Певица Спиркина о народных традициях, телешоу и этно-фейках

При упоминании народной музыки в голове немедленно рисуются пугающе активные женщины в кокошниках, румяные щеки, громкие «люли-люли» и многозначительные «дам, че ты хошь»... Ежевика Спиркина — лидер этно-группы OYME, исследователь и представительница народа эрзя — связала с фольклором всю жизнь. И она утверждает: настоящий фолк — это совсем не то, что мы привыкли считать народной музыкой. Как музыканты сохраняют этно-культуру? Почему мы так мало знаем о этномузыке? Об этом и многом другом Ежевика рассказала «Мосленте». Ниже — ее монолог.

О «лубогости» и шутовстве

Настоящая этническая музыка ничего общего с выхолощенными выступлениями народных коллективов, оркестров и хоров, к которым мы привыкли еще с советского времени, не имеет. Среди специалистов все это называется либо лубком, либо клюквой развесистой. В наших кругах даже слово появилось, определяющее попытки привести все этническое творчество к некоему единому знаменателю или напридумывать что-то совсем свое «как бы этно», но выдать за оригинал — «лубогое».

Подобные вещи хорошо подходят для развлечения неинформированной публики, но все это слишком внешнее, слишком напоминает даже не скоморошество, а шутовство. И к народному наследию имеет крайне косвенное отношение.

Об архивах и чиновниках

Для нашей группы OYME создавать музыку на основе оригинального материала, собранного исследователями в местах проживания нашего народа, было принципиально важно. Я эрзянка и изначально наше творчество — сохранение традиций народов эрзя и мокша.

Поиски для нас начались с проблемы. Несколько лет подряд мы пытались добиться разрешения послушать архивные записи, сделанные в 60-80-х годах прошлого века в Мордовии.

К сожалению, все наши усилия оказались тщетными. Более того, стремление ознакомиться с архивами вызвало подозрения у местных властей. Про нас пошел слух, что на самом деле мы хотим продать эти записи на Запад.

Мы были ошарашены. Ничего подобного нам даже в голову не приходило. К тому же это было просто глупо. Эти записи уже давно находились за рубежом. Еще советские исследователи, собиравшие весь этот материал, сами сделали копии и отправили коллегам из других стран.

К тому же сегодня западному музыкальному пространству сами архивы мало интересны. Намного больше там заинтересованы в современных коллективах, способных переосмыслять этот материал и выдавать в доступном, цепляющем публику формате.

Об экспедициях и «наших бабушках»

Устав биться за архивы, мы поняли: надо ехать самим. И перед нами открылось столько всего интересного… Сначала мы путешествовали по Мордовии, останавливались в местах проживания эрзян и мокшан. Но наш народ очень свободолюбив, и его представители давно расселились по всей России, так что Мордовией наши странствия не ограничились.

Мы побывали в Самарской, Пензенской, Нижегородской областях. Я с невероятным теплом вспоминаю всех, кого нам удалось встретить в этих путешествиях. Мы очень любим наших Бабушек, именно так, с большой буквы. Это слово не про возраст, а про уважение к тем, кто становится для нас настоящим кладезем народной мудрости. У них — то знание, которое мы так хотим обрести.

О любопытстве и персиках

Этнический материал я собирала не только на территории проживания народов эрзя и мокша. Однажды не без участия моего друга, в котором тоже течет эрзянская кровь, бойца MMA Владимира Минеева, я попала в Дагестан. Там живут удивительные, очень интересные люди. И они очень любознательны.

Как-то в Махачкале произошел занятный случай. Помню, как я стояла в центре большого круга и рассказывала, что знаю о традициях, а рядом со мной было множество людей. Они сидели и внимательно слушали, задавали много вопросов. Кто-то из них спросил: «А что такое эрзя?»

Я рассказала, а в ответ услышала: «Ой, а мы бывали у вас в Мордовии! Персиками дорого торговали!»

А когда они поняли, что я везде собираю фольклор, стали звать меня в местные села. Мне буквально организовали экспедицию по Дагестану.

О дагестанцах и утраченных традициях

Дагестан — отличный пример взаимного существования множества разных народов на одной территории. Здесь много разных национальностей — аварцы, лакцы, лезгины и многие другие. Их десятки. Сегодня для них общим языком служит русский, но они сумели сохранить и свои родные языки.

А законы передачи традиций, фольклора — те же, что у эрзян, мокшан и других народов. Все сохраняется до той поры, пока из цепи поколений не выпадает какое-то звено. В Дагестане и Мордовии причины для этого разные.

