Войти в почту

Владимир Хотиненко: «Человек в сегодняшней действительности измельчал»

Один из наиболее значительных на сегодня режиссеров, народный артист РФ Владимир Хотиненко, как известно, много работает в историческом кино, и наверняка его суждения о границах фактологической достоверности на экране не могут не вызывать интерес. Кроме того, Хотиненко еще в начале своего творческого пути обозначил себя мастером, умеющим быстро осваивать самые разнообразные жанры визуального искусства. О том, насколько оно затратно сегодня, что режиссеру дало соприкосновение с наследием Достоевского, и о многом другом он рассказал в интервью «Инвест-Форсайту». Режиссер Владимир Хотиненко. Владимир Трефилов / РИА Новости Между госзаказом и исторической правдой. — Была бы интересна ваша оценка сериального сезона 2020–2021 — только ли коронавирус вносит в него свои коррективы? — На самом режиме телевещания и, в частности, на демонстрации сериалов он, я думаю, уж каким-то коренным образом не отразился. В общем, всё идет в привычном формате, каких-то особых прорывов я не замечаю. А вот на интернет-платформах жизнь куда более активна. Если же брать в целом картину по сериалам, можно найти интересные примеры, но они зарубежные. Наших, к сожалению, совсем немного; попадаются отдельные, способные вызвать любопытство, но на их количество хватит, наверное, пальцев одной руки. Наиболее яркий пример из этого ряда, на мой взгляд, — сериал «Чики». Это однозначно удачный, свежий эксперимент. А коронавирус сыграл, как ни парадоксально, стимулирующую роль для развития кино на платформах: люди и без того к 2020 году все больше отдавали предпочтение именно этому формату. С началом пандемии и, соответственно, самоизоляции у них просто появилось больше времени. — Госзаказ в нынешнем кинематографе — есть ли, по вашей оценке, что-то сходное с опытом советского времени, когда Госкино и Гостелерадио гарантировали выпуск фильмов под определённые условия? Что позитивного из того опыта следовало бы перенять сегодня? — Во-первых, сразу хотел бы отметить, что множество фильмов, прочно вошедших в золотой запас, снималось по тем самым госзаказам. Причем речь идет не только об идеологизированных, под стать канонам соцреализма фильмах, но и о кино сложном, авторском. Тот же Андрей Кончаловский снимал не раз по госзаказу, «Сибириаду» например. Значимые для государства проекты — если мы говорим о кинематографе — приобретали форму госзаказов для кинопостановок. И я только ратую за то, чтобы и в нынешнее время эта система функционировала, чтобы можно было полностью финансировать проекты. Я вам так скажу: в те годы даже самые свободолюбивые режиссеры желали получить государственный заказ. Да, конечно, много было всевозможных ура-патриотических заявок «свыше», но вот вам пример: «Андрей Рублев» Андрея Тарковского — тоже госзаказ. Надо отдавать себе отчет, что исторически так сложилось: в России государство финансирует кинопроцесс. У нас в принципе небольшая доля негосударственных киноактивов. Предвижу сразу уточняющий вопрос о финансовом приоритете того, что условно можно назвать патриотическим кино. Но речь-то идет вовсе не о нем, а о значительном, художественно содержательном кино. Здесь критерий выделения денег со стороны государства должен быть не по принципу «патриотичная — непатриотичная картина», а по тому правилу, что всякое достойное культурное произведение идет на пользу обществу. Сейчас уже многие подзабыли, режиссеры даже среднего поколения (не говоря о молодом) об этом могут судить лишь по рассказам старших либо по документам. А ведь госзаказ далеко не всегда представлял собой какое-то дикое давление на творческую личность. Председатель Госкино СССР Филипп Ермаш был хоть и чиновником своего времени, но вполне нормальным человеком. Была негласная «разнарядка» — вот давай к очередному Съезду партии или важной дате сними вот это, а потом снимай, что сам хочешь. Мне, когда я снял в 1987 году «Зеркало для героя», тогдашний министр кинематографии