Советская Мэрилин Монро и Марлен Дитрих, золушка, киноартистка народа, воплощение женственности, идеал советских 30-х, любимая актриса Иосифа Сталина — у каждого своя Любовь Орлова. Зачастую эти интерпретации противоречат друг другу, но при этом странным образом формируют единый образ главной блондинки советского кино. Как любая невероятная известная личность, Орлова еще при жизни начала обрастать многочисленными слухами, ее образ мифологизировался и перестал принадлежать ей самой.
А еще, как и со многими популярными актерами, кажется, что сама жизнь готовила ее к тому, чтобы стать знаменитой. В детстве Орловой кинематограф был искусством молодым и незнакомым, поэтому родители готовили ее к карьере пианистки. При этом первым артистку в ней разглядел знаменитый Федор Шаляпин. В детской оперетке "Грибной переполох" шестилетняя Люба играла репку, но этого мастеру было достаточно. "Выступление это было событием в моей маленькой жизни, но память о нем я сохранила не только потому, что это был первый сыгранный мною спектакль. В этот день Федор Иванович Шаляпин, которому очень понравилось наше представление, поднял меня на руки, расцеловал и сказал, что из меня выйдет артистка", — вспоминала Орлова.
Артистка, как мы все знаем, из нее действительно вышла, правда совсем не такая, о которой мечтали родители. Возможностей показать свой талант пианистки в маленьком подмосковном городе было немного, поэтому Орлова начала сопровождать своей игрой демонстрацию немых фильмов, которые были старые, плохие и часто рвались. Зато это освобождало много времени для наблюдения за игрой актеров. Она тоже казалась молодой пианистке не очень качественной, и, по словам Орловой, ей хотелось сделать все по-другому. Вскоре ей выпала возможность осуществить свою задумку.
Театр и первое фиаско в кино
Канонический образ Орловой — яркая блондинка с "легкой волной" волос, тонкими бровями и в элегантном костюме. Настоящая голливудская дива на советский манер в реальности и легкая на подъем жизнерадостная ударница труда в музыкальных комедиях ее мужа Григория Александрова. Но такой Орлова стала далеко не сразу. Темно-русая тяжелая коса, балет и классический театр Владимира Немировича-Данченко — вот с чего начинала актриса. Для этого ей пришлось оставить мечты детства о музыкальной карьере.
Сначала Орлова выступала в массовке, внимательно приглядываясь к ведущим актерам и определяя для себя "актерскую задачу". Но внимательный Немирович-Данченко, так же, как когда-то Шаляпин, разглядел в ней что-то большее и доверил небольшую роль Герсильи в оперетте "Дочь мадам Анго". "Вся моя роль заключалась в словах: "Да, гражданка! Нет, гражданка! Слушаюсь, гражданка!" — это было первым большим событием в моей творческой жизни, потому что я получила право говорить на сцене". Затем последовали и другие роли, поэтому 1928–1933 годы Орлова называет временем своего становления как артистки.
Правда, кинематограф был к ней не так благосклонен, как театр. На ее первых же кинопробах режиссер сообщил актрисе, что на большом экране родинка на носу будет величиной с автобус. На какое-то время это отвадило Орлову от кино, но природное любопытство все равно победило. В 1934 году она получила небольшие роли в картинах "Петербургская ночь" и "Любовь Алены", но ее судьбу, Григория Александрова, привел к Орловой все равно театр.
Нерушимый союз
В начале 30-х годов сложились идеальные условия для возникновения советского мюзикла, хотя в ретроспективе кажется удивительным, что этот легкий развлекательный жанр станет определяющим в кинематографе СССР в это непростое десятилетие.
Пока Орлова оттачивала актерские навыки в театре, Александров в составе творческой группы своего ментора и главного режиссера СССР в то время, Сергея Эйзенштейна, отправился за границу на долгие три года, чтобы детально изучить звуковое кино. За "звуковой фильмой" Александров видел будущее. При этом его привлекали не большие идеи и эксперименты, а "легкомысленное" коммерческое кино. В Париже он снял свою первую самостоятельную работу в качестве режиссера — короткометражный музыкальный фильм "Сентиментальный романс". Вернувшись на родину, он начал работать над сценарием первой музыкальной комедии в СССР "Веселые ребята". При этом ему нужна была хорошая актриса второго плана, которая могла бы петь и танцевать. И Орлова, которую он увидел в спектакле "Перикола", была подходящей кандидатурой.
