Национальный герой фентэзи

Разумеется, был соблазн назвать эту заметку в киношно-сериальном духе – «Стрелецкая горькая» или «Стрелецкая казнь». Однако, как не изощряйся в слове, никакой фельетонной заостренности не добьешься – одна сплошная констатация. В июле на Первом вышел сериал «В созвездии Стрельца» (режиссер – Роман Гапанюк; в главной роли – Дмитрий Власкин), а в конце сентября стартовал полный метр «Стрельцов» Ильи Учителя с топовым Александром Петровым. Подобную концентрацию байопиков можно объяснить смертным юбилеем – знаменитый советский футболист Эдуард Анатольевич Стрельцов скончался 22 июля 1990 года. Любопытно, впрочем, что сериал сделан еще в 2015 году, и по неизвестным причинам демонстрация была отложена до лучших времен. Которыми, парадоксально, стал пандемический год – видимо, ввиду дефицита свежих сериальных продуктов, в ход пошли консервы. Коронавирус повлиял и на прокатную судьбу династического фильма (Алексей Учитель выступил продюсером работы сына) – премьера «Стрельцова» должна была состояться еще в апреле. Зато теперь зритель имеет возможность сравнивать, не слишком отвлекаясь от информационного потока. Конечно, как говорил известный литературный критик, оба хуже, и сопоставлять в данном случае уместно разве безудержные фантазии киношников вкупе с пренебрежением исторической реальностью: в обоих случаях футбольные поля превращаются в бесконечные клюквенные плантации. Каталогизировать бессмысленные и беспощадные нагромождения домыслов, лжи, фальсификаций нет ни желания, ни смысла – хоть с обличительным настроем, хоть со снисходительным - «художник так видит» (впрочем, изначальная патология художественного зрения должна быть зафиксирована). Проще сказать, что создатели киношной стрельцовианы изначально нас надули с определением жанра – «В созвездии Стрельца» - ни разу не биографический сериал, а «Стрельцов» - никакая не «спортивная драма». Собственно, авторы последнего сжалились и дали подсказку в финале – когда Эдуард Анатольевич, вернувшись из лагерей в большой футбол, якобы участвует в легендарном товарищеском матче 1965 года на «Лужниках», СССР – Бразилия, и встречается на поле с Пеле. Сама фантасмагоричность подобного поворота густо намекает, что речь идет о фэнтези, футбольной нарнии и прочем толкиенизме, сработанном из дерьма, палок и на усыхающем обаянии актера Петрова. Кстати, относительно материальной базы (правда, в случае сериала) отлично написал известный спортивный журналист Станислав Гридасов: «Итак, банкет. Поскольку ни у Хрущева, ни у съемочной группы денег нет, то большой правительственный банкет изображают одинокие вазочки с виноградом и апельсиновыми дольками – примерно одна вазочка человек на 20, при этом актерам строго-настрого запрещено к ним прикасаться. Так и стоят непорочные – с нетронутыми виноградинками». У жанров свои законы – для фэнтези это малое соприкосновение с реальностью, легкий якорь, который элементарно оборвать и унестись с постылой земли в сказочные авторские миры. Но когда в качестве зацепки с реальностью используется яркая, трагическая и по-своему великолепная судьба русского футбольного гения, а современные деятели киноискусств бесцеремонно на ней топчутся, извергая потоки неряшливых фантазий – это уже крепко отдает подлостью. Большая подлость неизбежно порождает кучу малых – отмечу пока одну: в сериале из лагеря Стрельцова встречает и увозит Валентин Иванов (в реальности весь стрельцовский срок от него дистанцировавшийся), в полном метре – тренер Виктор Александрович Маслов, «Дед» (работавший тогда в Киеве с «Динамо» и к «торпедовским» делам не желавший иметь отношения). На самом деле это был легендарный защитник «Торпедо» Виктор Шустиков, регулярно навещавший Стрельцова и в заключении… Показать Виктора Михайловича в ключевом для него эпизоде - никак бы не сломало даже столь надуманных фабул, но где проблемы с реальностью, там они возникают и с благородством. Впрочем, если всё-таки разбираться в сортах и консистенции известного продукта, я вынужден констатировать, что сериал, пожалуй, будет крепче и профессиональнее. Во-первых, актеры, оказавшись