Владимир Грамматиков: «Современным детям не хватает иронии. Они самовлюбленные павианы все!»

Шнейдеров: - Мне даже трудно представлять нашего гостя. Программа называется «Синемания-2. Высшая лига». Потому что у меня в гостях представитель высшей лиги отечественного искусства. Мой гость, наверное, самая что ни на есть высшая лига, категория А+. Человек, на фильмах которого мы выросли. Я сейчас прям хвалю, хвалю, хвалю. Но это не значит, что я его не буду критиковать. Грамматиков: - Еще не хватало. Шнейдеров: - Владимир Грамматиков. Добрый день, Володя. Грамматиков: - Приветствую. Здравствуйте, коллеги. Шнейдеров: - Программу ведет Давид Шнейдеров. К моей соведущей Анне Пешковой присоединяются студентки Московского института телевидения и радиовещания Аня, Маша и Катя. Сначала несколько слов о Владимире Александровиче. Перед тем, как вы пришли, мы обсуждали вопрос. Русское кино за прошлый год принесло 250 млн. долларов чистого убытка. За январь месяц – 10 миллионов. Кто должен за это отвечать? Пришло такое сообщение: «Нужно перестать снимать некачественное кино, а хорошее научиться рекламировать». Грамматиков: - Ну, реклама сегодня имеет колоссальное значение для продвижения. Но это не определяющее. Это как раз тот финальный аккорд, который в любом производстве, в любом продукте требуется. Не важно, это колготки или кино. Но не это главное. Шнейдеров: - Сейчас очень много в кинопрокатных компаниях работает мальчиков и девочек, которые умеют хорошо рекламировать колготки и не имеют ни малейшего понятия о кино. Грамматиков: - Это не определяющая позиция в том, что у нас такое упадническое, антиприбыльное, я имею в виду экономику в фильмопроизводстве. Тут много причин. Потому что, первое. Потерян зритель, потому что на отечественное кино основной зритель от 15 до 25 не ходит. Он не знает звезд. У нас нет звезд. В кино всегда ходят на звезду. А у нас звезд нет. Шнейдеров: - У нас потерян институт звезд. Грамматиков: - У нас есть Млечный путь на телевидении. А вот в кино мы потеряли эту культуру, как Любовь Орлова или Борис Федорович Андреев. Шнейдеров: - Можно добавить Олега Стриженова, Владимира Коренева. Грамматиков: - Это можно продолжать, продолжать и продолжать. Посещение кинотеатров на отечественное кино упало. Просто нет интереса, нет мотивации для того, чтобы пойти. Потому что, если молодой человек пригласит девушку на отечественное кино, он страшно рискует. И так далее. Эта вещь. Дальше могу сказать про детское кино. Детское отечественное кино находится в состоянии малобюджетирования. Оно нищенское существование ведет. Почему это происходит? Потому что Минкульт на детское кино дает 60 процентов. Компания, которая заявила, что она мечтает снять такой-то проект, показывает липовую бумагу из банка или какой-то кредит вроде бы, на 40 процентов. Этих денег нет, они не попадают в производство. Это деньги только для того показаны, чтобы получить грант Минкульта. Потери, потери. Поэтому я вот бьюсь возможными и невозможными силами, чтобы детское кино государство финансировало стопроцентно. Шнейдеров: - У нас в гостях режиссер, на фильмах которого действительно выросли много поколений, не одно, - Владимир Грамматиков. Родился 1 июня какого года? Грамматиков: - 1942 года. Я стал прадедушкой в декабре. Шнейдеров: - Поздравляю! У меня правнук Матвей. Родился в декабре у Егора шестой внук. Ха! Вопросы отпали сразу все. Шнейдеров: - «Сын с женой и внучкой четырех лет постоянно ходят на полнометражные мультики». Поговорим о полнометражных мультиках. Окончил радиоаппаратурно-строительный факультет Бауманского