сказал примерно те же слова. — Насколько, с вашей точки зрения, кинопроизведения на историческую тематику отвечают критериям фактологической достоверности? И каковы должны быть различные механизмы для обеспечения такой достоверности, с одной стороны, а с другой, сохранения поля для выражения художником поставленных перед собой задач? — Я придерживаюсь мнения, что идеальной трактовки событий прошлого быть не может: даже среди историков мы порой наблюдаем абсолютно полярные разночтения одного и того же факта. Философ Фридрих Ницше в свое время заметил, что в художественном произведении правды значительно больше, чем в историческом исследовании. Слишком ретивым защитникам исторической достоверности в конце концов надо понять — не существует буквальной исторической правды. Ну нет ее и «ни под каким предлогом» быть не может: у нас вся история великого государства начиналась с того, что монах записывал что-то в летописи. То есть к нему приходили люди, очевидцы конкретных событий, рассказывали ему, он это фиксировал доступными ему средствами письменности. Часто в качестве довода или контрдовода ссылаются: «А вот документ такой-то есть». Извините, вы не забывайте, что документы по-разному возникают. Давайте признаем: бывало в истории, что человека на допросе мучали, ногти ему вырывали, а затем опирались на добытые таким способом сведения. Анна Сниткина (не будем забывать, она была опытной стенографисткой) точно всё записывала за Федором Достоевским, а позже — вымарывала ненужное. С её, опять-таки, точки зрения. Многое было таким способом утеряно из эпистолярного наследия Федора Михайловича, потому что она считала: не нужно, чтобы это попадало на обозрение чужих глаз. Инструкция Достоевского для современных режиссеров — И это должен решать только художник? — Вопрос, я считаю, при всей его важности, как бы отдельный. Главный же — если мы говорим не об учёных-историках, а о представителях творческих профессий — заключается в мере ответственности художника. Я-то с подобными претензиями сталкивался постоянно — и когда снял «1612», и многосерийный фильм «Достоевский», и «Гибель империи», как говорится, куда ни кинь; я много работал на исторической, так сказать, ниве… Вот у меня оказался доступ к одному письму Достоевского, с которым он отвечал на письмо одной его почитательницы, княжны Варвары Дмитриевны. Она запрашивала у него разрешения на инсценировку «Бесов». И вот что ей отвечает Федор Михайлович: «Есть какая-то тайна искусства, по которой эпическая форма никогда не найдет себе соответствия в драматической. Я даже верю, что для разных форм искусства существуют и соответственные им ряды поэтических мыслей, так что одна мысль не может быть никогда выражена в другой, не соответствующей ей форме. Другое дело, если Вы как можно быстрее переделаете и измените роман, сохранив от него лишь какой-нибудь эпизод для переработки в драму, или, взяв первоначальную идею, совершенно измените сюжет…» Для режиссеров, решающих работать с литературной классикой, это уникальное письмо. Так совпало, что я ознакомился с этим свидетельством почти одновременно, как отснял в 2013 году «Бесов» (4 серии), причем сразу же затаившись; вот, думал я, сейчас начнутся бесконечные дискуссии достоевсковедов! Письмо писателя я воспринимаю как очень важную инструкцию сегодняшним режиссерам, которые пытаются искать буквальную историческую правду, а затем столь же примитивно-буквально воссоздавать ее на экране или в театре. Конечно, когда дело касается такой фактологии, как события Второй мировой войны, близких и болезненных и нашему поколению и тем более поколениям наших отцов и дедов, умышленно принижать победу нашей страны художественными приемами — цинично и мерзко. Но это, увы, иногда делается в нашем кругу… Причем муссируются факты конкретного периода, а вся вина без рассуждений сваливается порой только на нас при очевидном замалчивании, какая же сторона являлась основным участником событий и какая из воюющих стран несла наибольшие