Война Петра Тодоровского. Как фронтовой опыт выковал классика советского кинематографа

Голод Он рос в не самое лучшее время. В 30-е годы Украину поразил страшный голод, и Пётр Ефимович навсегда запомнил те ужасы, которые ему удалось пережить. Как его мать приносила в панталонах с трудом где-то добытые три картофелины. Как его семья запаривала в крутом кипятке веник и собирала с него оставшиеся пупырышки, которые потом толклись с полугнилой свеклой. Из получившаяся неприглядной кашицы пекли что-то похожее на оладьи, которые назывались «матаржениками». Его семья умерла бы с голоду, если бы в их доме не остановились заезжие заводские ребята, приехавшие из областного центра выменивать у местных сельских куркулей зерно и пшено на лопаты, клещи, молотки, прочий инструмент. Однажды дождливым вечером они вернулись и признались, что выменяли худющую корову, но не смогли её довести — корова пала километрах в полутора от дома. У них не оставалось времени, поэтому они предложили своим хозяевам попробовать её довести. В тех трагических условиях это был данный свыше шанс выжить. Мама Петра, он сам, сестра Раиса и брат Илья побежали в ночь и нашли обессиленно лежащую на дороге бурёнку. С помощью верёвок они с огромными усилиями подняли её, но идти она уже не могла. И вот женщина — мать семейства — опустилась на колени в лужи, в грязь и стала умолять измученное животное: «Манька, Манька, шагай!» Пётр помогал корове переставлять ноги, его брат и сестра — поддерживали с боков. Так метр за метром за ночь они довели её до сарая. Тут же мальчишки помчались к реке, разгребли лёд, собрали прибрежную пожухлую траву, принесли в дом. Мать запарила её. Общими усилиями Маньку удалось вернуть к жизни, и она отблагодарила своих хозяев, спасла их от голодной смерти. Молока было столько, что семья Тодоровских даже купила сепаратор, стала делать масло. Одним словом, голод пережили — началась нормальная жизнь. Война Пётр учился плохо. Вместо книг утром укладывал в портфель большой кусок хлеба и шмат колбасы, вместо уроков — гонял в парке мяч с ребятами. Ходил вечно грязный, с подтёками на одежде. Полной ему противоположностью был любимец семьи — старший брат Илья. Аккуратист, отличник учёбы, замечательный рассказчик… Пётр завидовал ему, и часто дело доходило до драки. Но вот Илья закончил школу, призвался в армию, его девушка обещала его дождаться. Только когда он уехал, Пётр понял, как же он на самом деле любит старшего брата. А затем началась война, и Илья пропал из его жизни на целых 70 лет. 22 июня Пётр играл с пацанами в футбол на окраине городка — стадиона не было, так что мяч гоняли в грязи и пыли на обычном поле. И вот грязные и потные мальчишки шли по центру городка, забитого словно в большой праздник, а со всех сторон доносилось: «Война! Война! Война!» Он вернулся домой, и застал свою мать рыдающей — Илья служил где-то на границе. Родители Петра были умудрёнными опытом людьми. Они понимали, что от войны надо бежать как можно дальше, и Тодоровские уехали в Сталинград. Здесь 16-летний Пётр вместе со своим 60-летним отцом работал на разгрузке угольных эшелонов. 12 часов в день они махали лопатами и катали тяжёлые тачки. Но вскоре немцы добрались и сюда, на берега Волги, и семья Петра побежала ещё дальше: «…Я помню, по обледеневшему трапу мы грузились на металлическую баржу, а кругом рвались снаряды. Чудом мы добрались до Камышина, сели в товарный поезд и после долгих скитаний поселились в заброшенной деревушке Шишке посреди голой степи». В 2003 году уже всемирно признанный режиссёр Пётр Тодоровский снял об это времени фильм «В созвездии Быка». В колхозе из мужиков остались председатель, сапожник с деревянной ногой и два инвалида-тракториста. Пётр научился играть на балалайке и влюбился в девочку Каю, которой играл свои первые сочинённые мелодии. Но зимой 1943 года его забрали в армию, и эта первая несмелая мальчишеская любовь закончилась. Он