училища – МВТУ им. Баумана. После чего решил связать свою жизнь с кино. Сколько миллионов раз спрашивали: почему? Почему из Бауманки пошел в кино? Грамматиков: - Я не закончил Бауманку, потому что я ушел. У меня был серьезный конфликт с отцом на этой почве. Когда папа узнал, что я хочу идти на актерский, он сказал: «Володя, никогда! Получи диплом, потом хоть в клоуны». Шнейдеров: - Как стандартно. Грамматиков: - Это знаменитая фраза. Надо сказать, что отношения были долго мучительные, трудные. И только на «Шла собака по роялю» отец принял картину. И обнял меня, на ушко сказал: «Прости, я был не прав». Шнейдеров: - Это большое мужество. Грамматиков: - Очень мощно. Побудило? Я уже тоже сто раз говорил. Абсолютно случайность. Территориальная. На одной лестничной клетке с Никитой Михалковым мы жили, дружили. И в детстве были как братья. И я узнал, что есть совершенно другая жизнь. Потому что моя семья чисто техническая. Папа был чиновник государственный. Все мои братья и сестры, а у меня два брата и две сестры, заканчивали технические вузы. И вот, когда я узнал, что есть другая жизнь, я решил, что пойду-ка я в артисты. Шнейдеров: - И стал актером Театра пантомимы. Грамматиков: - Да, это в лучшие годы моей жизни, наверное. Шнейдеров: - Эсэмэска от нашего слушателя: «О нашем кино коротко и ясно сказал Валя в картине Кирилла Серебренникова «Изображая жертву»: «Российское кино в полной ...опе». Всегда хотел задать вопрос. Дело в том, что в свое время Владимир Александрович Грамматиков был человеком, который открыл мегазвезду голливудского кинематографа – Кристиана Бэйла. Как попал этот мальчик в фильм «Мио, мой Мио»? Грамматиков: - Скользящая история будет. Потому что она очень замечательная. Мировой прокат планировался, и поэтому англоязычную версию снимали. Шведы должны были дублировать на шведский, а мы – на русский. Поэтому я сказал, что героя все-таки мы будем искать в России. К неудовольствию продюсеров. Я получил тайные списки из консульского управления МИДа – семьи, которые вернулись из долгосрочных англоязычных стран. То есть дети родились там и восемь-девять лет там прожили. Потому что, чтобы язык был совершенный. Мне дали эти списки. Стали приходить детишки. О, ужас! Это наглые, совершенно развязные! 1985 год, представьте. А он восемь лет был в Штатах. Он на меня смотрел как вообще на стельку для сапог. И я говорю: отбой! Всё, мы будем искать у вас. И продюсер Ингмар Эйве сказал: «Боже, какое счастье! Не надо ничего искать, едем в Лондон. Там шесть театральных школ. И мы там найдем наших героев». Это было под Рождество. Я составил порядка 70 вопросов. Мне отсняли 240 детей на видео. Я прилетел в Лондон и не выходил из номера два дня, две ночи – отсмотрел все пробы. Выбрал 60 человек на первый тур. Первый тур я делал парами. На импровизацию, заметьте. Он заключался в следующем. Один мальчик приходил к другому, и тот болел. И он говорит: «Выгуляй собаку. Прошу, не спускай с поводка, она у меня такая шальная». Этюд начинался – мальчик возвращался с погибшей собакой. И они объяснялись. Вот так, влет. Шнейдеров: - Ух ты! Грамматиков: - Разразился жуткий скандал. Жуткий! Профсоюзы, родители. Что приехал какой-то сумасшедший из Советского Союза и дает без разрешения такие мощные эмоциональные задания, что мы должны знать, какой будет третий тур. Я сказал: никогда! Три дня и три ночи была битва. Ингмар Эйве говорил: «Володя, нужно сказать. Мы потеряем все, пойми, они не отступят». Я говорю: «Хорошо, решение будет такое». Из тех шестидесяти я выбрал двадцать пять. И уже сольные были пробы. Я загадал, что