Привет, привет, дорогие читатели «Аргументов недели»! Я, Сергей Шолохов, расскажу вам о наиболее интересных событиях юбилейного Берлинского кинофестиваля, который сегодня достиг своего «экватора». Политика нового руководства фестиваля ещё не совсем ясна, об этом — в итоговой статье, а пока заметно, что традиция совершать мировые премьеры фильмов со всех континентов не только в главном конкурсе, но и в других многочисленных программах сохраняется.
КАК сохраняется и традиция на открытии фестиваля показывать вне конкурса что-нибудь гламурное и беспроблемное. На этот раз для такого показа был выбран канадский фильм «Мой год Сэлинджера», реж. Филипп Фалардо. Фильм в точности повторяет модель хита «Дьявол носит Prada», только в нём место блестящей и разнообразной Мэрил Стрип занимает видная, но довольно однообразная Сигурни Уивер. Аместо хорошенькой жадной до жизни Энн Хэтэуэй занимает хорошенькая кукла Барби Маргарет Куэлли. С Тарантино в «Однажды в Голливуде» ей повезло больше. Да, меняется и место работы, куда она устраивается: работа уже связана не с миром моды, а с издательским миром, и её начальница руководит агентством, клиенты которого — знаменитые писатели (действие происходит в начале 90-х прошлого века), в частности великий Сэлинджер, на письма фанатов которого поручено отвечать молодой ассистентке. И тут намечается единственный конфликт в фильме: начальница терпеть не может входящие на арену жизни компьютеры и требует отвечать на письма на пишущей машинке. Короче, кока-кола лайт. Понятно, что фильм-открытие, на церемонию которого на всех больших фестивалях приглашаются самые важные чиновники с жёнами, другим быть и не может. А что же конкурс?
Пока Европа уступает США (про другие программы потом). Хозяйка фестиваля Германия представила в конкурсе фильм «Ундина», реж. Кристиан Петцольд. Героиня с этим мифологическим именем хороша собой и работает гидом на форуме, мы застаём её в тот момент, когда её бросает бойфренд. Придя в кафе и не застав его, она вступает в диалог с молодым человеком, который неловким движением разбивает огромный аквариум над стойкой бара, и волна воды с рыбками сбивает их с ног. Познакомившись благодаря этому аттракциону, молодые люди сразу влюбляются друг в друга, и у них закручивается бешеный роман. Новый любовник Ундины работает аквалангистом и однажды приглашает совершить вместе подводное путешествие, чтобы показать ей «царь-рыбу» — экзотическое страшилище, невесть откуда взявшееся за плотиной речного водоёма. Этот аттракцион тоже работает, Ундина проваливается в обморок, и аквалангист несёт её в отель, где доставляет ей сексуальное удовольствие не совсем тривиальным способом. Но и первый бойфренд не дремлет: он пытается вернуть себе «боевую подругу», а когда она молчаливо уклоняется, то устраивает провокацию, звонит с номера аквалангиста и разыгрывает голосом последнего сцену ревности (технически непонятно, как это сделано, но какой спрос с мелодрамы?). Героиня больше не может до него дозвониться, натыкаясь на автоответчик, и летит в пригород, узнаёт, что он из-за аварии оставался без воздуха под водой 12 минут, и мозг его мёртв. Обнаружив, что его смерть не её вина, она понимает, какой мерзавец первый бойфренд. Героиня идёт к бывшему, в загородный дом, и, увидев того в бассейне, подплывает сзади и сладострастно топит. После чего идёт к водоёму, где плавает «царь-рыба», и превращается в русалку… Тут бы поставить точку. Но нет, аквалангист неожиданно оживает, и начинается «шекспир». Но какой-то приз «Ундина» получит, к бабке не ходи.
Кадр из к/ф «Ундина» Кристиана Петцольда
Другая европейская кинематографическая супердержава Франция была представлена фильмом «Соль слёз», реж. Филипп Гарель. В центре сюжета увлечения молодого импозантного плотника, который приезжает в Париж сдавать экзамены в училище модного мебельного бренда. На остановке он знакомится с милой девушкой, у них завязываются отношения; но в итоге она соглашается, будучи честной девушкой, только на поцелуи, а дальше ни-ни. Молодой плотник уезжает домой в провинцию и забывает про девушку, которой клятвенно обещал вернуться, потому что встречает свою школьную любовницу. Та всё время бродит по кадру голая и щеголяет своим безукоризненным телом; между тем молодой плотник помогает отцу «тачать» гроб; отец же жалуется, что народ уезжает и гробы заказывают всё реже. Наконец приходит подтверждение из училища, молодой плотник уезжает в Париж пока на три года, беременная возлюбленная плачет… В Париже он знакомится с третьей девушкой, которая переселяется к нему на мансарду и через некоторое время приводит с собой молодого друга, которому «негде ночевать». Затем приезжает отец молодого плотника, чтобы лечь на операцию, во время которой умирает. Расстроенный молодой человек выгоняет друга вон с мансарды, выкидывая вещи на лестницу. Вот такой фильм; причём, если что непонятно «по визуалке», голос за кадром всё разъяснит. «Послание» фильма осталось загадочным.
