться, если просто отправиться куда-нибудь в Индию или Африку. — Но ведь в телесериалах, приключенческих фильмах и популярных медиа нам показывают под видом Средневековья нечто такое, что едва ли имеет что-то общее с тем, что вы как историк знаете из достоверных источников? — Вполне возможно, но эта дистанция, по сути, заключается в самой теме. Недавно один мой студент назвал копировальный аппарат «средневековым», подразумевая, что он плохой и устаревший. Сталкиваясь с чем-то необычным, можно отвергать это — или испытывать к нему интерес. Во всяком случае все мои коллеги стараются формулировать результаты своих исследований, по возможности, интересно и доступно для широкой публики. Просто мы не пишем романов и не создаем компьютерных игр. — Для всевозможных ролевых игр Средневековье, видимо, подходит лучше, чем все остальные эпохи. — Да, конечно. Кроме того, это также чрезвычайно прибыльно в коммерческом плане. Историки не могут принципиально избегать такого мышления, потому что сами хотят понять «чуждое». Вот небольшой пример: в праве древних германцев существовало правило по определению размера компенсации, если кто-то кого-то ударил по голове. Пострадавшему надо было вытащить из раны самый большой осколок и бросить его через улицу на щит. Если при этом раздавался звон, то компенсация полагалась большая. Мне это кажется очень странным. И мне интересно выяснить, как вообще могла работать правовая система, предусматривавшая такие условия. — Почему многих людей притягивают примитивные условия жизни в Средние века? — Реально вернуться в ту эпоху едва ли кто-то хочет. По крайней мере я точно туда не хочу — мне важнее иметь возможность пользоваться туалетом с канализацией и принимать по утрам горячий душ! Но отказаться от благ цивилизации на некоторое время интересно многим. Возможно даже, что Средневековье сейчас несколько изменяется в плане отличий от современности. — Что вы имеете в виду? — Еще пример: историки всегда подчеркивали, что в Средние века не было государств в том виде, в каком мы их знаем сейчас. В последние десятилетия наш собственный мир, однако, настолько сильно изменился, что те или иные противопоставления вызывают определенные сомнения. В наше время суверенитет зачастую является уже наднациональным, есть очень хрупкие государства… — …и так мы приближаемся к государственности в средневековом виде? — По крайней мере труднее становится отличать одни государства от других — и так Средневековье в некотором смысле становится нам еще понятнее. — В приключенческих фильмах мы видим вооруженных до зубов рыцарей в непробиваемых доспехах, кровожадных драконов и жестокие сражения. Насколько все это соответствует тому Средневековью, которое вы стремитесь понять? — На самом деле это можно назвать плавным переходом к жанру фэнтези. Многие, например, считают, что, смотря сериал «Игра престолов», действительно как бы попадают в Средневековье. Даже «Властелин колец» Толкина с его миром северных мифов похож на раннее Средневековье. Но тут уж я никого не хочу разочаровывать. — У публики особенно популярны рыцарские поединки. Может быть, людей привлекает былой героизм, которого в том виде больше нет? — Война определенно является в нашем представлении одним из главных атрибутов Средневековья. Однако наше представление о Средних веках в целом двояко: они словно светлые и в то же время темные, далекие от нас и в то же время близкие. Кроме того, о тогдашних войнах можно точно сказать: в них участвовали самые разнообразные персонажи — от настоящих рыцарей вроде Ричарда Львиное Сердце и, конечно, героев эпосов вроде Парцифаля и до кровожадных головорезов в немыслимо жестоких, по нынешним меркам, битвах. — А как было на самом деле? — Как было на самом деле, мы во всех подробностях, наверное, никогда не узнаем. Но меня радует, что мои коллеги теперь наряду с восхищением сражениями более тщательно изучают вопросы, посвященные попыткам ограничения насилия в Средневековье. Как бы это ни преподносилось во многих нынешних фэнтези-играх, посвященных тем временам, на самом деле тогда почти никто не старался во что бы то ни стало уничтожить противника, обязательно убить его. Мне кажется, важно выяснить это — и меня это несколько утешает.