Винегрет про ленинградскую Блокаду и пьющую мадонну Ольгу Берггольц
Режиссер Андрей Зайцев, как героиня пьесы Гоголя "Женитьба" Агафья Тихоновна, в сложном выборе пошел по пути изъятий и заимствований: "Если бы губы Никанора Ивановича да приставить к носу Ивана Кузьмича, да взять сколько-нибудь развязности, какая у Балтазара Балтазарыча, да, пожалуй, прибавить к этому еще дородности Ивана Павловича — я бы тогда тотчас же решилась", – говорит Агафья Тихоновна. "Блокадный дневник" – этакий винегрет из пронзительной женской прозы Ольги Берггольц, документальной хроники очевидцев блокады, собранной Граниным и Адамовичем (авторы записали 200 рассказов – 6000 страниц), который очень сложно досмотреть до конца. Показывать в кино мертвых людей – причем практически целый город мертвых людей, – сложная задача даже для величайших мастеров. Есть большая опасность – перегнуть палку и невольно обесценить самое важное, что есть у человека – это жизнь. Режиссер Александр Сокуров в 2008 году после показа в рамках фестиваля "Окно в Европу" своего фильма "Беседы с Александром Солженицыным" сказал: "Меня очень тревожит, что с экранов льются реки крови, море трупов. Жизнь человека обесценивается". Ольга Берггольц. Фото: yarwiki.ru В фильме "Блокадная книга" трупы – замерзшие туловища, которые валяются по городу. Их складывают как дрова. Трупов так много, что они не вызывают сострадания... Трупы и трупы... Перебор. Главная героиня Оля (героиня Ольги Берггольц из ее книги "Дневные звезды") с помощью соседки – деревенской женщины везет на санях труп своего мужа – поэта Николая Молчанова. Второй муж Берггольц умер от голода 29 января 1942 года в блокадном Ленинграде, только его она не везла на санках в морг. Этого нет в ее "Дневных звездах". О том, что на санках везли мертвых людей в морги Ленинграда, написано в "Блокадной книге" Гранина и Адамовича, а также в поэме Ольги Берггольц "Февральский дневник". Казалось бы, нет ничего страшного в том, что на санках везли не тот труп, но тогда зачем брать в основу фильма автобиографическую прозу и документальную книгу? Даниил Гранин и Алесь Адамович лично опросили более 200 блокадников, своей рукой написали 6000 страниц книги, чтобы потом некий режиссер историю одного реального человека смешал с другой историей? Ольга Берггольц написала "Дневные звезды" в 1960 году, посвятив ее своему детству. В 1960 году она была далеко не самым счастливым человеком на свете –очень сильно пьющей женщиной (ее в мертвецки пьяном состоянии несколько раз забирала скорая помощь), со следами былой красоты и ночными кошмарами. Ольга Берггольц добиралась через весь блокадный Ленинград в родной дом не для того, чтобы увидеться со своим отцом, как это рассказывается в фильме Андрея Зайцева, а чтобы проститься с бабушкой: " - Лялечка… Приезжай проститься с бабушкой. Я не поняла ее, изумилась, но от другого. — Тетя Варя… Как же ты думаешь эвакуировать ее? Ведь дорог-то от нас больше нет… — Она не эвакуируется, Лялечка. — Она умирает, Лялечка, и хочет с тобой проститься… — Тетя Варя, — забормотала я, совсем растерявшись, — у нас сегодня в райкоме срочное совещание политорганизаторов… А я ведь политорганизатор… — Но вдруг, перебивая меня, косо пронеслась мысль, пока я лопотала: "Сколько же лет я не видела бабу Машу? Постой, постой… Больше двух лет… Живя рядом… А она перед смертью…" Кадр из фильма. Фото: pg12.ru И вдруг она предстала перед глазами такая, как в детство: маленькая, вечно и споро работающая, ласково ворчливая, добрая-добрая… Моя бабушка… Моя добрая, старенькая, последняя бабушка… — Тетя Варя! — крикнула я. — Я сейчас приеду. Я… я успею? — Думаю, успеешь. — Я еду, тетя Варя!" - пишет Ольга Берггольц в автобиографической прозе "Дневные звезды". Отец Ольги Берггольц – врач Фёдор Берггольц, за отказ стать осведомителем в марте 1942 года был "выслан" из блокадного Ленинграда органами НКВД в Красноярский край. Об этом в фильме Андрея Зайцева – ни слова. Почему? Зачем запутывать зрителей, которые уже и так не могут разобраться – где правда во Второй Мировой войне? "Дневные звезды" - главная книга Ольги Берггольц. В ней не так много о блокаде, как много о ее детстве, поколении, о довоенном Ленинграде, о выдающихся людях, включая Глеба Кржижановского, и о женской судьбе… Ее судьбе. Ольга Берггольц в "Дневных звездах" очень хорошо описала – что такое правда в творчестве и в истории: "Главная книга должна достичь той вершины зрелости, на которой писатель работает с полной и отрадной внутренней свободой и бесстрашием, безоговорочно доверяя себе, на виду у всех и наедине с собой; когда единственной его заботой остается забота о том, чтобы вся жизнь, и его и всеобщая, смогла выразиться наиболее полно и едино , смогла предстать не в случайных эпизодах, а в целом, то есть — в сущности своей; не в частной правде отдельного события, а в ведущей правде истории". Кадр из фильма. Фото: ruskino.ru Андрей Зайцев, как и актеры, и зрители, не жили во времена блокады. Никто из нас ничего подобного, что пришлось на долю героям фильма, не испытал. Мы видим – какой это кошмар жить без тепла, хлеба, водопровода, под пулями и бомбежками, и наши невзгоды начинают казаться ерундой. Но при этом и сегодня смерть в виде пандемии ходит рядом с нами со страшной силой, и морги переполнены трупами, и очень важно возвысить жизнь если не до "дневных звезд", то хотя бы просто до Земли. Я бы не хотела, чтобы мою бабушку, прадеда, прабабушку, которые тоже жили в Ленинграде до войны, а потом переехали в Мурманск и воевали – показали так, как блокадников в фильме Андрея Зайцева. Я не хочу видеть их теряющими человеческий облик. У Ольги Берггольц не было детей, и некому в случае обиды возмущаться на фильм "Блокадный дневник". Ничего плохого об Ольге Берггольц в фильме – нет. В фильме она - абсолютный ангел, хотя ангелом она не была. Даже нет упоминания об ее алкоголизме, который начался еще в молодости. Только смотреть на Лялю (Ольга Озоллапиня) – не очень приятно. Если режиссер фильма отступает от книги "Дневные звезды", зачем он дает героини имя Ляля, находит актрису, похожую на Берггольц, и ведет нас за ней весь фильм? И где "дневные звезды"? Трупы – есть, а звезд, увы, нет. Не дотянулись до неба.