Третья сверхдержава — Италия предъявила в конкурс фильм «Прятки в сторону», реж. Джорджо Диритти. Это биографический фильм, рассказывающий о судьбе художника-примитивиста Антонио Лигабауэ, весьма популярного на своей родине. Его нищее детство сироты, бездомная юность сформировали личность урода — согласно трактовке фильма. Причём актёр Элио Джермано выбирает жирные краски, на мой взгляд, переигрывая. Он и горбун, и нижняя губа всё время отвисает, и словарный запас из трёх слов, и голос — как скрип стекла по пенопласту. Короче, такого отвратительного типа в кино не припомню. Но рисунки и картины его яркие и жизнерадостные, находятся покровители, и вот уже римский бомонд толпится на его персональных выставках, а впереди мечта всей жизни — Америка. Забавно, что по мере обретения богатства и известности, по оригинальной идее режиссёра, в герое просыпается похоть (как будто это связано одно с другим, впрочем, речь же идёт о примитивисте), и актёр радостно вносит в образ героя похотливые краски: у него аж слюни текут изо рта. Короче, фильм меня не убедил, что прекрасное, пусть и примитивное, уживается с гадким.
Нельзя не отметить, что сегодня в кино набирает силу тенденция копродукции, и Берлинский МКФ — тому показатель. Характерный пример — конкурсный фильм «Сибирь», реж. Абель Феррара, в главной роли актёр Даниэль Дефо — оба американцы, а производство Италии, Германии, Мексики. В этом таинственном фильме Сибирь не географическое понятие, а метафорическое. На упряжке из пяти собак Дефо совершает путешествие по «сибири» своей души. Хотя русский дух задаётся сразу: в затерянный среди гор, снегов и сосен «салун» Дефо кроме аборигена, зашедшего выпить рома, мчатся санки со старухой и девицей, которые завёрнуты в соболиные шубы. Старуху «распаковывают» у стойки бара, и она на чистом русском приказывает Дефо налить на троих водочки; от второй рюмки девица отказывается; а старуха, выпив, велит ей распахнуть шубу. Та распахивает, и мы крупным планом видим её голое тело, стоячие груди, беременный живот. «Жениться надо, — говорит старуха Дефо, — на своей любовнице, у ребёнка должны быть и мать, и отец!» До каких «истин» доберётся Дефо своим «сибирским» путешествием, мы так и не узнаем, но сам процесс был занятным.
Среди конкурсных фильмов у меня пока в лидерах фильм «Первая корова», реж. Келли Рейхардт, США. Действие происходит на Диком Западе; колоритная история рассказана как занимательная трагикомедия, финал которой выдаётся в прологе фильма: в осеннем лесу на берегу реки наша современница обнаруживает два скелета, прижавшиеся друг к другу. Монтажный стык, и вот мы в том же лесу, только в начале XIX века. Мы видим парня европейского вида, в потрёпанном пиджаке, но в брюках на ковбойском ремне и с косынкой на шее; он собирает грибы. Потом он возвращается в свою палатку, а рядом дерутся гопники из его артели, одетые частично в меха, частично в индейскую нарезанную «замшу». Понятно, что микс местных этнических и уголовных европейских обычаев уже произошёл. Наш герой Куки однажды обнаруживает в лесу голого китайского эмигранта, попавшего в какую-то переделку, даёт ему одежду, согревает в своей палатке; утром китаец исчезает. Завязав со шпаной из своей артели, Куки идёт в салун местного «посёлка городского типа», уличную жизнь которого рассматривал бы и рассматривал: малые голландцы отдыхают. В салуне он встречает обогретого им в своё время китайца; когда местные мастеровые начинают очередную драку, китаец уводит Куки к себе в сарайчик, где есть всё для жизни, например, печка. Жизнь резко меняется тогда, когда местный начальник, английский дворянин, привозит себе из Европы корову. Наши герои ночью доят её, а утром продают на базарной площади кексы, испечённые на «английском молоке». Успех огромный, выстраивается очередь… Английский дворянин тоже покупает кекс, он медленно смакует его. «В нём есть что-то лондонское», — говорит он, а в его устах это высшая похвала. А как события будут развиваться дальше — смотрите в кино. Тот случай, когда фильм интересно смотреть, даже если знаешь финал.
А сейчас я прощаюсь с вами, дорогие читатели и зрители, в следующем номере я прокомментирую главные призы МКФ в Берлине, а также русское на нём присутствие. До свидания, пока-пока!
