Режиссура таится в деталях: «Фауст» Александра Сокурова на широких экранах

Вряд ли есть другой надёжный способ познакомиться с классикой литературы в наши дни? кроме как посмотреть её экранизацию. По крайней мере это даёт надежду на то, что школьники и пенсионеры обретут повод к прочтению. Кто-то впервые, кто-то в сотый раз. Говорят, «Фауст» — одно из величайших произведений мировой литературы… Режиссёр — один из величайших режиссёров мирового кино… Плохо получиться просто не может. По крайней мере в выбранной стилистике. Сложно спорить. Нужно смотреть. Про что это кино? Как-то даже неприлично задавать такие вопросы. Вроде бы часть «Трилогии». Про власть. Про жизнь и смерть. Да и вообще про всё. Тут и про проклятые вопросы вечных студентов, и про алхимию, и про венерические заболевания, про чёрта, который «обезьяна бога», как всем известно. Про чёрного пуделя и непорочность. Наиправославнейший и славный сценарист, завкафедрой кинодраматургии, разбрасывает символы, аллегории, намёки и даже горькие шутки почти с ловкостью проповедника. Замысловато и тонко. Бисер перед зрителями просто. Камера снимает иногда под наклоном, немного сфумато, где-то мутновато, гадательно, тоже старательно, великолепно, утонченно, волшебно. Актёры играют. Как живописью своих фактур, так и (реже) лицами, жестами. В целом же всё предельно благородно. Так благородно, как редко бывает в современном кино. Прямо средневековый мир. Мир Александра Сокурова обширен и достаточно известен. Вряд ли можно сказать, что это режиссер, который снимает всю жизнь один фильм, но сквозные приёмы, темы, ритмы — довольно заметны. Изящные мизансцены, внимание к киноязыку, многозначительность (иногда ложная?), глубина ощущения жизни, лёгкая головокружительная странность любых мелочей. Ругательные рецензии тоже можно легко найти. Я, скажем, был свидетелем, как один из крупных отечественных режиссёров-комедиографов крайне неуважительно отзывался о своём коллеге. На вкус и цвет. Кому поп, кому хвостик, кому кровью, кому чернилами. Фильм целиком состоит как бы из выцветшей живописи. Ожившей. Отжившей. Будь то мясо, плоть или ткани, фактуры, специально выстроенные (если я не ошибаюсь) домики игрушечной деревни. Метафизика бытия коренится в мелочах, акмеистических вещах, склянках, мусоре, животных, камнях, утюгах, витражных стёклах, реквизите старьевщиков, пейзажах. Смелое обилие смыслов поражает воображение. Хотите агитку о вреде абортов? Тут про это есть. Хотите намёков на войну русских с немцами? Тут и это есть. Про печи концлагерей. Не в лоб, разумеется. Деликатно. Хотите про утрату бога? Вот Фауст смотрит в небо и говорит, что там никого нет. Хотите про быстротечность жизни? Вот вам и похороны с кукушкой на заднем плане для самых несмышлёных. Язык немецкий. А почему бы и нет? Что, Фауста на русском снимать, что ли? Фауст — на немецком. Шекспир — на английском. Акутагава — на японском. Ближе к оригиналу. Да и в прокате удобнее. И в смысле фестивалей. Разумеется, фильм правильней было бы назвать «по мотивам». И в самом деле знатоки смогут наслаждаться не только узнаванием текста произведения, но и тем, как создатели фильма варьируют и переосмысливают тот или иной фрагмент. Создаются новые контексты. Переклички. Любопытно, как ищутся экранные воплощения. Удивительное по-своему кино. Высочайшей визуальной культуры. Иногда, правда, кажется, что хочется что-то менее замысловатое. Сериал. Комикс. А то суха теория… Теологи и философы предсказуемо должны сломать авторучки вокруг подобных шедевров. Словно бы попадая ими в больные нервы поредевших зубов «христианской» нашей цивилизации. Кино такого рода многослойно. Сами создатели даже иногда говорили в интервью про «теорию парашютов», что, мол, из нескольких хотя бы один должен раскрыться. Разумеется, самое интересное — это то, как конкретные художники решают классические сюжеты. Признаюсь, я мельком читал Фауста в парочке переводов, но не больше того… Ни опер, ни романов не постиг. Этого явно маловато, чтобы суметь хорошо про это написать. Ибо даже на уровне «Википедии» мы узнаём про буквально десятки разных Фаустов. Версии, легенды, книги, кинофильмы (начиная с немых лент, которые выглядят нынче крайне комично, рекомендую посмотреть), оперы, балеты, комиксы… То есть можно всю жизнь заниматься только одним сюжетом и стать знатным фаустоведом, вероятно. Отражения сюжета видят даже в «Мастере и Маргарите». В целом же, вероятно, архетип Фауста — это такая очень глубокая история человека, который дерзнул бросить вызов богам… Тут вам и проблема познания иррационального мира, и Прометей, и кто угодно ещё… Вообще торговля с дьяволом вечно актуальна. Как и его существование. Как бы иначе объяснять всё происходящее в мире? От войн до гордыни и нарциссизма нашей цивилизации. Впрочем, признаюсь, что мне не очень близко околохристианское морализаторство. Философия такого рода кажется мне неприятной. При этом ошеломительно прямое ощущение кино. Предельное внимание к пространству, свету, полутонам, объемам и плоскостям. После подобного кино хочется отправляться в картинные галереи, перечитать книжку, чтобы спорить, рвать или, напротив, впервые прочитывать «Евангелие». Молиться, материться, размышлять, изучать анатомию на трупах, драматургию — на американских учебниках. Короче говоря, в этом очень много авторской энергии заблуждения, восхищения, навязывания каких-то своих ценностей, взглядов на жизнь. Авторская смелость вызывает зрительскую злость и зависть. Сновидческое практически пространство, где играет музыка блеклых тонов. Но всё как бы слишком понятно. Плоть грешна. Дух недоступен. Бог против всех, но хороший. Лучше только жюри немецких фестивалей. Строгое. Объективное. Оно знает. Каждому — своё.