Мировое кино все больше ненавидит капитализм

Завершился Московский Международный Кинофестиваль, 42-й по счёту и первый (очень надеемся, что он же и последний!) «пандемийный», проходивший, можно сказать, в условиях, приближенных к боевым. Само по себе проведение кинофорума в ситуации, когда закрыты границы, люди заперты в своих пространствах, личные и межгосударственные контакты сведены к минимуму, равносильно подвигу – огромный респект организаторам, не побоявшимся проводить фестиваль в очной форме: многие мировые и российские кинофестивали в этом году «переехали» в скайп и зум, автоматически превратившись из праздника для зрителей в весьма сомнительное развлечение для жюри и узкого круга кинокритиков. На ММКФ удовольствие от приобщения к сакральному миру кино с лихвой перекрывало лёгкое раздражение от драконовских мер безопасности: мне, например, привыкшей смотреть за день восемь-девять полнометражных картин, девятиразовое измерение температуры никак не портило впечатления от фестивального таинства. Несмотря на то, что сами организаторы ММКФ предупреждали, мол, нынешний «пандемийный» слепили из того, что было – многие режиссёры придержали картины до лучших времен, когда планету починят, – и призывали всерьёз готовиться к полнокровному фестивалю в апреле, программа 42-го ММКФ вышла богатейшая. Более того, впервые в его рамках организовали ещё один мини-фестиваль – кино стран БРИКС, программа которого оказалась самой остроактуальной и злободневной. Не обошлось и без громких скандалов: буквально накануне открытия ММКФ из программы был исключён фильм Дживана Аветисяна «Врата в рай»: оргкомитет фестиваля счёл, что во время карабахского обострения фильм о Карабахе может сдетонировать. Решение, конечно, крайне спорное, на мой взгляд, только подогревшее и без того кипящие страсти. Тем более, что фильм азербайджанского режиссёра Исмаила Сафарали «Дочь рыбака» – яркая, талантливая работа, которой многие прочили награды – остался в конкурсе. На сам конкурс киногурманы обычно фыркают и наслаждаются разнообразными внеконкурсными программами, но в этом году конкурсная дюжина фильмов выглядела вполне достойно. То ли мировая эпидемия дополнительно высветила все мировые социальные болячки, то ли кинематографическая мода меняется, но факт остается фактом: внезапно и резко испарился тренд на медитативное, созерцательное кино, и самым популярным жанром стала антиутопия: практически каждый второй автор снимал в этом году свой вариант «Принца и нищего» – галопирующими темпами увеличивающаяся зияющая дыра между людьми, живущими вроде бы, рядом, но при этом в двух разных мирах, затягивает планету в опасную воронку глобального коллапса. В антиутопии Лазару Рамоса «Распоряжение» прекрасная Бразилия ближайшего будущего принудительно и кроваво депортирует всех потомков чернокожего африканского населения («людей с повышенным содержанием меланина») на историческую родину, в Африку – вполне прозрачный намёк на нынешний полуфашистский режим Болсонару. «В тени» турецкого режиссёра Эрдема Тепегёза, завоевавшего «Серебряного Георгия» ММКФ – тоже антиутопия о неравной битве добра со злом, трудящегося люда с анонимными угнетателями, поработившими человечество с помощью бездушных машин. Фильм навеян лучшими образцами мировой литературной фантастики, в том числе советской, при этом безумная, мрачная апокалиптическая натура – не плод павильонно-компьютерных ухищрений, а вполне реальная заброшенная угольная шахта в Грузии. Три варианта злоключений маленького человека, приехавшего в большой город из родного Чу (классическое «налево пойдёшь, направо пойдёшь…» в современных казахстанских реалиях) – тоже своего рода антиутопия Жанны Исабаевой «Судьба» о безысходности и безнадёге в нашем жестоком, людоедском капитализме с его социальной сегрегацией. Мэтр мексиканского кино Мишель Франко представил, наверно, одну из самых страшных, леденящих кровь кинолент «Новый порядок»: посреди сотрясаемого кровавым бунтом и брутальным насилием Мехико пытающиеся укрыться от свинцовых мерзостей реальной жизни в хрустальной башне сливки общества справляют свадьбу, которая вскоре окрасится красным. Кричащие противоречия между разными общественными стратами неизбежно ведут к всеобщему озверению и одичанию, а на смену стихийным выступлениям низов приходят парамилитарес, на штыках которых закрепляется военная диктатура – «Новый порядок» нами, может, и воспринимается, как социальная фантазия, а для Латинской Америки вполне себе грубая повседневность. «Мерзостям повседневности» посвящены и другие конкурсные работы, в том числе и рекордсмен по полученным призам (за лучшую режиссуру, за лучшую женскую роль и приз жюри ФИПРЕССИ) - полнометражный дебют британца Риши Пэлэма «Хильда». Взросление героини, вынужденной взять на себя ответственность за младших в неблагополучной семье, когда