Например, у эрзян и мокшан утрате традиций способствовала социально-экономическая обстановка 90-х. Надо было выживать. Времени и сил, чтобы перенимать те же песни у матерей и бабушек, просто не было.

В Дагестане ситуация сложилась подобным образом, но свою роль сыграл и ислам. Ряд течений в этой религии запрещает музыку как таковую, если не учитывать мусульманских песнопений.

Результат один — некоторые традиции и песни не передались и были забыты. А ведь в каждом селе эти песни были оригинальными, своими.

О различиях и антиглобализме

Традиции и фольклор — не пережиток древности и не мертвый язык, как кому-то, возможно, кажется. Это живой организм, постоянно меняющийся и развивающийся, если не прервалась передача. Но сейчас мы зачастую сталкиваемся с тем, что все это многообразие пытаются как-то унифицировать, привести к единому стандарту. Но этот процесс неизбежно ведет к упрощению и потере важных деталей и нюансов. А это любому профессиональному фольклористу и исследователю делает больно.

Вся этническая культура пронизала знаками и символами, у каждого народа — свои культурные коды. Задача исследователя — разложить все это по полочкам, не унифицировать, а выявить общие явления и индивидуальные особенности.

Например, во многих обрядах различных народов используется посох. Живущие сегодня носители конкретной традиции уже, возможно, не могут сказать, что именно он символизировал. Но еще предыдущее поколение помнило, что это знак плодородия и мужской силы. А уже специалисты четко определят посох, как фаллический символ, предметный культурный код.

А есть код музыкальный. Например, на свадьбах в той или иной местности исполнялись определенные песни, которые не подходили ни к одному другому случаю. И у каждого народа, в каждом селе эти напевы были своими.

Сама по себе этническая, народная культура антиглобальна, а исследователи и музыканты, существующие в этом пространстве, — по определению антиглобалисты.

О России и резервациях

Народная культура — лоскутное одеяло. Но это не хаос. В нашей стране вообще сложилась удивительная гармония самых разных культур. Сейчас я, к сожалению, часто слышу, как некоторые озлобленно говорят, что Россия может распасться.

Но ничего подобного случиться не может. Это уникальная страна, которая столько веков складывалась в единое пространство. Мы все очень разные, но существуем в одном поле. И мы не сможем отказаться от этого, потерять это. А что у них там, в Америке? Индейцы в резервациях?

К сожалению, мы действительно утрачиваем ряд языков, на которых говорили народы России. Это происходит из-за того, что численность народов снижается, а в семьях языки уже не передаются. Они могут сохраняться, только если идут от родителей к детям. И чтобы сохранить их, мы снова сталкиваемся с необходимостью возрождать и поддерживать семейные ценности.

О фолк-роке и эго

Если люди обращаются к фольклору, чтобы почувствовать вдохновение и создать на его основе что-то свое, это прекрасно. Вот только не надо выдавать результат за настоящее народное творчество, за традицию.

К сожалению, среди музыкантов, которые играют тот же фолк-рок, хватает подобных людей. Как правило, этно-музыкант хорошо знает источники своего вдохновения, основу — национальные культуры. И чем убедительнее его музыкальный продукт, тем более конкретно артист может назвать этот базис — регион вплоть до локальных традиций. Вы же в курсе, что русские делятся на несколько этнографических групп, и каждая из них имеет свои неповторимые черты и в языке, и в культуре, и в музыкальном фольклоре? Намного меньше количество исполнителей, которые интуитивно чувствуют фольклор, не изучая его законы. Но это редкость, единицы.

Так и получается, что есть отличная современная этника, лубок и размытое море этно-групп и фолк-коллективов, где люди просто пользуются ярким термином «этно», чтобы быть заметнее.

Если музыканты по-настоящему занимаются этнической музыкой, они знают: это не может быть их всецело личным творчеством. Если речь идет о фольклоре, свое эго приходится убирать подальше.

О девичьих трубах и телешоу

Рассказывать о традициях хочется зрелищно, просто и доступно. Хорошо, что у нас есть ТВ-шоу, которые помогают это сделать. Один из самых ярких примеров — «Страна талантов» на телеканале НТВ.

Мы стали участниками одного из выпусков. Я могу сказать об этом шоу много хорошего. Там отличный отбор, яркие участники, внимательные художники-декораторы. Например, при подготовке нашего номера, они создали настоящий обережный круг, вдохновившись нашим клипом. Очень точно прочувствовали, что это именно то, что нужно. Даже из двух песен, которые мы предложили на выбор для этой программы, ее создатели выбрали более архаичную, чем нас приятно удивили.