я буду пробовать. Собрались все дети, агенты детей. Там очень интересно устроено. Там не родители приводят в театральные студии, а агенты. Они до 18 лет их ведут. И тут передаче детей взрослым агентам. Семь процентов максимум уходят в профессию. Остальные – поиграли и хватит. Я собрал агентов, родителей в одной комнате. И ребенок заходил ко мне, снимался и выходил в другую дверь. И ждал, пока все пробы закончатся. А этюд был такой. Мальчик возвращался из школы, он заставал мать с чемоданами. Одета в пальто. Он спрашивает: «Что происходит?» Она говорит: «Джон, прости, я развожусь с отцом. Мы должны быть порознь. И так может случиться, что год или полтора я тебя вообще могу и не увидеть. Ты должен меня понять». Начинался этюд с того, что мальчик должен ее не выпустить. Обвинят, умолять, кто как вел себя из этих двадцати пяти. Кристиан Бэйл сделал замечательно совершенно. На нервном таком срыве. Он стал ее обвинять в эгоизме. Он говорит: «Ты всегда жила ради себя. Ты никогда не думала. Поэтому у вас с отцом конфликт. Ты никогда не думала обо мне. Ты и сейчас не думаешь обо мне, что полтора года, ты с такой легкостью говоришь: мы не увидимся. Если мы полтора года не увидимся, я не хочу тебя видеть. Если ты переступишь порог сейчас этой квартиры, я не хочу тебя видеть. Ни через полтора года, ни через пять лет». У меня была VHS-кассета, я ее хранил. Отдал ее журналистам. И с концами. Проба Кристиана Бэйла в 9 лет. Вот так он попал в фильм. Шнейдеров: - Вот так Владимир Александрович Грамматиков открыл для всего мира великолепного артиста. Какая потрясающая интрига. Грамматиков: - Кристиан Бэйл снялся у меня в картине. Мы ее закончили. Американский прокат «Мирамакс» взял эту картину. Первый шок для меня был тот, что они хотели сделать другой финал. Они звонили Астрид Линдгрен и говорили: мы ничего не будем переснимать, мы только переосмыслим. Мальчик идет спасать не каких-то абстрактных детей, превращенных в птиц, а Като угрожает отцу, он идет спасать отца. Астрид Линдгрен сказал: «Никогда в жизни. Как было, так и оставьте». Они звонили мне, но я уже знал ответ Астрид Линдгрен, я их послал в тот же направлении. Дальше... Шнейдеров: - Пошли? Грамматиков: - Пошли. Но не до конца. Для меня нонсенс был. Американскими детьми все озвучили. Для американских детей звучание чистой лондонской речи вызывает дискразию. Они вообще не хотят этого слышать. Боже мой! Но что дальше? Дальше они этот фильм убрали в сейф, потому что Стивен Спилберг утвердил Кристиана Бэйла в «Империи Солнца». И это позиционировалось как его старт. То, что там какой-то из Советского Союза Володя Грамматиков уже снял с ним в главной роли фильм, было убрано в сейф. Стивен Спилберг снимает «Империю Солнца». И через полгода они вынимают этот фильм. И Кристиан Бэйл, который снимался у Стивена Спилберга в «Империи Солнца», в международном проекте «Мио в стране далекой», как они его назвали. Шнейдеров: - Действительно, не только у нас в кино происходят чудеса. Но на самом деле Кристиан Бэйл стал замечательным артистом. Дети – самый преданный, самый суровый и самый жесткий зритель. Как ты чувствуешь грань, по которой надо пройти между такими поддавками, сюсюканьем, заискиванием и честным, открытым, веселым или грустным диалогом с детьми? Грамматиков: - Самая сложная работа из всех моих картин – это «Маленькая принцесса», Настя Меськова. Ей было 9 лет, она балеринка, трудолюбивая, упертая, очень организованная. Но даже Алла Демидова не хотела с ней играть в паре – такой мощи была девочка. И она говорил: «Володя, я тебя умоляю, ты за камеру встань, я