Как «Бродяга» дошел до СССР: первая ласточка индийского кино

15 августа 1947 года случилось то, во что совсем недавно никто не мог поверить — вступил в действие Акт Независимости Индии, и над Красным фортом в Дели впервые взвился флаг новой свободной страны. А в 1955 году премьер-министр Индии Джавахарлал Неру и генсек КПСС Никита Хрущев обменялись официальными дружескими визитами. Так было положено начало советско-индийской дружбе, и советские люди впервые услышали незнакомый, но такой интуитивно понятный лозунг «Хинди руси бхай бхай». Дружеские отношения государств закономерно включают в себя и культурный обмен, а потому наши соотечественники, знавшие о жизни в Индии в основном по старым книгам, в которых содержалось немало романтически-экзотической чепухи, смогли прикоснуться к такому вполне современному явлению культуры как индийское кино. Оно даже несколько опередило начало официальных теплых отношений и стало настоящим послом дружбы. «Чем славится индийская культура? Ну, скажем, Шива — многорук, клыкаст… Ещё артиста знаем — Радж Капура…» — пел советский бард Владимир Высоцкий. Впрочем, это случилось несколько позже. В СССР к отбору иностранных фильмов для показа относились серьезно, а потому первым индийским фильмом, который увидели наши зрители, стал один из лучших образцов — «Бродяга» («Awaara») великолепного Раджа Капура с ним самим в главной роли. Впрочем, время с конца 40-х до конца 60-х по праву считается золотым веком индийского кинематографа — обретение независимости дало мощный импульс национальной культуре. А «Бродяга» входит в десятку лучших фильмов этого двадцатилетия. Что же увидели миллионы советских людей, до отказа заполнявшие кинотеатры в далеком 1954 году, а затем в 1958, 65, 77 и 85 годах, когда фильм повторно выпускался на экраны? С одной стороны то, что всегда ценилось в СССР — историю трудной жизни простого человека, бедняка, пытающегося выжить в суровом и несправедливом мире. Образ, созданный Раджем Капуром, чем-то напоминал уже полюбившегося советскому зрителю Чарли. Впрочем Чарли, хоть и шел в «Малыше» на не вполне законные способы заработка, никогда не был гангстером, в чьем чемодане, а то и в кармане можно было бы обнаружить пистолет и нож. Да и герой Капура вызывает в гораздо большей степени не смех, а сострадание. В отличие от того же «Малыша», история выросшего на улице безотцовщины Раджа куда более близка к суровой реальности. Даже без зловещего покровительства бандита Джаггата, мстительно желающего превратить сына врага в свое подобие, у нищего мальчишки из трущоб маловато шансов не попасть в беду. Было в фильме и нечто, непривычное для отечественного зрителя, но вскоре ставшее привычным и узнаваемым для тех, кому пришелся по душе индийский кинематограф. Во-первых, особое внимание к теме семьи и особая важность, которая придается отцовской фигуре и долгу мужчины в целом. Также в индийских фильмах, как и в кинематографе других стран с традиционной культурой, зачастую сюжетообразующую роль играет загадка происхождения или другие необычные обстоятельства, сопутствующие рождению и воспитанию ребенка. Разлука родителей и детей или сестер/братьев, бедняк, оказывающийся ребенком из богатой и знатной семьи — неумирающие и не надоедающие сюжетные ходы, берущие начала от народных сказок и легенд. В «Бродяге» коллизия отношений отца и сына особо подчеркивается и тем, что эти роли играют настоящие отец и сын — Притхвирадж и Радж Капуры. Трагизм «Бродяги» не в том, что маленький Радж остается без отца и вынужден не жить, а выживать, а в том, что отец, который должен быть опорой жене и ребенку, трусливо и позорно проваливает эту задачу. Все еще более усугубляется тем, что Рагхунат является судьей, то есть мирским защитником закона и справедливости, «дхармы» (защитниками «дхармы» в духовном смысле являются жрецы-брахманы) но при этом поступает и мыслит сугубо несправедливо. Возможно, выбор имени судьи — Рагхунат — был случайным, но, возможно, и нет. Это имя носил основатель династии, к которой принадлежал царевич Рама, который считается земным воплощением бога Вишну. Отсылка к истории Рамы и его жены Ситы сыграла драматическую роль в картине