родители, пребывающие в перманентном алкогольно-наркотическом полубреду, испаряются и из твоего дома, и из твоей жизни, причудливым образом рифмуется с сюжетом картины нашего Валерия Тодоровского «Гипноз», в которой семья, вроде, самая что ни на есть благополучная, но до ребёнка точно также никому нет дела, и психолог, взявшийся избавить подростка от лунатизма, понимает, что корни проблемы в семье, и лечить нужно, прежде всего, от равнодушия близких. Совершенно несправедливо, на мой взгляд, фестивальные награды обошли драму Максима Дашкина «На дальних рубежах» – классический любовный треугольник в душноватой атмосфере российской военной базы в далёкой Киргизии, где все на виду, и кашлянуть незаметно невозможно, не то что романы крутить. Перед нами не взрыв страстей, а, скорее, попытка чем-то украсить занудную, по минутам расписанную жизнь в условиях изоляции и скуки. Идеальный сценарий – из банальнейшей фабулы вырастает полнокровная трагедия – визуальный минимализм, филигранная достоверность деталей, блестящие актерские работы. Без призов остался в этот раз и новый эстетический шедевр Ирины Евтеевой, работающей в уникальной технике на стыке живописи, анимации и художественного кино, «Мелодия струнного дерева» – кинофантазия, сплавившая в себе поэзию Велимира Хлебникова с ориентальными мотивами древних персидских сказок. Снятую на русском языке на казахстанском материале самопародию главного кинокорейца современности Ким Ки Дука «Растворяться» (вольный перепев его же «Самаритянки») о раздвоении личности и освобождении героини от комплексов и ограничений, порождённых традиционным патриархальным укладом жизни, фестивальный зритель не понял и не оценил должным образом (любимец завсегдатаев ММКФ Ким Ки Дук ухитрился схватить аж последнее место на конкурсе зрительских симпатий), а вот румынский аналог нашего «Дня выборов» – «Предвыборная кампания» Мариана Кришана – московскому зрителю вполне зашёл, завоевав одну из самых авторитетных наград, приз Федерации киноклубов, объединяющих киногурманов со всей страны, многие из которых посещают ММКФ уже полвека. Но если отечественное кино про выборы – это обычно эксцентрика, клоунада и феерия чиновничьего беспредела, то неторопливая, психологичная «Предвыборная кампания» в румынской Салонте, городке с преимущественно венгерским населением – по жанру почти элегия, где восточноевропейская этнография переплетается с универсальными политтехнологиями, а цинизм матерого политического волка в блестящем исполнении Иона Сапдару – с лирикой и теплотой человеческих отношений. Решение жюри во главе с Тимуром Бекмамбетовым по гран-при фестиваля, «Золотому Георгию» – для меня крайне спорное. Вышедший в прошлом году трейлер «Блокадного дневника» Андрея Зайцева с голодными блокадниками, больше похожими на зомби из фантастических триллеров, дерущихся за куски хлеба, предназначенного для детдомовцев, многие сочли кощунством и оскорблением, и никакие авторские респекты литературным первоисточникам, произведениям Ольги Берггольц и Даниила Гранина, ситуацию тогда не переломили. Но и целиком фильм смотрится не как ожившая с помощью киноязыка страница реальной истории, трагической и героической одновременно, а как зомби-апокалипсис, спекуляция на страшной теме блокады. Очень трудно будет объяснить сегодняшнему подростку, взирающему на ледяную пустыню, в которую превратил блокадный город на Неве режиссёр Зайцев, как же город выстоял, и кто его спас своим каждодневным самоотверженным трудом. На мини-фестивале кино стран БРИКС победила южноафриканская драма Кристиана Ольвагена «Поппи Нонгена» по классическому роману Эльзы Жубер о борьбе с апартеидом 70-х годов прошлого столетия, в которую было вовлечено всё южноафриканское общество, до последней домохозяйки. Примером борьбы и стала главная героиня, до последнего чуравшаяся участия в гражданской жизни, и которую в прямом смысле жизнь заставила. Жестокость и лицемерие «хозяев жизни» – имущего класса, переформатирование общества, стряхивающего с себя путы колониализма – всё это не стало преданьями старины глубокой, а по-прежнему в фокусе внимания кинематографистов в любой точке земного шара. Отдельного внимания и отдельного текста достойны документальные программы ММКФ, за которыми следит наиболее серьёзная и подготовленная публика – сегодняшняя документалистика по своей эстетической ценности и социальной значимости не уступает игровому кино, а в чем-то даже и превосходит его. С каждым годом зритель всё отчётливее замечает, что грань между документальным и игровым кино стирается, а общественная жизнь становится ярче любых кинофантазий о ней. Следующий, 43-й, Московский Международный Кинофестиваль состоится уже в апреле – оптимисты надеются, что за полгода парализовавшая планету напасть отступит, а пессимисты заранее готовятся к трудностям «второго пандемийного».