потери. Как будто лидеры тогдашней Европы были так чисты и не договаривались с главарем немецких нацистов, не заключали с ним свои пакты. Нюансы в военной теме, конечно, могут быть. Вот Квентин Тарантино в «Бесславных ублюдках» по-хулигански к ней подошел. А тем не менее — в его ракурсе Гитлер-то все равно остался Гитлером. У каждого художника своя ответственность и свое видение. Поэтому мой коллега режиссер Владимир Меньшов, напомню, отказался несколько лет назад от вручения ему премии в знак категорического несогласия с положительной оценкой небезызвестного фильма «Сволочи», в котором сама основа для последующих разных трактовок оказалась насквозь лживой. «Сюжет вы можете видоизменять, но основную идею замысла вы должны сохранять», — наставлял в том письме Достоевский. Кадры из фильма Владимира Хотиненко «Зеркало для героя» Самое дорогостоящее из искусств — Отечественный кинопрокат, по вашему мнению, сейчас скорее жив?.. — В настоящее время он ничего серьезного в плане прибыльности не выпускает, «выбрасывая» понемножку, к тем же праздникам… Хотя приличные сборы сделал, судя по итогам 2020 года, «Богатырь-2». Хоть на что-то, как видим, даже в пандемию, когда полно всяких препон, люди идут. Видимо, создатели фильма удачно надавили на «дремлющие» до поры до времени фольклорные нотки, на родные нам образы Бабы-Яги, колобков и т.д. — Питчинги в Минкульте — так ли уж они страшны и неприступны для молодых и начинающих авторов? Чего не хватает во всей этой практике? — Я бы назвал это голословным утверждением — по поводу неприступности финансирования творческой смены. В принципе, всем молодым надо бы сразу уяснить, если уж они пошли в бизнес под названием «кино» (а так всегда было): жизнь здесь сложная, мягко говоря. Здесь — толкотня локтями, потому что кино, строго говоря, — самое дорогостоящее из всех искусств. Если отстраненно оценить, это место, где вы свое творческое удовольствие вознамерились получить за чужие деньги. В головах часто господствует примерно такое воззрение: вот поскольку я художник, то имею право претендовать на получение определенных материальных средств для процесса съемок. Замечательно, всё так, но с одной поправкой: вот если ты на свои собственные источники финансирования снимал бы, никто не сомневался бы в полноте такого права. Конкретно — по молодым. Сейчас в Минкульте организован отдельный конкурс дебютов. Но возникла сопутствующая проблема — когда по предложению ВГИКа было сформулировано ограничение по возрасту дебютантов до 30 лет, поднялся невероятный шум. На данный момент возрастной порог снят. В любом случае, в ведомстве работает отдельный питчинг, напрямую направленный на поддержку вступающих в профессию. Я не раз подчеркивал на экспертных советах и дальше буду настаивать: собираться надо не просто для того, чтобы проголосовать за понравившийся проект и разойтись. А чтобы мнения и оценки собирались в четкую систему в целях соответствия государственной стратегии по кинематографу. В частности, по идейным и жанровым набору и разнообразию. — Хотелось бы приоткрыть некую завесу этого отбора — а что за состав лиц определяет, достоин проект выделения для него бюджетных средств или нет? Кто это — чиновники, продюсеры, режиссеры, актеры? Или люди, вообще посторонние к киноиндустрии? — Это прежде всего живые люди, я бы так сказал. Когда на том же «Золотом орле» кто-то действительно талантливый вдруг обижается на жюри из-за того, что ему не досталось награды, приходится включать безусловный аргумент: «Все мы здесь коррумпированы дружбой! (смеется). И это единственный вид коррупции, который не преследуется законом!» — Везде бы такую коррупцию… — Если серьезно, да, бывает, и довольно часто, к сожалению, что через питчинг не проходят очень и очень даже достойные проекты. Но члены жюри, когда подводят итоги очередного решения, это подробно обсуждают. И приходят к выводу, что список претендентов на получение денег к следующему разу будет корректироваться. Что и происходит. — Владимир Иванович, вы