и стала завязкой сюжета. Судья выгоняет из дома беременную жену по одному лишь подозрению в возможном бесчестии точно так же, как это сделал божественный Рама (этот жестокий финал часто опускается в пересказах «Рамаяны» для детей, особенно в западных). Ссылка на духовный авторитет Рамы несколько раз звучит открытым текстом в устах мрачной родственницы судьи, и он покоряется. Но ирония в том, что царь Рама был вынужден отослать безвинную супругу ради спокойствия государства (жена Цезаря, как известно, должна быть вне подозрений или не быть женой Цезаря), судья Раджниш же не рискует ничем, кроме персональной карьеры, да и то не наверняка. Его самооправдание божественным примером практически кощунственно, так как Рама держал сандалии изгнанной Ситы рядом с собой на троне и хранил ей верность, Раджниш же поспешил вычеркнуть ее и ребенка из своей жизни. Столь же кощунственной является и максима, которой руководствуется судья: «Сын честного человека — честный человек, сын вора — вор». Внешне она как будто опирается на систему каст и сугубую важность происхождения, вот только моральные качества от происхождения не зависят, и «честный человек» и «вор» — это не касты. Впрочем, для советского зрителя все эти обстоятельства могли прозвучать именно как протест против религиозных и социальных догм. Такой пафос в фильме действительно присутствует, но это, скорее, протест духа против мертвой буквы. Моральная тема в «Бродяге» явно преобладает над социальной, а закон кармического воздаяния действует более явно и выпукло, чем тот, что записан в юридических документах. Радж не родился бедняком, как и его мать — он «принц в изгнании». Его нелегкая судьба определена не только средой, это моральное беззаконие, не единожды совершенное его отцом, породило демона. Когда настоящий отец предает свой долг, его место тут же занимает темный двойник. Бандит Джагга, обучающий Раджа преступному «ремеслу» — жертва несправедливости, но он и ее воплощение, так как мстит обидчику через невинного ребенка, и потому его настигает кара. В итоге наступает катарсис для всех героев, кроме Джагги, роль которого, как и полагается демону, чисто инструментальная и преходящая, что не отменяет того, что актер К. Н. Сингх создал весьма яркий образ злодея. И все же, социальный мотив и социальная новизна в фильме присутствуют. И в том, что стремление искать честность и прочие хорошие качества лишь среди «чистой» публики явно осуждается, и в том, что Рита, воспитывавшаяся в доме судьи, лишена его предубежденности, и в том, что она не мечтает о роли жены и хозяйки дома, а учится на адвоката и становится им, причем бесстрашно выступает против своего опекуна и учителя… перед этим попросив его о благословении, как подобает ученице. В этом эпизоде, пожалуй, сама суть индийского кино и индийской жизни, где новизна опирается на традицию, хотя бы для того, чтобы оттолкнуться и пойти своим путем. Одна из сцен фильма в наши дни способна вызвать оторопь даже у тех, кто не склонен к новомодным веяниям — когда страдающий от уязвленной гордости Радж дает Рите пощечину, а она… тут же улыбается, словно бы не случилось ничего особенного. Реакция, не очень соответствующая образу «освобожденной женщины Востока», но Рита ею и не является, все гораздо сложнее. Ее любовь самоотверженна и жертвенна — и при этом деятельна, этим Рита не похожа на мать Раджа, которая в ужасе наблюдет за поединком сына с Джаггой, даже не пытаясь вмешаться. Рита не из «красавиц в беде», наоборот, это она защищает и спасает любимого. Впрочем, для советских зрителей большинство этих тонкостей и нюансов остались «за кадром». Их любовь снискало то, что понятно и без культурологического «перевода» — последовательный гуманизм создателей фильма, искренняя игра актеров, прекрасная музыка и хореография. Причем танцевальные эпизоды ненавязчивы и уместны, а песни легко запоминаются — прежде всего, конечно, знаменитая «Awaara Hoon» — «Бродяга я», музыкальная визитная карточка фильма. Ее напевали подростки, пытаясь подражать обаятельному воришке с чистым и смелым сердцем. А впереди была новая встреча с Раджем Капуром в роли благородного бродяги — в фильме «Господин 420»…