Ужин с Полански и запутавшиеся родители. Отрывок из мемуаров Деми Мур
Самая высокооплачиваемая звезда Голливуда 90-х годов, бывшая жена Брюса Уиллиса, красотка, покорившая миллионы сердец, — актриса Деми Мур решила поделиться своей историей с поклонниками. У нее была непростая жизнь, мать злоупотребляла алкоголем и не всегда заботилась о благополучии дочери: например, когда ей, девочке-подростку, нужно было поехать на вечеринку, взяв родительскую машину, в ответ ей говорили: "Только никому не говори, что мы знаем". Чтобы у мамы не было проблем с полицией. Об этом, а также о том, как они переезжали с мамой с места на место, где ей приходилось подрабатывать, каким она была подростком, как стала актрисой и, конечно, о жизни в Голливуде — честно и без прикрас Деми Мур рассказывает в своих мемуарах "Деми Мур. Inside out: моя неидеальная история". Главу о знакомстве со своим первым мужем она называет "Моя идеальная жизнь" и расписывает, как Брюс Уиллис ухаживал за ней, как становился рядом с ней растерянным и уязвимым, хотя к тому моменту был уже довольно знаменитым. Но задолго до этого малышка Мур даже не знала, кем будет и кто ее настоящий отец. Почитайте отрывок о том, как девушка впервые увидела актрису Настасью Кински, подружилась с ней и как та вдохновила ее выбрать профессию. Данный контент предназначен для лиц старше 18 лет. С нашего балкона я наблюдала за одной красивой девушкой. Она проводила время у бассейна, то плавая, то загорая на солнце. Ее кожа с каждым разом становилась более золотой. Это была Настасья Кински — немецкая актриса, на несколько лет старше меня — самый лучезарный человек, которого я когда-либо знала. Я стала ее подругой и последовательницей. Режиссер Роман Полански привез Настасью и ее мать в Америку, чтобы девушка смогла усовершенствовать английский язык и избавиться от своего акцента в актерской студии Ли Страсберга. Полански хотел, чтобы Настасья снялась в фильме "Тэсс" — романтической трагедии, которую он собирался создать по мотивам романа Томаса Харди. Ради нее он отложил съемки фильма — ждал, когда Настасья будет готова. Вот как сильно он верил в нее, и это, безусловно, произвело на меня впечатление. Насколько я могла судить, она была само совершенство. Сдержанная, но в то же время уверенная в себе, Настасья знала о своей сексуальности и умела с легкостью ее использовать, как никто другой. За всю свою жизнь я не встречала таких. Настасье было всего семнадцать, а она уже снялась в четырех фильмах. Ее карьера начала набирать обороты в Голливуде, она регулярно получала сценарии от режиссеров, желающих сотрудничать с ней. Вот здесь и пригодилась моя помощь. Настасья хорошо говорила по-английски, а вот читала плохо. Поэтому я зачитывала ей вслух сценарии, а она решала, в каких проектах хотела бы принимать участие. Она пристально смотрела на меня своими бездонными зелеными глазами и внимательно слушала, а когда я заканчивала читать сценарий, уже точно знала о своем решении. Ее уверенность произвела на меня такое же впечатление, как красота и сексуальность. Сочетание этих качеств давало потрясающий эффект. Я сама видела, как окружающие были впечатлены ее ощущением комфорта, свободы и силы. Тогда мне казалось это силой, но в ней было что-то еще. Я не знала что, но хотела стать такой же. Правда, ее мама заслуживала еще меньше доверия, чем моя. Настасья с двенадцати лет обеспечивала их обеих. Я не содержала нас с мамой (пока), но осознавала ответственность за человека, который должен был отвечать за меня. Я чувствовала, что уберегать Джинни от смерти — моя работа. Это был печальный, но в то же время очень важный момент, который сближал нас. Я решила последовать примеру Настасьи. Мне хотелось заниматься тем же, и если для этого необходимо было начать действовать, значит, так тому и быть. Я изучала окружающих, наблюдала, спрашивая себя: "Как этот человек делает это? Что нужно, чтобы получить эту работу, — может быть, найти агента?" (Нет: я хочу быть актрисой. Но: с чего мне нужно начать?) Вместе с Настасьей я стала ходить