буду тебе говорить». А у Насти глаза были такие вот, энергия сумасшедшая. И Алла говорит: давай лучше пусть она подыграет, и всё. Но каждая история требует свой методологии. Нельзя найти универсальной работы с ребенком. Каждая история, каждая картина – это свой особый подход. Как на «Усатом няне» меня спрашивают: как вы работали с детьми? Я всегда рассказывал: прятал ночной горшок за спину. Включал камеру. Потом вынимал горшок и надевал на голову. Получал потрясающую реакцию. Великая режиссура. А есть вещи с той же Настей – я знал всю ее жизнь. Отношения с родителями, я знал, как она что переживает, я знал весь регистр ее чувственный. Но это нужно получить откровение девочки, чтобы она открылась тебе. И у нас там была сцена очень трудная – объяснение с Игорем Ясуловичем. Когда она понимает, что... Или на пробах. Моя любимая сцена в фильме – это прощание с отцом. Когда они расстаются. Шнейдеров: - Ты сейчас говоришь о фильмах, которые вышли достаточно много времени тому назад. Грамматиков: - Молодежь их уже не знает практически. Шнейдеров: - Изменилась ситуация. Изменились дети. У нас в эфире принимают участие студентки Института телевидения и радиовещания Останкино. Катя: - А насколько поменялись вкусы, притязания современного поколения по сравнению с прошлыми? Что обязательно сейчас надо учитывать создателям детского кино, чтобы заинтересовать своих юных зрителей? Грамматиков: - У меня был заготовлен ответ. Но сейчас я поменял точку зрения. У меня был ответ следующий. Что современное кино – это должен быть микс из наших традиций, из нашей литературы, из наших замечательных фильмов прошлого. И, конечно, современных технологий. Вот от этого соотношения зависит успех. Но выяснилось, что не так все просто. Мы сейчас вместе Yellow, Black and White делаем продукт – ироничную приключенческую комедийную сказку. Я измучился. Потому что мы изучали, слава богу, денежки есть, мы делаем пробы, фокус-группы, варево идет очень мощное. Я добрался до истины. Сережа Безруков сделал картину, там много, осовременивает русскую сказку. Шнейдеров: - Наши слушатели пишут про русское кино. «Российское кино после просмотра вызывает изжогу и устойчивый гастрит, как от шаурмы. Идея срубить по-легкому бабок губит искусство». «Есть кино чисто коммерческое, есть кэш, его нужно отмыть. Говорю так, потому что есть знакомые». Комментарии Владимира Александровича Грамматикова. Грамматиков: - Отчасти я могу согласиться. Потому что немножко бацилла нечистоплотности заползла в фильмопроизводство. Но не может быть исключений. Потому что эта бацилла заползла везде. И поэтому кинематограф не мог стоять изолированно, отдельно, девственный, чистый, непорочный, совестливый. Конечно, воровать деньги во время производства стало стратегической задачей многих продюсеров. Именно нет конечной цели – сделать высококачественный продукт и продать его в 70 стран мира. Или сделать такой продукт, чтобы россияне пошли. А россияне ходят в кино, я это знаю очень точно. Поэтому есть изъяны, которые надо исправлять. Исправлять надо и распределение государственных средств. И многое другое. Шнейдеров: - А вообще нужно давать государственные средства на производство? Грамматиков: - В принципе, на этом этапе нельзя сейчас отказаться. Мы слишком резкие ребята. У нас было государственное финансирование стопроцентное. И в одночасье посадить, как Голливуд, который ни копейки не берет у государства, невозможно. Потому что должен быть этап. Шнейдеров: - «И в одночасье посадить...» лет на десять всех, кто имеет отношение к воровству государственных средств. Грамматиков: - Ну, миленький... Шнейдеров: - Ну да. Грамматиков: - Мечты, мечты. Пешкова: - Владимир Александрович, и злое, и доброе детская душа впитывает одинаково жадно. Дурные и хорошие впечатления запоминаются на всю жизнь. Грамматиков: - Не одинаково. Дурное – быстрее. Пешкова: - Что обязательно должно быть в детской кинокартине, чтобы у ребенка сформировались нравственные координаты взросления? Грамматиков: - Я думаю, у нас государственная задача сейчас, национальная задача – патриотизм. Как возбудить, как реанимировать. Задача необходимая, актуальная. Но мы, как всегда, начинаем немножко с другого конца. Во-первых, надо, чтобы ребенок пришел в кино. Но кино перестало быть интересно государству. Когда это была идеология. Когда через кинематограф государство решало государственные задачи, то кинематограф был в зоне интересов. И получал денежки системно и регулярно. Но и зарабатывал. Кинематограф обеспечивал медицинский второй состав и педагогический второй состав. То есть себе на производство и еще деньги раздавали Советскому Союзу. Поэтому первое, нужно сделать, чтобы подростки вернулись в наши кинотеатры и смотрели наше кино. Пешкова: - А что должно быть в самом фильме, чтобы они пришли? Грамматиков: - Вот это должно быть... Уже Гайдар не получится. Нет структуры подражательства. Нет героя. Кого бы вы посоветовали сделать героем для подростка из сегодняшней жизни? Хотя бы по профессии мне скажите. Пешкова: - Сложный вопрос. Грамматиков: - А какой сложный? Так это вот и все остальные тем более. Если мы не можем ответить, в какой зоне нам найти этого героя, то уж о чем говорить, что его искать-то? Шнейдеров: - Президент Российской Федерации. Грамматиков: - Что, вопрос задает? Шнейдеров: - Нет. Герой. Грамматиков: - Я не видел книги «Детство Владимира Владимировича». Я знаю, у Юрия Михайловича было детство. Володя Хотиненко снимал. Шнейдеров: - А еще было «Детство Тёмы». Грамматиков: - Конечно. Шнейдеров: - Отдельный комментарий по поводу эсэмэски. Человек пишет: «Посмотрите на блевотную смесь сериалов на центральном телевидении». Уважаемый слушатель, есть очень простой рецепт, как сделать, чтобы не видеть эту «блевотную смесь». Открываете окно пошире, берете ваш телевизор и туда его швыряете, в это открытое окно. Грамматиков: - И слушаете Радио «Комсомольская правда». Шнейдеров: - И читаете книги. И берете Федора Михайловича Достоевского, Антона Павловича Чехова, Габриэля Гарсиа Маркеса и читаете. Не надо смотреть телевизор. Это мой совет. Грамматиков: - Есть телевидение, которое... Например, телеканал «Дождь». Или Си-эн-эн. Это абсолютно. Шнейдеров: - Еще одна студентка вступает в бой. Анна: - Каких качеств, на ваш взгляд, больше всего сейчас не хватает современным детям? Грамматиков: - Человеческих? Иронии. Они самовлюбленные павианы все. Они очень сложные. Я много общаюсь с подростками, с детьми. Они себя очень переоценивают. Это какой-то бич просто. Я не знаю, как это исцелить. Я не знаю, что посоветовать родителям, что они должны говорить на ночь своим детям, или какие слова они должны говорить, когда ребенок открыл глаза. Но что-то надо говорить, потому что иначе дистанция эта все увеличивается и увеличивается. И уже дело не в понимании. Дело не в разнице взглядов. А дело в отсутствии полного интереса друг к другу. Вот что катастрофа. Неинтересно! И это ужасно. Шнейдеров: - На мой взгляд, есть еще одна большая проблема с современными детьми. Проблема это называется коротким и емким словом «интернет». Интернет – зло или благо? Грамматиков: - Как использовать. Интернет – величайшее благо. Это величайшее