отправился на учёбу в Саратовское пехотное училище. Курсанты Позже об этом своём периоде жизни Тодоровский написал повесть «Вспоминай не вспоминай», которую в 2004 году экранизировал режиссёр Андрей Кавун. Так появился один из лучших российских сериалов о войне — «Курсанты». Было голодно — 18-летних мальчишек одно время кормили только тушёной полугнилой капустой. Их поселили в недостроенные казармы, стены внутри были покрыты инеем. На огромное помещение казармы была всего одна маленькая чадящая печка-буржуйка. Бывало, командир роты Лиховол поднимал своих подопечных в два ночи, показывал на овраг в трехстах метрах от казармы, объявлял, что на другой его стороне немцы, и голодные, замёрзшие не выспавшиеся курсанты по пояс в снегу шли в «лобовую атаку» на противоположный склон оврага. Обратно они возвращались через два часа мокрые, замёрзшие и вымотанные до предела. В эти тяжёлые месяцы Пётр сдружился с двумя своими товарищами по несчастью — Сергеем Ивановым и детдомовцем Юрием Никитиным. Постепенно молодость и наступившая вскоре весна брали своё. Потеплело, стали лучше кормить, появились увольнительные, за забором был город Саратов, и у курсантов завелись свои зазнобы. Чаще всего общаться с ними доводилось через забор, целовались через прутья ограды. Летом Петру повезло на этой войне первый раз — за месяц до окончания учёбы его с группой курсантов отправили пилить дрова для штаба Волжского военного округа. Когда они вернулся, весь курс, все 3.000 человек отправили в «мясорубку» Курской дуги. Очень немногим удалось выйти из неё живыми. Оставшихся курсантов девать было некуда. Им присвоили звания младших сержантов, и оставили в училище ещё на один срок. На фронт они поехали через 11 месяцев уже в 44-м году. Об окончании училища, о поездке на фронт и первом своём бое Тодоровский рассказал в фильме «Верность» (1965). В училище перед выпуском курсантам выдали сухпай на месяц, который в дороге они съели за две недели. Тодоровскому выпало ехать на фронт с друзьями — Ивановым и Никитиным, так что унывать не стали. Стояла июльская жара, они не задумываясь выменяли свои шинели и запасные сапоги на продукты и «Бимбер». Тодоровский на всю жизнь запомнил, как на границе Польши и Белоруссии бабки-торговки заглядывали на полустанках в окна и громко кричали: «Бимбер! Бимбер!» Так называлась польская водка. Фронт И вот в августе 44-го молодые курсанты попали на передовую — приняли командование взводами в 93-м стрелковом полку 47-й армии 1-го Белорусского фронта. Холодно, зябко, сырой окоп… тут-то и пожалел младший лейтенант Тодоровский, что так неразумно сменял свою шинель. К счастью, шефство над ним взял бывалый фронтовик — сержант Пичугов: «Вы ж так околеете, товарищ младший лейтенант…» Он повёл его по траншее к молодому огромному, но убитому немцу, на котором давно уже приглядел добротную целую шинель английского сукна. Они сначала вытащили его из траншеи, долго-долго трясли, чтобы вытрясти из шинели, но этому мешали начавшие коченеть руки — их пришлось разводить в стороны. В конце концов через голову трупа они эту шинель стащили. Всё это время Тодоровский трясся от страха, который он запомнил на всю жизнь. Этот эпизод он потом отобразил в своём последнем фильме «Риорита» (2008). Постепенно недавний курсант свыкался с фронтовыми буднями: «…Кто хотел выжить в бою, тот искал большую лопату — у нас были маленькие саперные лопатки, и если попадешь под обстрел и грунт окажется каменистым, то это смерть. Лопаткой надо было вырыть себе хотя бы лунку для головы, и многие стали доставать немецкие лопаты, два штыка можно вырыть такой лопаткой за секунды». Сержант Пичугов держал над ним шефство. Однажды они шли по полю, где лежал расплющенный танком советский солдатик, и рядом немец. Сержант нарочно пинком сбил с него каску, чтобы «салаги» увидели, как черви съели немцу лицо — он их таким образом закалял. Вскоре дружная троица саратовских