Иван Ургант — о первом стакане, шутках про Гитлера и самом горьком воспоминании

Иван Ургант вопреки приметам отметил 40 лет. Сегодня, 16 апреля, ему уже 41 год. Он много грустит, чересчур переживает, любит и ненавидит. Первое во Вселенной серьезное интервью Ивана Урганта — на «Ленте.ру».

«Лента.ру»: Как у вас настроение?

Иван Ургант: У меня не может быть плохого настроения. Я не имею права на это. Я ни разу в жизни на вопрос «как у тебя настроение», не ответил, что оно плохое.

Это же не всегда правда.

Да. Приходится переступать через себя и делать то, что мне, как ведущему Первого канала, не свойственно — врать.

Что вас больше всего раздражает в работе?

Время выхода в эфир моей передачи! Она не всегда выходит в одно и то же время. Время меняется. Вот это меня несколько раздражает. Я смотрю все свои программы, все время жду. У меня дети сидят с такими огромными красными глазами и ждут начала передачи. Потому что у нас в семье правило: пока папу по телевизору не показали — дети спать не идут.

Ну, так заведено во многих благополучных семьях.

Более или менее. По крайней мере у Газманова и у меня так.

Вы оцениваете внешний вид тех, кто приходит к вам на шоу?

Всегда видно, когда человек подумал и что-то на себя надел соответствующее. И видно, когда не очень подумал. И видно, когда совсем не подумал. Я всегда очень ценю, когда специально для меня кто-то нарядился. Это приятно. Знаете, я как такая престарелая невеста: радостно, когда ради тебя кто-то еще что-то совершает. Некоторые ко мне на программу приезжают еще и со своими визажистами. Со своими парикмахерами. Со своими стилистами некоторые приезжают.

А вы сами как подбираете себе костюм, туфли, серьги?

Я не знаю, о какой ситуации конкретно вы говорите. Я стараюсь, чтобы с одной стороны — не сборило. С другой стороны — не тянуло. С третьей стороны — не травило. В общем, чтобы оно не скрипело и в момент разговора, и в момент какого-то минимального движения не хрустело. Если скрип сустава я еще смогу кашлем как-то заглушить, то треск хорошего бельгийского сукна заглушить сложно. Поэтому я стараюсь подбирать по размеру. Я отвечаю за размер, за объем, а за цвет — профессионалы.

Две недели назад мы встречались с Владимиром Познером по случаю его 85-летнего юбилея. Кем вы видите себя в его текущем возрасте?

Вы знаете, я бы хотел, открыв глаза в возрасте Владимира Владимировича Познера, обнаружить, что я не в гробу. Вот это самое большое мое желание. А если все-таки я в гробу — хотелось бы, чтобы я сам, без посторонней помощи из него вышел. Ну, просто очередная примерка. Вот этого я бы очень хотел. А самое главное — я бы хотел себя видеть… да, еще я в принципе хотел бы видеть в этом возрасте! И хоть что-то соображать. Это важно.

Про внешность говорить не приходится. А вот мозг, конечно, хотелось бы сохранить бодреньким. Просто все зависит от его активности. Насколько он будет быстро реагировать хотя бы на выстрел из двуствольного ружья.

Сколько кризисов среднего возраста вы пережили?

Я пока переживаю первый. Собственно, у меня средний возраст. Может, несколько запоздало. А их несколько, да?

Считается, что да. Тридцать лет, сорок…

… пятьдесят, шестьдесят. Под нули что ли? Не знаю. В тридцать я вообще ничего не понял. У меня жизнь только началась, дети только стали рождаться. А вот ближе к сорока есть такой момент. Среди друзей начинают преобладать врачи.

Каких специализаций?

Ну, разные. Люблю, когда я подстрахован со всех сторон. Что называется — без темных пятен на МРТ. Что касается всего остального, то задумываешься, что какую-то часть жизни ты уже прожил. И думаешь: а вдруг меня сейчас Кондратий хватит, а я с Антоном Долиным договорить не успел. Зачем ему бегать и моим трупом размахивать по Останкино.

Что еще бы хотели успеть?

Завещание написать. И узнать, кто будет следующим президентом!

Кстати, про завещание. У вас есть некоторое количество детей, причем разных возрастов. Возможно ли как-то перестать за них переживать?

Это невозможно! За детей невозможно не переживать! Более того — я за них переживаю, как мне кажется, много, но моя жена все равно переживает больше. Не знаю. Был период, когда я не переживал ни за кого. Ни за детей, ни за себя, ни за родителей, ни за Родину. Вообще ни за кого!