Но не обошлось и без ложки дегтя. Таким проектам отчаянно не хватает консультантов по этнической, традиционной культуре. Если бы во время монтажа рядом был специалист, не было бы довольно досадных недоразумений.

Например, я во время съемок рассказывала про духовой эрзянский инструмент тораму, на котором традиционно играли только мужчины. При этом я сравнила его с марийской девичьей трубой, говоря о том, что подобные сигнальные инструменты-аэрофоны были у разных народов.

Во время монтажа мои слова сократили, но сделали это невнимательно. И в эфир вышло, что торама — это и есть девичья труба. Для тех, кто разбирается в вопросе, это прозвучало очень специфически. А те, кто раньше ничего не знал про эти инструменты, просто получили неправильную информацию. Было очень досадно.

О фейках и языках

Люди берутся работать с этническим материалом, но считают, что тонкости не важны. Но именно на тонкостях все и строится.

Фейков в нашей сфере, к сожалению, много. Даже на уровне музеев. В некоторых из них, например, можно увидеть наряд со множеством эрзянских и марийских деталей, а рядом подпись — чувашский народный костюм. Можно увидеть заявку на грант, где люди просят средства на изучение мордовского языка. Вот только его не существует. На территории Мордовии можно изучать эрзянский и мокшанский.

У одного из общественных деятелей не так давно я прочла, что дагестанцы — отдельный народ России. Но это снова неправда. Нет его. Есть около 40 различных народов, проживающих на территории республики Дагестан.

Смотришь на все это и не знаешь, что думать: то ли это простая неграмотность, что печально, но не так страшно, то ли намеренное размывание культурных границ и подмена понятий.

Об отмене культуры и патриотизме

Я патриот. Я живу в стране, где множество мудрых народов, и люблю свою землю. А еще у меня много друзей за границей: в Финляндии, Эстонии, США и других странах. Они не путают политику и культуру, они знают, что последняя должна объединять. Но мы сейчас видим, как на Западе буквально отменяют российскую культуру. Это дико. Чем провинились наши предки? Они обогащали этот мир. А что теперь?

Нас, например, могут не пустить в какую-то страну, где публика ранее нашу музыку принимала с радостью. Что случилось? Музыка стала плохой? Язык испортился? Я понимаю, что все это очень наивные вопросы, но не могу их не задавать.

Я на стороне того дела, которым занимаюсь всю жизнь. Мы поем не только эрзянские, мокшанские и русские песни. Есть у нас и эстонские, и малайские, и другие. Нас ничего не смущает. Моя страна дала мне воспитание, образование и осознание, что множество культур, с которыми мы взаимодействуем в своей жизни, только обогащают нас.

Об эфирном времени для всех

Сейчас с фольклором и музыкой, вдохновленной этническим материалом, происходит много интересных явлений. Я рада этому. Что-то с народным материалом делают диджеи, например, и это становится популярным. Прекрасно. Но мне бы хотелось, чтобы у всех, кто работает с этномузыкой, были равные права. Есть чистая этнография, есть оркестры, хоры по советскому образцу, есть современная этника: поп-фолк, этно-рок, фолктроника, этно-джаз... Пусть у всех этих направлений будет равное эфирное время!

Но радует то, что в нашей стране очень много молодых людей, стремящихся к традициям, изучающих их. И мне хотелось бы, чтобы как можно больше людей знали об этом...

О собственном этно-комьюнити

Сейчас студия Владимира Осинского и наша команда OYME принимают участие в проекте «ЭТНОLive», который организовала Гильдия межэтнической журналистики. Его задача — отобрать пять исполнителей и коллективов со всей России, работающих с фольклорной музыкой, «прокачать» их с помощью образовательных кейсов и сделать им полный промопакет, то, что за рубежом организаторы фестивалей называют EPK (электронный пресс-кит). В него входит одна качественная запись песни, фотосессия, одно live-видео и возможность поехать в небольшой тур по окончании шоу.

У нас нет возрастных ограничений. Но лакмусовая бумажка при отборе — артисты должны рассказать о своей музыке и о традиционной культуре, которой эта музыка вдохновлена.

Свою небольшую задачу я вижу так — сделать все, чтобы центрами развития этнокультуры в России были не только Москва и Петербург. Хочется, чтобы наши участники вернулись туда, откуда они приехали, и на месте продолжили работать и продвигать все это.

Мы хотим, чтобы у наших артистов появились по-настоящему качественные записи. Это творческая этнолаборатория. В России подобные образовательные проекты для музыкантов реализовывались и раньше, например в Татарстане. А вообще это мировая практика.