еще в молодости заявили о себе как режиссер, которому интересен «перпендикулярный» человек — нонконформист, идущий наперекор «предлагаемым обстоятельствам». Позже вы несколько изменили ракурс. Герой стал не тот? Или «зеркало для него» потускнело? — Каким-то странным, парадоксальным образом человек в сегодняшней действительности измельчал. Исчез вовсе или ушел с видимого поля зрения тот самый персонаж — сильный, масштабный. Я напрямую такую задачу перед собой не ставил: рисовать портрет страны в тот или иной период. Просто брался за сильный характер, но через него раскрывалось все-таки нечто большее, чем он сам. Когда я делал фильм «Рой» — развалился Советский Союз. Выпускал «Патриотическую комедию» — происходил первый путч. Снимал «Макарова» в 1993 году — второй путч. Снял «Мусульманина» — началась первая чеченская война. Меня потом как-то спрашивали внимательные доброжелатели: что случится, если ты еще что-то снимешь?.. Но это не были, поверьте, какие-то пророчества. Я, как мог и хотел, давал свой ответ на происходившие «здесь и сейчас» события. Ныне, казалось бы, время не менее конфликтное и с избытком дающее почву для новых находок и обобщений — взять хотя бы то, что происходит в обществе вследствие пандемии. Но новая реальность, новый мир художественными средствами, понятно, пока не освоен. Кадры из фильма Владимира Хотиненко «Зеркало для героя» — Насколько, по вашим наблюдениям, частные продюсеры (зачастую не имевшие ранее никакого отношения к кино) злоупотребляют своим финансовым потенциалом в ущерб творческим приоритетам? — Ситуация в чем-то напоминает положение, которое уже было, но не у нас, а в США. Там ведь тоже процветало продюсерское кино, когда режиссер отснял и отошел в сторону, ему даже монтировали совсем другие люди. Надо было появиться таким личностям, как Мартин Скорсезе, Фрэнсис Коппола, чтобы нарушить систему. Между тем режиссеры в Америке чуть не на панели стояли; сохранились даже фотографии, где видно, с каким пристрастием их выбирали продюсеры. Если говорить о настоящем времени, кинопроизводство стало куда более доступным, чем даже 20 лет назад. Раньше оно было очень громоздким, многоступенчатым. Но это обстоятельство должно только облегчать путь сегодняшним молодым, а не повергать их в уныние. Я часто студентам во ВГИКе говорю об этом, сравнивая с тем, как было в пору моей молодости: вы можете снять на смартфон целый фильм. Пусть даже ваши технические возможности будут ограниченны, способности свои (если они есть) вы все равно проявите. Вы можете вывесить отснятое в Сеть и назавтра, условно говоря, проснуться знаменитым — вам сами позвонят известные продюсеры. Конечно, внешняя доступность и развращает, так как много людей поддаются этому соблазну «творить» только через свое подручное мобильное средство, не перегружая себя вопросами качества и критериев. Себя же я позиционирую только в качестве креативного продюсера — у меня и коллег есть студия «Рой»; фильмов мы сняли немного, но, смею уверить, достойных. А за финансовую составляющую отвечает специалист. Деньгами непосредственно должны заниматься люди компетентные. — Поделитесь, если не секрет, что находится в вашем режиссерском портфеле. — Я сейчас, наверное, как многие, нахожусь в стадии своеобразной аккумуляции. Витает одна идея — могу с вами поделиться — она как раз большая, масштабная. Не связанная прямо линейно с сегодняшним днем. И она требует не только немалых денег, но новых, совершенно невероятных усилий — «Божественная комедия» Данте Алигьери. Ну, не в буквальном понимании — именно то знаменитое произведение мы со своей творческой группой собрались воплощать визуальными средствами. Буквально это бессмысленно снимать. Как говорится, по той причине, что это уже написано. Ищем сейчас адекватную замыслу первоисточника художественную форму. Беседовал Алексей Голяков Подписывайтесь на канал «Инвест-Форсайта» в «Яндекс.Дзене»

Владимир Хотиненко: «Человек в сегодняшней действительности измельчал»
© Инвест-Форсайт