курсантов распалась. Юра Никитин погиб от снайперской пули в первом же бою. Это ему Пётр потом посветил свой фильм «Верность». Серёжу Иванова из-за хромоты оставили при штабе дивизии офицером связи. Дальше науку выживания на «передке» Тодоровскому довелось постигать одному: «Когда первый раз идёшь в атаку, не боишься. Бежишь, как телёнок. Но после ранения, когда надо ещё раз встать из окопов, ты совсем другой человек». На фронте ему встречалось всякое «…жестокость и несправедливость, романы и смерти, храбрость и трусость, бездарность командиров и героизм солдат, предательство и самопожертвование». Довелось увидеть и расстрел. На Висле двое из их батальона продали полякам лошадей, накупили водки и неделю куролесили с какими-то полячками в подвале. Их расстреляли неподалёку в развалинах… убитым не исполнилось даже 20-ти лет. У их комбата была любовница — красивая эффектная женщина Люба, с которой он жил в землянке. Настоящая батальонная королева красоты, в которую тайно были влюблены все, и Пётр — не исключение. Таких на фронте называли ППЖ — походно-полевая жена. Однажды комбат погиб, и эта женщина исчезла из жизни Тодоровского. Много лет спустя кто-то окликнул Петра Ефимовича на улице — он оглянулся, и увидел эту женщину, продающей пирожки. Эта встреча поразила его до глубины души, всколыхнула старые воспоминания, его былую юношескую влюблённость, и он в короткий срок написал сценарий к фильму «Военно-полевой роман» (1983). На съемки выделили всего 380 тысяч рублей — очень мало. Но история получилась такой проникновенной, так близко пришлась актёров, что этот снятый на Одесской киностудии фильм тут же заслужил всеобщую любовь — его посмотрели 15 миллионов зрителей. Картина участвовала в основной программе Берлинского кинофестиваля и даже была номинирована на «Оскар». Первый раз Тодоровского ранило случайно. Накануне он попался на глаза комполка в своей шинели английского сукна, и тот поинтересовался у комбата, что это у него в расположении за «пленный». Петра переодели. Вскоре батальон никак не мог взять какой-то хутор на возвышенности. Немецкая миномётная батарея засела за ним и лупила по без передышки. Пётр к тому времени уже командовал батареей батальонных миномётов. Его вызвал к себе начальник артиллерии и приказал накрыть противника несколькими залпами. Батарея выдвинулась в какую-то лощину. Не успели подчинённые Тодоровского установить миномёты, как их самих накрыл вражеский залп. Кого-то убило, кого-то ранило, миномёт разнесло вдребезги, а самому Петру большой осколок «прочертил» в черепе борозду. Несколькими миллиметрами ниже, и он бы остался в той лощине навсегда. Второй раз его контузило и ранило уже в марте 1945-го, в самом конце войны. Рядом в окопе в карты играли бойцы, Пётр занимался своими делами; когда рядом разорвался мощный вражеский снаряд. Место было песчаное, и взрывом игравших засыпало. Одного из них потом даже не успели откопать — он задохнулся. Сам же Пётр получил тяжёлую контузию — повредился слуховой нерв, одно ухо отсекло осколком. Пришлось долго носить слуховой аппарат, которого он очень стеснялся. Однако война неумолимо подходила к концу, и Тодоровскому довелось участвовать в самом драматичном её завершающем акте — штурме Берлина. Затем он брал Шпандау, правительственный аэродром, потом их перебросили на Эльбу. Он видел, как немцы переодевались в «гражданку» и вплавь драпали от русских на противоположный берег, к американцам — боялись мести… Правильно боялись. Некоторые солдаты, наплевав на угрозу расстрела, втихаря мстили немцам за свои семьи, и Тодоровский невольно стал свидетелем нескольких таких актов мести. Петра назначили комендантом небольшого городка на Эльбе. Однажды ему донесли, что здесь скрывается племянница фельдмаршала Паулюса — Ханнелора. Устроили облаву, но 18-летняя девушка успела убежать в рожь. Её всё-таки поймали, привели в комендатуру… и через три дня по обоюдному согласию