изобретение человечества. Я не представляю, как жить дальше без интернета. Потому что первое – это стало все демократично и доступно. Я не могу купить билет и долететь до Лондона, но я могу войти и лондонский музей внимательнейшим образом, с потрясающими комментариями обойти. Посмотреть все шедевры живописи. Я могу получить любую информацию. Шнейдеров: - С другой стороны, любой ребенок, наверное, не полезет сразу на сайт Лувра или Британского музея, а, скорее, полезет смотреть клип Шнура про лабутены. Грамматиков: - Понятно, это всегда было. Потому что и литература была – по рукам ходила. Куприн «Яма», «Жизнь» Мопассана. Барков – запрещенная литература. Запретный плод всегда сладок. Это всегда было. Конечно, в интернете также увеличились возможности увидеть такое, что раньше и мечтать нельзя было. Но это все селекция, этим должны заниматься педагоги, родители. И потом я думаю, что ребенок сам приходит рано или поздно к мысли, как использовать интернет. Шнейдеров: - «Спасибо за передачу с таким интересным режиссером. В детстве я очень любила фильм «Усатый нянь». Грамматиков: - Я не хочу быть режиссером одного фильма. Шнейдеров: - Письмо из Германии. Грамматиков: - У меня там живет моя героиня. Интересно, как она живет? «Звезда и смерть Хоакина Мурьеты». Алена Беляк. Шнейдеров: - «Помню, мама прятала от меня Руссо и Куприна». Грамматиков: - Вот-вот. Шнейдеров: - Еще Апулея. Катя: - Мои родители рассказывали, как они по воскресеньям на утренние сеансы ходили в кинотеатры. К сожалению, я уже этой традиции не застала. Она теперь утрачена. Возможно ли возродить семейные походы? Грамматиков: - У меня есть три принципа, которые делают подвижку для детского кино. Первый – стопроцентное финансирование. Это для того, чтобы иметь какое-то качество. Второе – нам нужно вернуться на фестивали международные, а через них вернуться на мировой рынок продаж. Раньше наши сказки продавались минимум в 12-14 стран. Это те деньги, которые дали бы возможность делать следующую сказку. Сейчас мы это потеряли совершенно. В управлении Минкульта или в Госкино сидит один человек, который занимается этим делом. Но это все надо заново. Но ход только через фестивали. Значит нужно иметь уровень фестивальных картин. И это задача уже Минкульта – сделать, чтобы в тендере два проекта были чисто фестивальных. Обязательно. Потому что нам нужно возвращать те территории. И, конечно, третья позиция – это связано с телевидением. Тут я виноват, мы с Роланом Быковым вместе бегали по всем инстанциям и орали, что нельзя рекламу на детском вещании. Но мы были невежественны. Мы не знали, что можно межпрограммно – сколько угодно. Но мы правда этого не знали. Мы говорили: вообще. И это привело к тому, что на федеральных каналах детского вещания нет. И, может быть, не возвращаться на федеральные каналы. Потому что странно будет выглядеть детская программа на НТВ. Шнейдеров: - Наталья из Москвы пишет: «В отличие от многих, вы узнаваемый режиссер. С вами можно случайно встретиться и хотя бы поздороваться, выразив уважение? Спасибо за добрые фильмы. Это дефицит в наше время». Грамматиков: - Спасибо, Наталья. И вам удачи. Шнейдеров: - Умеют ли современные дети смотреть кино? Нужно и можно ли их этому научить? Грамматиков: - Современный ребенок ушел с территории кинематографа, потому что у него есть интернет, у него есть игровое пространство. У него есть совершенно другие возможности, когда он сам себе моделирует жизнь ту. Он сам выбирает оружие, он сам выбирает жизни две или три. Конкурировать с этим очень сложно. И не нужно. Есть один закон. Я его