на ее уроки танцев, пытаясь подражать ее грации. А однажды она взяла меня на ужин с Полански. Спустя месяцы после того вечера он нашел меня и пригласил пообедать. Я согласилась и пошла с мамой. Странно, но в оба эти вечера он вел себя как идеальный джентльмен, хотя его обвиняли в интимной связи с тринадцатилетней девочкой. (Я видела подобного рода взаимоотношения. В тринадцать заниматься подобным, конечно, немного слишком, но в моем окружении — хотите верьте, хотите нет — отношения с несовершеннолетними девочками были нормой.) Он ожидал, что ему дадут условный срок после признании вины, но судья смотрел на это иначе. Столкнувшись с угрозой тюремного заключения, Полански бежал из Соединенных Штатов в Париж. Это случилось через несколько дней после нашего второго ужина. В итоге он снял фильм "Тэсс" во Франции. Фильм получил три "Оскара", а Настасья — премию "Золотой глобус". Мне было грустно, что она переехала из нашего жилого комплекса. Прошло двадцать лет, прежде чем мы снова увиделись. Это было неожиданно, на воскресном ланче у Элизабет Тейлор. Когда мы обнялись, я почувствовала себя снова дома. Мы знали друг друга, как никто другой. Мой папа жил с Морганом в Редондо-Бич. Однажды мы поехали к ним в гости (он бы не позволил Моргану приехать к нам). Джинни сидела за рулем своего бледно-желтого "Кадиллака Севилль" — единственное, что она смогла отобрать у Дискина. С нами была Ланди, расположившаяся на заднем сиденье. Я в это время с пассажирского места объясняла ей запутанную историю отношений своих родителей, которую составила за годы бдительного надзора за ними. Например, однажды я проскользнула в пожарный отсек, где хранились документы. Там я обнаружила, что мое свидетельство о рождении датировано 11 ноября 1962 года, а в свидетельстве о браке родителей указан февраль 1963 года. Тогда я подумала, что это ошибка, ведь должен быть февраль 1962 года, за девять месяцев до моего рождения. Теперь я понимаю, что в документах не делают подобных ошибок. Скорее всего, Джинни потребовалось некоторое время, чтобы развестись с Чарли, за которым она была замужем. Тогда мой отец как раз пошел в колледж, и они могли пожениться, после чего мама забеременела и... Я остановилась и медленно повернулась к маме. — Он мой настоящий отец? — прошептала я, хотя где-то в глубине души уже знала ответ. — А кто тебе сказал, что он настоящий? — ответила Джинни. Но в том-то и дело, что никто не сказал. Никто не был обязан рассказать. Множество вопросов вертелось в моей голове. Кто же еще об этом знает? Как оказалось — все. Даже мои кузены знали, что Дэнни — не мой биологический отец. Я проворачивала в памяти все ситуации, когда рассказывала им, как похожа на него, как унаследовала от него проблемы со зрением, мою любовь к острой пище, а они молча смотрели на меня, наивную, зная, что я обманута. — Почему мне никто этого не сказал? — Потому что твой отец никогда не хотел, чтобы ты знала. Все дали ему обещание не говорить, поскольку он думал, что после этого ты перестанешь относиться к нему как прежде. Десять минут спустя мы оказались в безликой отцовской квартире с двумя спальнями. И мама прямо с порога сообщила ошеломляющую новость: — Деми все знает. Тут же в одной руке у нее оказался алкоголь, а в другой — сигарета, и кажется, она была в восторге от драматизма ситуации и возможности причинить папе боль. Папа застыл на месте и старался избегать моего взгляда. За день нашего визита он выпил, кажется, шесть бутылок пива. Но никто не поинтересовался, в порядке ли я, есть ли у меня вопросы. Никого из моих родителей не заботило, что это открытие значило для меня. Родители пошли в спальню, где продолжали то ли ссориться, то ли заниматься сексом — между этими процессами всегда была очень тонкая грань. Я чувствовала себя беззащитной, глупой и в какой-то степени грязной. А потом сделала то, чему меня учили, когда дела совсем плохи. Я села в машину и уехала — не навсегда, но это пока. Мне некуда было идти, кроме квартиры моей матери, так что это была всего лишь репетиция побега.