Что это за светлый период жизни?

1993-й и 1994-й — такие два года были у меня. А сейчас, чем старше становишься, тем больше переживаешь. Я прям ненавижу, когда дети болеют. Понятно, что никто этого не любит, но для меня это просто чудовищно. Любая температура отзывается во мне тупой болью.

Я все думаю, как же моя мама меня везде отпускала, а когда я болел, спокойно лечила. И как-то не переживала особенно. Может, виду не показывала. Вот что значит актриса.

Вы постоянно на связи с детьми? В семейном чате, например.

Пока дети живут со мной. Как минимум младшие. Старшие уже в разных направлениях. А к маленьким можно войти в комнату даже без стука.

Да ладно вам?

Ну, стучу. На всякий случай. Чтобы успели сигаретку затушить об шторку. Со старшими все проще. Посылаешь сообщение — ну, и все. А потом еще одно. А потом думаешь: что я как дурак пишу, и — к младшим.

Можно как-то проконтролировать, чтобы первая сигарета, первая рюмка алкоголя состоялись в семье, дома?

Я не верю в это. Во-первых, первая сигарета у нас в доме не может произойти, потому что у нас не курят. Будет странно, если дети будут курить, а родители нет.

Бывает и такое.

Безусловно. Но не когда дети в школьном возрасте. Я помню, когда папа мне предложил попить с ним пиво. Мне тогда было лет шестнадцать. Ну, попили. Не то чтобы это было весело. Ни папе со мной, да и мне с ним. Вообще мы семьей, с родителями никогда не выпивали. Закусывали вот много. Отец, понимая мою неловкость, брал на себя двойной удар. А что касается моих детей — даже не знаю.

Ну, говорят же: лучше дома, чем не пойми с кем за гаражами.

Есть еще и промежуточные варианты. Да и я не смогу их остановить. Захочется им курить — будут курить. Кто-то курит из старших. Но не так активно. Я не просыпаюсь ночью от кашля и сплевывания в стену.

А воспитательный момент у вас в чем выражается?

В воспитании детей самое важное терпение. Вообще говоря, я идеальный воспитатель. Я знаю, что нельзя с ребенком говорить на повышенных тонах, нужно общаться с ним на равных, если ребенок ниже тебя — нужно присесть к нему, чтобы ваши глаза были на одном уровне, не говорить с ним свысока, всегда уважать его мнение, понимать, что это самостоятельный и разумный человек, чье решение нужно принимать. И это все в теории.

В жизни это так: «Нина, если ты не почистишь зубы, я сейчас устрою такое! И мультики ты увидишь следующий раз в декабре!» А после этого вступает жена: «Ванечка, выпей валидол, я сама с ней поговорю».

Бывает неловко за своих детей?

Безусловно, я отдаю себе отчет, что мой ребенок может выглядеть как-то странно и делать какую-то ерунду. Только я не чувствую себя при этом неловко. Мы просто смеемся с женой хором и тычем пальцем. Конечно, случаев масса. Очень многие детские спектакли к такому относятся. Но что же я буду стесняться собственных детей?! Если вы стесняетесь своих детей — есть множество роскошных детских домов. Сдайте! Пускай усыновят другие!

Мне бы, конечно, хотелось, чтобы и детям не было за меня стыдно. Я помню, как я маму стеснялся, о чем страшно жалею. Это одно из моих самых больших в жизни разочарований и горьких воспоминаний. Но тут ничего не поделаешь. Мама была мудрым человеком, и в общем, конечно, меня как-то прощала. И действительно она понимала, что мне было неловко.

Я жил с папой, не хотел, чтобы мама приходила, потому что она жила бедно. Не хотел, чтобы мама оказывалась среди папиных друзей. Зачем она вообще тут нужна, лучше мы будем смеяться и веселиться без нее. Однажды мне влетело от папы за это. А потом просто прошли годы, и мне стало так обидно за это, так больно. И если есть период в моей жизни, в который хочется вернуться и все исправить, — как раз тот самый момент с мамой, потому что никого дороже нее в моей жизни не было.

Многие дети, увы, понимают это поздно.

Да, и вот сейчас мне дочка часто отвечает: «Ну, пап, ну, перестань. Ну, все! Ну, отстань! Уйди!» А что такого? Я не могу выйти к детям в нижнем белье?