называю законом массового восприятия. Мы все равно рождены... Почему у нас не только кинотеатры пустые, но и стадионы? Странная вещь, почему? Раньше это было счастье – собраться всем и вместе переживать. Мы хотели быть вместе. Мы вместе хотели переживать. Мы хотели вместе радоваться, мы хотели вместе тайком поплакать. А сейчас мои коллеги не ходят на фильмы друг друга. В Дом кино профессионалы перестали ходить. Мы не интересуемся ничем. Теперь опускаемся к ребенку. Никого не нужно заставлять, учить – это тоже заставлять. Нужно создать эти условия. Потому что силком классом пойти смотреть кино – это сегодня невозможно. Хотя у них есть желание быть вместе. Но это желание немножко другое. Это кодла, это команда. Шнейдеров: - Не знаю. Тут я бы, может быть, и поспорил. Пешкова: - Все ваши фильмы – о встрече двух поколений. Насколько сейчас в российском кинематографе актуальна проблема отцов и детей? Грамматиков: - Она вечная. Она актуальна очень серьезно. И дело не в том, что разные территории жизненного пространства, что бабушки не могут войти в интернет, они не знают терминологии. Язык поменялся, они не могут поговорить друг с другом. Шнейдеров: - У моего приятеля дочка двух с половиной лет разместила свое селфи на Фейсбуке. Грамматиков: - Нормально. И эта дистанция разрывается, разрывается. Это этап, я убежден. Это потом придет в какое-то нормативное состояние. Пешкова: - В кинематографе эта проблема сейчас поднимается? Грамматиков: - Не надо ее поднимать. Потому что мы ничего не подскажем. Ну что подсказать? Будьте вместе, будьте счастливы? Это общие слова. Шнейдеров: - Эти общие слова говорит человек, у которого шестеро внуков и один правнук. Маша: - Пересматриваете ли вы свои фильмы? Меняется ли со временем ваше восприятие? Находите ли вы что-то новое, что раньше не замечали? Грамматиков: - Вообще я не практикую. Я даже своим внукам не показываю фильмы на даче, не собираю их на диване. Такого нет. Но тут «Маленькую принцессу» вынужден был пересмотреть. Я признан лучшим креативным продюсером в холдинге «Дисней». Это не в головной организации, а в региональной. Это Латинская Америка, Европа – Париж и Лондон, это Пекин, Токио и Индия. Я думал: что бы мне отправить? Я знаю человека, который за это проголосовал. Но это в основном из-за моего альманаха «Счастье – это...». Мы сделали в «Диснее», когда подтянули деньги. Семь молодых режиссеров, семь дебютантов дали возможность снять серьезное большое кино. Шнейдеров: - Хочу сказать, что фильм «Счастье – это...» не провалился в российском прокате. Потому что его показывали бесплатно Грамматиков: - Представляете, каких сил мне стоило уговорить прокатчиков? Шнейдеров: - Американские империалисты, акулы капитализма, страшные мерзавцы, агенты ЦРУ и Госдепа дали молодым русским режиссерам деньги, дали им великолепного мастера-наставника Владимира Грамматикова. И кино показали бесплатно. Грамматиков: - Да, в 170 городах. Нужно было посмотреть «Маленькую принцессу», потому что я не мог найти с английскими субтитрами. Я помню, что у меня была такая копия. Я включил – и не мог остановиться. Досмотрел до конца. И также недавно совсем, в Перми есть такой киноклуб, такие безумцы там ребята совершенно, они примчались ко мне, нашли как-то мои координаты и сказали: нам нужен ваш фильм «Сестрички Либерти». Это первая экранизация Улицкой. Картина, отдельно стоящая от моего творчества. Жесткая, страшненькая такая. И печальная. Они говорят: мы хотим взять фрагменты, вы должны сказать, какие два эпизода нам вставить в программу. Я пришел домой, с трудом нашел диск. Думаю: неужели