Рассел Кроу о роли социопата-убийцы, кризисе Запада и любви к самоизоляции
Одним из первых фильмов, которые выйдут в прокат после открытия российских кинотеатров (оно запланировано на 1 августа, но в некоторых регионах состоится и раньше), станет триллер «Неукротимый» — напряженная и жесткая история о женщине, которой не повезло встретиться на дороге не просто с водителем-психом, но с абсолютным злом в лице разъяренного мужика за рулем массивного джипа. Этого смертельно опасного социопата-преследователя сыграл Рассел Кроу. «Лента.ру» взяла у актера эксклюзивное интервью о его методах работы, идиллии австралийской жизни и о том, как «Неукротимый» отражает состояние современного мира. «Лента.ру»: За свою карьеру вы сыграли немало персонажей, которые переживали целый спектр самых разнообразных эмоций. Ваш герой в «Неистовом», напротив, как будто бы ограничен всего одним яростным чувством. Насколько сложной была работа над ним? Рассел Кроу: Забавно, но это тяжелее, чем можно было бы представить. На первый взгляд кажется, что должно быть легко, но на практике все несколько сложнее. Вообще, как актер ты привыкаешь к тому, что вписываешься в ту или иную историю, — и принимаешься за нее с учетом всего своего арсенала приемов, накопленного с годами набора профессиональных трюков. Это становится для тебя нормой, чем дольше ты этим занимаешься — а я, на минуточку, делаю это уже пятьдесят лет, с 1970 года, и даже если брать в расчет только главные роли в кино, то получится 31 год... Срань господня! (улыбается) Так вот чаще всего твоя работа, по сути, сводится к заполнению пробелов, прежде всего как раз эмоциональных, в персонаже — то, что я называю застройкой персонажа. Особенно если речь идет о герое вроде Джона Нэша в «Играх разума» или Роджера Айлза в «Самом громком голосе». Это сложно устроенные, противоречивые люди — и на воплощение таких на экране нужно время; у тебя не получится просто прийти на съемочную площадку с багажом сыгранных до этого ролей и начать играть их с листа. Такую роль нужно терпеливо и неторопливо выстраивать, кирпичик за кирпичиком, с учетом всех уголков и закоулков. В случае «Неистового», надо думать, принцип работы совсем другой? Именно. Задача противоположная — полностью вытравить из персонажа все человеческое. Лишить его эмпатии, обаяния, юмора. Очень, очень часто актеры, играющие отрицательных персонажей, позволяют себе в определенный момент — и я не раз делал это сам! — довести игру до крайности, до абсурда, зная, что это заставит зрителей смеяться, выпустит напряжение и тем самым позволит истории развиваться. Но делать подобное в «Неистовом» значило бы навредить ему — потому что ничему из того, что делает мой персонаж от начала и до конца фильма, нет никакого оправдания. А значит, ты не можешь вдруг пуститься в раскрывающий характер монолог — знаете, как если бы герой начал описывать все страдания и несчастья, которые он пережил и которые сделали его таким бесчеловечным. Нет, это было попросту невозможно. Так что мой подход заключался в поиске, если так можно выразиться, топлива, альтернативного тому, которое обычно идет в топку создания персонажа. Я сразу же сказал режиссеру Деррику Борте, что во всем фильме не должно быть ни одного момента, когда показалось бы, что мы ищем моему герою оправдание. Ведь то, что с ним происходило и о чем мы постепенно узнаем, — увольнение с работы, перемены в отношениях с близкими — для меня или для вас было бы нормальными превратностями человеческой жизни. Это, впрочем, не значит, что нельзя было позволить себе совсем никаких деталей и еле заметных штрихов. Так, в сцене в дайнере по его репликам можно предположить, что у него параноидное расстройство. А затем можно заметить, что он еще и злоупотребляет опиоидами, — еще одна серьезная проблема современной Америки. Вообще, насколько репрезентативен ваш персонаж состоянию Америки на 2020 год? Ну, я, кстати, не считаю, что его поведение — это строго американская проблема. По всему миру мы раз за разом в последние годы наблюдаем эти вспышки гнева разъяренных белых мужчин. Они стали регулярными, постоянными спутниками современной жизни. Герой «Неистового» использует свою машину как оружие. Но мы видели уже немало подобных мужчин, врывающихся в церкви, синагоги, мечети, школы, ночные клубы и открывающих огонь. Мы видели и абсурдные вспышки ярости в супермаркетах — из-за какого-нибудь рулона туалетной бумаги! Кажется, что в последнее время вы стали находить довольно интересные независимые проекты за пределами Голливуда — «Подлинная история банды Келли», «Стертая личность». Чем вы теперь руководствуетесь, выбирая роли? Чувствуете ли вы, что находитесь на плодотворном этапе карьеры? Не могу сказать, что мой подход к выбору проектов изменился. Я все так же читаю так много сценариев, как могу, — и стараюсь прислушиваться к себе, к своим инстинктам, выбирать то, что нравится. Вы упомянули «Стертую личность» — прекрасный сценарий! И очень интересный персонаж — отрицательный в сущности, но основанный на настоящем, невымышленном человеке. И каком человеке — пасторе, который все, что делает и говорит, делает и говорит из любви. Как я мог отказаться от возможности исследовать нечто настолько сложное? Так что, нет, у меня нет какой-то системы или плана действий. Наверное, можно сказать, что меня тянет туда, где я еще не был, — к