Кто в этом плане все-таки лучше — мальчики или девочки?

Так. А вы уверены, что мы говорим об одном и том же? Иначе наш разговор может нырнуть очень глубоко. Если имеется в виду, кто лучше сыновья или дочери, то я не знаю, как можно сравнивать. Если вам какой-то человек даст на этот вопрос ответ — стреляйте в него из арбалета. Или из лука. Сейчас депутаты Государственной Думы разрешили стрелять из лука. Пока еще не в людей, но этот закон мы тоже примем. Поэтому тут нечего говорить.

Все хорошо — и мальчики, и девочки. Даже если мальчики думают, что они девочки, и наоборот. Ведь существует огромное количество исполнителей, в основном за пределами нашей страны, которые не могут определиться и наряжают своих детей в одежду противоположного пола. Я ничего против не имею, просто понимаю, что такая есть ситуация. У нас-то наоборот — взрослые исполнители сами придерживаются этого пути. А я считаю, что главное — чтобы дети были здоровы и счастливы.

А стакан чего было бы приятно получить от них в старости? Не воды же — это слишком просто.

Смешно, конечно. Но и не кокаина — кто ж его измеряет стаканами. Я бы хотел, чтобы дети принесли мне просто красивый стакан. Если в доме осталась красивая утварь, это уже хорошо. Поэтому красивый хрустальный стаканчик подойдет. А вообще, когда дети принесут хоть что-нибудь, мне бы хотелось, чтобы они не уходили, а посидели со мной.

Вам не хватает внимания детей сейчас?

К счастью, у меня дети совершенно разных возрастов, поэтому с одними я пока еще переживаю одно, а с другими — уже иное. Они у меня единовременно все не выросли и не разъехались в разные стороны. Но рано или поздно и внуки подоспеют — и я ими буду затыкать эти бреши. Как говорил мой дедушка Лев Милиндер: «Заткнем бреши внуками».

Что вы оставите детям в наследство?

Мне бы хотелось оставить о себе неплохие воспоминания, которые не стыдно будет передавать детям. Из уст в уста, из фотоальбома в фотоальбом, или по блютусу перекидывать мое ультразвуковое исследование. Я, конечно, хочу сделать все для того, чтобы мои дети не то чтобы жили безбедно, но хотя бы были как-то подстрахованы, чем-то прикрыты. Поэтому я скупаю золотые часы, переплавляю их в гири и зарываю в клубнике.

Вы чувствуете, что в чем-то отстаете в силу возраста от более молодых?

Вообще говоря, притеснения по возрасту очень распространены в нашем кругу. А наличие в нем Александра Цекало этому способствует. И вот Даша, моя одиннадцатилетняя ассистентка, которая уже семь лет живет с рэпером. Я уже понимаю, что перехожу из одного состояния в другое — когда надо мной начинают смеяться. Ну, приходится как-то вяло отстреливаться собственными медицинскими картами. Буду стрелять из двуствольного ружья солью из суставов. Больше нечем.

Этому даже термин придумали — эйджизм.

Мир катится к чертовой бабушке. Просто все сошли с ума. Съехали всей планетой! И я не могу ничего с этим сделать. Все обижаются на все, что можно. Подают друг на друга в суд. Я далек от мысли, что все правы или все не правы, но какой-то слом произошел. Ведь возможность посмеяться над собой, над чувством юмора, над отсутствием чувства юмора, над национальностью, над расой, над ростом, над весом, — спасает, делает нас сильными, неуязвимыми и духовно обогащенными. Сейчас это все несколько притупляется. Может, это на время ушло, скоро вернется. Все равно для меня нет ничего смешнее шуток про Гитлера.

Так это вообще основа основ.

Ну, и Сталин еще. Я совершенно серьезно. Поверьте, нет на земле человека, который бы так ненавидел фашизм и сталинизм, так ненавидел бы Сталина и Гитлера, как я. Но нет ничего более действенного, как использовать их в виде усмешнителей. Это лучшая месть этим двум вепрям, подонкам и уродам.

А шутки про евреев актуальны?

Конечно. Потому что евреи очень любят шутки про евреев. Знаменитая пословица Екатерины II «Евреев хлебом не корми» здесь продлевается: евреев хлебом не корми — дай посмеяться друг над другом. Вообще-то, самоирония есть у всех национальных и этнических групп. Но у евреев она особенно развита, поскольку, как мне кажется, это было их единственным оружием.