у меня ни одного диска не осталось? Потому что тиража не было. Эту картину замылили как-то. К счастью, я его нашел, поставил. Чего советую и вам сделать всем, дорогие наши слушатели. Катя: - А вы верите в какие-нибудь закономерности, предзнаменования, судьбу? Грамматиков: - Абсолютно. У меня все дело случая. У меня была целая система случаев. Заканчивали ВГИК, нас распределяли. Меня распределили в комедийное объединение Гии Данелия. У меня был рассказ Кира Булычева «Золотые рыбки», диплом. Я жду месяц, жду два. Говорю: Георгий Николаевич, когда вы меня запустите? Он говорит: есть проблемы, подожди. Короче, я случайно встретил на студии Горького руководителя одного из объединений – Юрия Павловича Егорова. Он спросил: чего делаешь? Я говорю: кончаю институт. Жду на «Мосфильме» запуска. Не жди, приходи сюда, я тебя запущу. Приноси чего-нибудь детское. Я принес Хармса. Сказали: Хармс отдыхает. Давай чего-нибудь другое. Я снял рассказ Юрия Сотника «Тайфун, фас!». Это все случайность. А это определило мою судьбу. Потому что фильм увидела Лиознова. Он ей очень понравился. Я пришел на студию, мне говорят: тебя Лиознова ищет. Я понял: по хорошему чему-то она меня ищет. Сердце подсказало. Я пришел к ней в кабинет: «Здравствуйте, Татьяна Михайловна». «Видела твой диплом. Молодец. Энергично, шустро. Хочешь снимать полнометражную картину?» «Конечно, хочу!» Мы раньше заканчивали, года два работали ассистентами, года два вторыми режиссерами, только потом получали право на дебют десяти- или двадцатиминутный. И только потом полнометражную картину. Шнейдеров: - У Петрушевской в пьесе есть фраза: «Джульетта – это роль возрастная». Грамматиков: - Короче говоря, мне Татьяна Михайловна говорит: «Хочешь снимать полнометражную картину?» Я отвечаю: «Конечно!» «Читай сценарий». Дает мне сценарий и говорит: «Да – да или нет – нет». Я беру сценарию и говорю: «Да – да». Она говорит: «Подожди, ты прочитай. Там есть засада». Я беру сценарий и вижу две фамилии, и мне делается плохо. Вейцлер и Мишарин. Это авторы фильма «Зеркало» Тарковского, моей любимейшей картины у Андрея Арсеньевича. Мне совсем плохо. Я говорю: «Татьяна Михайловна, это они?» Она говорит: «Они». Помутнение, ноги слабеют. И я выхожу. Это был «Усатый нянь». А засада была – восемнадцать бармалейчиков. Шнейдеров: - А почему засада? Грамматиков: - Когда один у тебя герой – не знаешь, что с ним делать. А тут восемнадцать – возраст от трех с половиной до пяти с половиной. Почему засада? Объяснить? Шнейдеров: - Я понял. «Какое влияние оказывается на детей американское кино? Правда ли, что оно прививает им чуждые для российского народа ценности?» Грамматиков: - Да нет. Шнейдеров: - Это очень распространенный тезис. И огромное количество людей верят. Грамматиков: - Да поймите, я это хорошо знаю. Потому что я делал такую программу как «Улица Сезам». И мне говорили: это американская программа, зачем нашим детям? Е-мое, а я знаю, что целое поколение научилось читать и считать после «Улицы Сезам». И я ее делал первых два сезона. И Зелибобу, и Кубика, Бусю мы придумывали. И это был вдохновеннейший труд. Но только ничего я никогда не увидел... Поймите, я бы никогда плохого не сделал. Хорошо я о себе сейчас сказал. Поэтому это все полная ерунда. Есть общечеловеческие ценности. И тут не важно, исходят они от китайских мудрецов или от американских кинематографистов. Шнейдеров: - Короткий вопрос. Ты оптимист или пессимист в плане российского кино? Грамматиков: - Я оптимист русского кино. Мы выживем! Шнейдеров: - Итак, Владимир Грамматиков – молодец. Грамматиков: - Спасибо всем!