тому, чтобы пробовать что-то новое. Что касается «Неукротимого», то когда я прочел сценарий, моей первой реакцией было: «Ни в коем гребаном случае!» (смеется) Почему передумали? Я, честно говоря, и сам был удивлен тем, насколько уверен был: это роль не для меня. А потом приехал в Лос-Анджелес по делам, много виделся с друзьями из киноиндустрии — и, конечно, все расспрашивали друг друга: «Что нового? Что интересного предлагали недавно?» В какой-то момент я понял, что уже раз за разом пересказываю сюжет «Неукротимого», причем при каждом следующем пересказе делаю все более емкую его выдержку. Причем все актеры и актрисы, с которыми я говорил, реагируют одинаково: «Ого, это просто фантастика! Отличная роль» А я в ответ: «Да ладно? Правда?» И до меня наконец дошло: я просто боюсь правды, заложенной в это кино, и поэтому пытаюсь всеми силами увильнуть от него. Вообще, в моей карьере в этом плане есть что-то циклическое. Ваш герой в каком-то смысле — порождение современного сумасшедшего общества, стресс от жизни в котором испытывает, наверное, каждый. Как с этим стрессом справляетесь вы? Вы знаете, глядя на то, что сейчас переживает весь мир, — имею в виду самоизоляцию и социальную дистанцию — я вдруг понял, что не только регулярно практиковал самоизоляцию на протяжении последних тридцати лет, но и достиг в ней определенного мастерства. И мне в этом состоянии комфортно. У меня есть свое место посреди австралийского буша — так что мне в эти дни везет больше, чем другим: я уже живу там, где почти никого нет. Я купил этот дом и ранчо, страшно сказать, 24 года назад. Перед тем, как сыграть в «Секретах Лос-Анджелеса». И это была моя первая серьезная покупка. 140 акров пустой земли — никаких заборов, никаких дорог. Сейчас эти мои владения, кстати, сильно разрослись — до 1470 акров. Скот, лошади, цыплята, собака... Не говоря уже о замечательной австралийской фауне, которая населяет эти места. Каждое утро я выхожу на выгон рядом со своим домом — и он полон валлаби. Днем они куда-то уходят, а потом каждый вечер возвращаются. А какие птицы в этих местах обитают! Большие желтохохлые какаду, розеллы, королевские попугаи, лорикеты, какаду инка, розовые какаду... Это невероятно. И меня окружают гигантские деревья тропического леса. Так что получается, я еще четверть века назад знал, что мне необходимо, чтобы получать удовольствие от жизни. А время пандемии вообще получилось для меня на редкость продуктивным. Не нужно было прыгать из самолета в самолет, переезжать из одного города в другой... Киноиндустрия часто заставляет тебя чувствовать, будто ты скачешь по миру со связкой пустых жестяных банок за спиной, отчаянно пытаясь привлечь внимание к тому, что ты сделал. А сейчас появилась возможность сосредоточиться на настоящих делах, на семье, на хлопотах по хозяйству. И даже высвободилось немного времени, чтобы задуматься о жизни, о мире, о том, как разные культуры по-разному реагируют на тот безумный вызов времени, с которым мы все столкнулись. Изменилось ли с годами ваше отношение к работе? Не думаю, что изменилось. Я всегда был из тех людей, кто ко всему относится немного серьезнее, чем окружающие. Мне неоднократно по ходу моей карьеры за это прилетала критика. Но я правда люблю свою работу, по-настоящему уважаю саму профессию — и поэтому у меня никогда не было проблем с мотивацией и поиском энергии. Пожалуй, я стал лучше и резче в механике актерской работы — в том, чтобы быстро включаться в процесс, быстро понимать, что от меня требуется. Я бы, то есть, сказал, что стал эффективнее по сравнению с самим собой в молодости, — когда мне было 25 или около того, еще исследовал себя и профессию, не всегда знал, что значит создать роль, и порой принимал слишком радикальные или экстремальные решения. Сейчас я понимаю, что не всегда нужно пускаться в крайности, чтобы достичь нужного эффекта, что есть более короткий и очевидный путь. Но так, наверное, в любой работе, не правда ли? Конечно. Чем больше времени ты посвящаешь своему делу, тем эффективнее в нем становишься. Свою первую роль я сыграл, когда мне было шесть лет — в 1970-м. Идет 2020-й, прошло полвека — и я все еще занят тем же делом. Это невероятно, по-моему. Большая удача. И я научился получать удовольствие от всех стадий процесса. Не только от съемок на площадке, но и от подготовки. Часто говорят, что актер не должен приносить свою работу домой. Но я этого не понимаю. Конечно, ты берешь работу домой. Это персонажа стоит оставлять на площадке. Но все те механизмы, которыми ты персонажа создаешь, естественно, с тобой всегда — и миллион маленьких задач, которые нужно решить, чтобы твой герой ожил, ты решаешь как на площадке, так и вне ее. И так для меня было всегда. Разве что теперь я научился правильно распределять эту нагрузку — следовать расписанию, понимать, что необязательно все должно быть придумано и разработано в первый же день работы. А вот к чему изменилось мое отношение, так это к путешествиям. Чем старше я становлюсь, тем меньше мне хочется летать. Так что нынешняя ситуация — и такой формат интервью, из дома по Zoom, а не в безликой комнате какого-нибудь отеля на другом конце света, — для меня идеальна. (смеется) Жаль только, не могу хлопнуть вас по спине и пожать руку на прощание. Ну да, как-нибудь в другой раз, пока! «Неукротимый» выходит на экраны российских кинотеатров 30 июля
