"Потому что я черный"
HBO продолжает показывать первый большой сериал 2019-го — третий сезон «Настоящего детектива»: двое напарников-антиподов, громкое, жуткое дело с преступлением против детей, готика американского Юга и намеки на тотальную коррумпированность власти. «Лента.ру» рассказывает, чем именно интересны новые серии проекта.
2015-й. Пожилой, скукоженный чернокожий мужчина по имени Уильям Хэйз (Махершала Али) вглядывается из-под очков прямо в камеру — силясь вспомнить хоть что-то: покойную жену, прожитые годы, дело, которое когда-то сломало его полицейскую карьеру и насчет которого его теперь мучит ведущая криминального телешоу. 1990-й. Он же, еще с полицейским значком на поясе, но уже без идеалистского упрямства во взгляде вспоминает то же самое дело — и поспособствует тому, чтобы его открыли вновь, в попытке со второго раза все-таки установить правду. Десять лет спустя после того, как в сонном арканзасском городке осенью 1980-го пропали двое детей неблагополучной белой пары — а Хэйз и его напарник Роланд Уэст (Стивен Дорфф) ответили на вызов, еще не догадываясь о том, куда из заведет расследование, какими побочными жертвами оно обернется и сколько десятилетий пройдет, прежде чем они приблизятся к истине.
Пока перед глазами зрителя обнажаются на общих планах величественно — и неизменно тревожно подсвеченные — пейзажи провинциального Арканзаса, трудно отделаться от мысли, что создатель «Настоящего детектива» Ник Пиццолато показательно возвращается к формуле, которая сделала таким хитом первый сезон (и не выдержала амбициозных мутаций во втором). Снова глухой, полный стереотипов и скелетов в шкафу аграрный американский Юг. Снова ломаная, травмированная (а в данном случае еще и усугубленная проявлениями деменции у главного героя) хронология повествования — растроение которой скорее призвано как можно дальше держать в неведении аудиторию, чем взвинчивать детективную интригу.
© сериал «Настоящий детектив»Снова пара всерьез потрепанных жизнью и конкретным делом-висяком полицейских-антиподов — теперь черный и белый, Хэйз и Уэст, либерал и консерватор, которых не сильно сближает и общий вьетнамский опыт (на войне Хэйз был лютовавшим глубоко во вражеской территории скаутом-головорезом, а Уэст летал на бомбардировщике). Снова постоянно генерируемое не только в умах героев, но и как будто в самом кадре подозрение, что истина ускользает, остается скрытой в тумане какого-то бесчеловечного заговора, разоблачающей саму американскую мечту тайны. Снова самый действенный инструмент сценариста-манипулятора — детская невинность — в качестве разменной монеты, провоцирующей погружение в легкий по своей природе (но утяжеленный — насилием, нигилизмом, обещанием наказания) детективный жанр.
Что ж, это возвращение к корням сериала в определенной степени оказывается успешным — пусть внутренние, между разными сезонами одного проекта, сравнения и мало что сообщают о качестве самого зрительского опыта. Третий сезон «Настоящего детектива» действительно получился атмосферно насыщеннее разреженного второго — и куда реже провоцирует приступы агрессивного недоумения. Это, впрочем, не делает его по-настоящему успешным самостоятельно, вне контекста — по крайней мере, в тех категориях, которые очевидно задавал для себя Пиццолато (и продолжающее оплачивать его хмурые истории HBO).
Дело в том, что именно детектив новому «Настоящему детективу» дается сложнее всего — вплоть до того, что ощущается несколько, да, искусственным. Ритм повествования стремится не будоражить, а гипнотизировать — неизбежно попутно убаюкивая. Растроенность истории на несколько времен позволяет внимание все-таки удерживать — но то, как формально она выстроена только подтверждает, что ее единственная задача заключается в маскировке слабости, неубедительности самой интриги с поиском исчезнувших детей. Незначительность этого дела, которое будучи пересказанным без скачков хронологии, не факт, что дотянуло бы и до полного метра, не проявляется и сама по себе — дождитесь, например, такого дешевого драматургического допущения, как обнаружение пожилым персонажем прежде не известной зацепки в книге жены, которую он, похоже, открывает впервые спустя 20 лет после публикации.
