Сборник статей и мемуаров общественного деятеля и политика Василия Шульгина (1878−1976), посвященных событиям 1917 года, образуют двойную перспективу. Этот эффект достигается благодаря тому, что в книгу вошли, с одной стороны, шульгинские статьи из газеты «Киевлянин», которые он создавал непосредственно в ходе описываемых событий («в режиме реального времени»), а с другой — такие воспоминания, как «Дни» (1925) и «Керенский» (1924), появившиеся вскоре после революции. Из них видно, что тексты, созданные позднее, зачастую, сильно отличаются в своих выводах и оценках от предыдущих. Правда, первоначально Шульгин максимально объективно писал о падении монархии и Временном правительстве. Так 5 марта он признавался: «мысль отказывается охватить значение переживаемых событий. Произошел неслыханный в истории человечества переворот — нечто сказочное, невероятное, невозможное (…) Династия Романовых, простояв триста лет во главе Государства Российского, сложила с себя власть (…) Какой образ правления наступит? Не будем об этом говорить (…) временно признаем эту власть, что образовалась из сердцевины Государственной думы. Другого выхода нет. Враг стоит у ворот России. Без власти, которой мы захотим подчиниться добровольно, — нам не спасти Россию от разгрома». Но вскоре политик уже заявлял: «Часто меня спрашивают: «Вы — монархист или республиканец?». Я отвечаю: «Я — за победителей». При этом недавний сторонник империи под влиянием объективных фактов склонялся именно к республиканской форме правления. Как видно из статей, после революции Шульгин искренне пытался избежать двоевластия, когда наряду с Временным правительством возник социалистический Петроградский совет рабочих депутатов. Он стремился объединить их усилия в некоем подобии Прогрессивного блока, фракционного образования IV Государственной думы, в который вошли умеренные правые и левые политики (националисты-прогрессисты, октябристы, кадеты) и, тем самым, существенно смягчить крайности социалистов. Отдельный вопрос, насколько положительным был бы результат, осуществись этот проект в реальности. Ведь, как вспоминал в «Днях» Шульгин, он не знал: сдерживает или наоборот провоцирует протестные настроения деятельность Прогрессивного блока. Так что желание возродить его в условиях, несомненно, более нестабильной социальной ситуации, выглядит, по меньшей мере, странно. Впрочем, в контексте последующего признания Шульгиным советской власти (тоже под влиянием объективных фактов?) подобная «смена вех» уже не кажется чем-то особенным. Вот только, как говорил персонаж одного фильма, «отказ от своего мнения всегда дурно пахнет».