Пётр стал с ней жить: «…Она была зенитчицей, хвалилась, что сбила американский самолёт, рассказывала, что ребёнком сидела на коленях у Гитлера. И отдалась в последнюю минуту какому-то немцу-солдату в развалинах, чтобы не достаться русскому. А потом меня утром застал с ней в постели полковник Долгополов. И её увезли». Вскоре 185-я стрелковая дивизия Петра уехала из Германии. Их разместили в военном гарнизоне Песочное под Костромой, где он служил до своего увольнения в 1949 году. Этим событиям Тодоровский посвяти свой фильм «Анкор, ещё анкор!» (1992). Практически все его герои взяты из жизни, и только некоторые события несколько додуманы, для придания картине большего драматизма. Был и полковник, давно живший со своей любимой ППЖ, и к которому приехала жена с двумя детьми, совсем позабытая за время войны. И капитан, который напивался почти каждый вечер, потому что, когда у него неправильно срослась после ранения шейка бедра, у него были такие боли, что спасали только морфий или спирт. И он спустя несколько лет чуть ли не каждый вечер писал пьяный в Сибирь этим женщинам, которые ему доставали тогда морфий и спирт, чтобы они приезжали к нему, хотя был женат. А потом утром скакал, догонял почтальона, чтобы забрать написанные под винными парами письма. Всё это было. Но вот закончилась служба. Тодоровский доучился в школе, получил аттестат зрелости. Это позволило ему подать документы на операторский факультет ВГИКа. В списках, поступивших его фамилия была последней. В первый испытательный год Петру поставили двойку по мастерству. Спас фронтовика преподаватель по оптике Павел Нагин. Он присел рядом с пригорюнившимся студентом и сказал: «Ну что ж, поезжай домой. А осенью привезешь портрет, пейзаж и жанровую сцену — у тебя будет переэкзаменовка». ВГИК Тодоровский закончил с красным дипломом. А затем были незабываемые работы с корифеями отечественной кинорежиссуры на таких признанных зрителем лентах, как «Весна на Заречной улице» (1956), «Два Фёдора» (1958), «Жажда» (1959). В 1962 году, не имевшему режиссёрского образования Тодоровскому, доверили снять производственную драму «Никогда» с Евгением Евстигнеевым в главной роли. Многие её не знают, но видели кадры, где прославленный актёр повторяет знаменитый номер Чарли Чаплина — «Танец с булочками». Сперва кандидатуру Петра не утверждали, и не быть Тодоровскому режиссёром, если бы не его друг поэт-фронтовик Григорий Поженян: «Он полетел в Киев к министру, на коленях читал стихи, сочинил про этого министра поэму. И тот подписал». Ленту зритель принял хорошо, а потому дальше были и посвящённый курсантскому другу Юре Никитину фильм «Верность» (1965), и «Фокусник» (1967), и «Городской романс» (1970), и «Любимая женщина механика Гаврилова» (1981), и многие-многие другие. Но никогда… никогда война не отпускала насовсем отставного лейтенанта, кавалера двух боевых орденов Отечественной войны обеих степеней Петра Тодоровского. Он до конца жизни искал пропавшего на фронте брата Илью, и всё безрезультатно. Помощь пришла, откуда её никто не ждал. Ему позвонил поисковик из Коломны. Их отряд в канаве в деревне Водосье Новгородской области, куда местные жители снесли и закопали трупы наших погибших солдат и офицеров, нашёл орден. По его номеру в архивах удалось выяснить, что Илью за несколько месяцев до начала войны отправили учиться в киевское артиллерийское училище. Оттуда военное лихолетье занесло его в Новгородскую область, где он и погиб. Его письма не дошли до эвакуировавшейся в Сталинград семьи. Пётр Ефимович был единственным, кто узнал о его судьбе — родители и сестра к тому времени уже умерли, а в 2013 году не стало и его самого. Он ушёл в лучший мир, к своим фронтовым друзьям, к героям своих фильмов, а здесь — на Земле — остались его ученики, его фильмы, и огромная любовь к жизни и людям, которую он трепетно пронёс через всю свою долгую жизнь и навсегда оставил в своём творчестве.