© сериал «Настоящий детектив»Впрочем, от других образцов того же жанра «Настоящий детектив» всегда отличала вовсе не правдоподобие следовательской работы или увлекательная головоломность сюжетов. Нет, основным отличительным качеством сериала Пиццолато вот уже третий сезон остается раблезианское в своей чрезмерности ощущение переполняющего «Настоящего детектива» пафоса. Пиццолато не то, что не боится патетики — на ней выстроен весь его творческий метод, всегда хорошо иллюстрируемый вложенными в уста персонажей репликами (как в лучшем виде — вроде «Время это плоский круг» из первого сезона, так и в худшем, как звучащий в новом сезоне возглас «У меня душа шлюхи!»). В основе же этого пафоса лежит авторская претензия на тотальный символизм его детища — на постоянное напряжение идеи, что за всеми этими криминальными сводками и эпическими пейзажами скрывается некая более глубокая (и, конечно, страшная) истина, и что все в этом сериале может оказаться символом, проливающим свет на подлинное устройство мира.
Такой патетики в новых сериях «Настоящего детектива» с избытком — и она в самом деле смотрится здесь уместнее пустого сотрясания калифорнийского воздуха из прошлого сезона. Другое дело — чем именно она в этот раз генерируется. Это уже не притяжение тайны и не философская риторика дебютного сезона — детективная линия теперь, повторимся, измельчала, а допрашивать мироздание герои Али и Дорффа склонны куда меньше канонического персонажа МакКонэхи. И не картины краха классической маскулинности, которые были самым ценным элементом сезона второго — новые герои «Детектива», может быть, и лишаются карьер, покоя и памяти, но уже не становятся жертвами отчаянного отыгрывания классических мужских ролей: отца и мужа, спасителя и преступника (как предшествовавшие им герои Фаррелла и Вона).
© сериал «Настоящий детектив»Что же служит подлинной смысловой основой третьего сезона? В отсутствие качественной детективной интриги (которую, хотя Пиццолато и вряд ли принимал это в расчет, «Твин Пикс: возвращение» не так давно разоблачил, дискредитировал и попросту аннигилировал как современный инструмент рассказчика) и благодаря растянутому, растроенному хронометражу этой базой оказывается портрет человека, все три времени в истории сезона связывающего. Портрет — благодаря невероятной способности Махершалы Али быть интересным в абсолютно любых условиях (даже в детсадовской басне-моралите, как оскаровский фигурант, новый фильм «Зеленая книга») — сложный, насыщенный и парадоксальный. И это портрет черного человека — чей цвет кожи и прилагающиеся к нему в Америке 1980-х, 90-х и 2010-х шлейфы смыслов, значений и стереотипов сериал Пиццолато то и дело на разный лад подчеркивает.
Первый сезон весь накопленный пафос в итоге пускал на иллюстрацию гниения, имбридинга и безумия, в какие погружен так часто прославляемый в американской системе ценностей «старый добрый Юг». Вся патетика сезона третьего (по крайней мере — на дистанции в пять показанных прессе серий) нарабатывается, похоже, на то, чтобы дать понять: весь американский пейзаж (особенно в местах вроде Арканзаса, все еще пестующих традиционную дремучесть взглядов на мир) отравлен ядом жуткой расовой истории страны и ее фундаментальных институтов и сюжетов. К счастью, эту не самую свежую истину Пиццолато, пусть и жертвуя увлекательностью и остротой, видимо, намерен дополнить. По крайней мере, случающаяся к концу пятой серии встреча двух напарников, черного и белого, уже в престарелом возрасте ясно сигнализирует: почва для сближения появилась — пусть ей и является страшное, травмирующее и опустошающее прошлое, которое в современном, учащемся ничего не забывать мире есть уже у абсолютно всех. Тогда получается, что эта поздняя, короткая, но все равно самая напряженная за предыдущие пять часов сериала сцена сообщает зрителям: «Мы все теперь черные». И кажется, это откровение неизбежно окажется ценнее и сильнее, чем любая разгадка дела с парой пропавших в Арканзасе 1980-го школьников.