в пусть натужно и с дырками воссозданном антураже поздних 50-х, не выглядят ряжеными паяцами, заброшенными из цивилизации куда более низкого уровня развития. А вот в фильме именно так, вспоминаются советские люди в мушкетерских плащах и королевских одеяниях, экранизации Дюма, впрочем, там бывало куда достовернее. Во-вторых, Дмитрий Власкин в Стрельцова попадает несколько точнее – вот этой сутуловатой мощью, соединением напора и беззащитности, а в лагерных сценах он вообще смотрится неплохо, подчас артисту даже веришь. В-третьих, ЦК КПСС, МВД и КГБ, разыгравшие стрельцовскую судьбу в собственных играх престолов – сюжет не то, чтобы достоверный, однако ближе к альтернативной истории, нежели фэнтези. Во всяком случае, надрывный пафос обеих работ «Эдик ни в чем не виноват!», выглядит в сериале чуть убедительнее. Ну и Никита Хрущев (актер Валерий Баринов) – отлично вписывается в традицию современного исторического сериала, когда Никита Сергеевич по тиранству и самодурству превосходит самого Иосифа Виссарионовича – эдакий аппаратный волчище, штаны на сытом брюхе, кровавая пасть скрывается под личиной простоватого кукурузника… Как российские кинохудожники, народ, в большинстве, прогрессивный (а иначе там трудно) пришли к этой занятной антилиберальной концепции, понять непросто, но выглядит сериальный «антихрущев» даже интересно. Особенно на фоне простодушной апологии Леонида Брежнева в фильме «Стрельцов». Впрочем, и сериал от назойливого брежневолюбия прямо протекает. В-четвертых, у сценаристов «В созвездии Стрельца» есть хитрый трюк для правдоподобия контекстов и оживляжа диалогов. Называется он грубовато – плагиатом. Так, лагерные сцены богато и дословно оркестрированы кусками из «Зоны» Сергея Довлатова. Изобретательные сценаристы даже нашли возможность отблагодарить классика-донора – благородный молодой опер носит фамилию Долматов. Согласитесь, красиво… Тут интереснее всего понять сам принцип предпочтения сугубой неправды – отчего к зрителю приходит продукт, кое-как слепленный из натяжек и нелепиц вместо отображения огромной и во всех отношениях необходимой к осмыслению судьбы человека, в которой чрезвычайно зримо и рельефно присутствует сюжет преодоления, вечного возвращения, борьбы с роком за собственный талант. Неужели так трудна для понимания простая мысль, что Эдуард Стрельцов – фигура, соприродная Есенину и Гагарину, не нуждается в оправдании задним числом, а нуждается в признании и понимании? Ответ, видимо, пребывает в философских категориях и главным образом заключается в страхе обывателя и потребителя (а продюсерское кино становится выражением его идеологии) перед масштабом времени и подлинностью жизни с ее страстями, строгой логикой стихий, высотами и расстояниями. Перед советской эпохой, наконец, где люди жили, любили и трудились с античной серьезностью. Смешно, но в обоих случаях заметна опаска и перед настоящим футболом, который, понятно, не только не балет, но и ни разу не шоу. А продолжение настоящей народной жизни иными средствами. …В стрельцовской жизни после смерти случился весьма знаковый парадокс. Он сделался героем русской литературы, которая ближе всего к национальному мифу. Дело даже не в прискорбно малом количестве сохранившихся кадров, которые мало передают футбольный феномен Эдуарда Анатольевича (между тем, свидетельствую, в Стрельцове-ветеране, выходившем вразвалку минут на 10-15 на поле под густой рык стадионных масс, которые и шли-то прежде всего на него, это ощущалось явственно). Стрельцову невероятно повезло с биографом и соавтором (отличная книжка «Вижу поле») – великолепным писателем Александром Павловичем Нилиным. Чей документальный роман (точнее, роман-размышление) «Человек без локтей», выходивший, как в серии ЖЗЛ, так и самостоятельными изданиями, принадлежит не спортивной мемуаристике, а самой настоящей русской литературе, первому ее ряду, задающему золотой стандарт. А в применении к нашим заметкам, он еще и по-взрослому кинематографичен, при перечитывании видишь и видеоряд, и вспоминаешь знаковые имена – от Бергмана до Балабанова… Но кому я всё это рассказываю?..