Александров даже не скрывал, что вдохновлялся западными мюзиклами — в титрах "Веселых ребят" указаны Бастер Китон и Чарли Чаплин как те, кто незримо присутствовал в фильме и вдохновлял режиссера. Еще одним необходимым элементом для успеха мюзикла в СССР была, конечно же, виновница торжества, то есть музыка. Поэтому встреча Александрова с композитором Иосифом Дунаевским и поэтом Василием Лебедевым-Кумачом была не менее судьбоносной.
Дунаевский стал родоначальником песен-маршей, которые знают даже те, кто ни разу не смотрел мюзиклы Александрова. Сразу же после выхода картин на большие экраны произведения Дунаевского начинали жить своей жизнью и становились популярными не только в Советском Союзе, но и во всем мире. Орлова вспоминала, как однажды во время поездки в Италии в одном из рабочих районов Рима, узнав ее, любительский оркестр начал играть марш из "Веселых ребят": "Поначалу мы подумали, что они специально подготовили песню для нашей встречи. Но несколькими днями позже я убедилась, что итальянский народ знает песни Дунаевского не хуже своих".
Образ светлого будущего
Несмотря на то, что Александров изначально не планировал делать из Орловой звезду, именно на нее обратили внимание зрители в "Веселых ребятах". Можно даже сказать, что в какой-то степени Орлова спасла фильм, который многие посчитали легкомысленным и антисоветским. Однако когда комедию показали Сталину, тот воспринял ее так, как надо: это был развлекательный фильм, и после его просмотра вождь "как будто съездил отдохнуть". Особенно ему приглянулась Орлова. Есть разные варианты этой истории, но суть одна — Сталин как бы в шутку пригрозил Александрову, что, если с актрисой что-то случится, режиссер будет отвечать своей головой.
Так сформировалось трио Александров — Орлова — Дунаевский, которое будет определять развитие кинематографа во второй половине 30-х годов. За "Веселыми ребятами" выйдет "Цирк", затем "Волга-Волга" и "Светлый путь". Казалось бы, легковесные духоподъемные мюзиклы о величии советской системы не очень сочетались с тяжелыми временами, которые царили за пределами стен кинотеатров. Однако работы Александрова предоставляли возможность окунуться в картины идеализированной реальности.
Американская звезда, Золушка или идеал советских 30-х?
Эксперты расходятся в трактовке роли и образа Орловой. Одни называют ее первой советской звездой голливудского образца, потому что Александров лепил образ актрисы по американским принципам — яркая женственная блондинка с неизменной улыбкой на устах. При этом историк Виталий Вульф утверждал, что Александров вдохновлялся Марлен Дитрих. Например, в "Веселых ребятах" цилиндр Орловой отсылал к цилиндру Дитрих в фильме "Голубой ангел", а в "Цирке" образ героини Марион Диксон с наполовину черной и наполовину белой головой также отсылает к работам знаменитой немецкой актрисы.
В жизни артистка действительно была очень женственной и элегантной — небольшого роста, с тончайшей талией, одетая по последней, что немаловажно, западной моде. Даже дача Орловой и Александрова была построена по образцу голливудских вилл, и в то время, когда Москву окружали немецкие войска в 1941 году, американский журнал Life делал репортаж о буднях звездной четы в их загородном доме в Подмосковье. Однако совершенно не такой была Орлова в фильмах своего мужа. Сама актриса называла себя Золушкой, и действительно, преображение из замарашки в активную советскую гражданку у нее налицо. Так, в "Цирке" американская актриса Марион превращается в идеал советской женщины — открытую, улыбчивую, готовую к труду. В "Светлом пути" труд преображает ее героиню Таню, и с каждым новым выполненным нормативом она становится все красивее.
В то же время, по утверждению Лилии Маматовой, Александров ковал из Орловой образ женщины нового советского образца: громкоголосая, активная, позитивная, готовая в любой момент влиться в ряды ударного общественного производства. При этом актрисе удавалось "сохранить неодолимую женственность, отчетливо воплощая при этом все признаки той маскулинизации, какую навязчиво внушала официальная пропаганда". Эта двуликость, способность сочетать в себе несочетаемое сделала актрису неуловимым мифом, который преследует киноведов до сих пор. По словам Орловой, именно эта "невозможность" и привела ее в кино. "В моем характере есть азарт к преодолению невозможного, меня увлекла мысль о том, то в этом шумном, сумасшедшем хаосе я заставлю себя прийти в нормальное творчество, в актерское состояние".
Тома Ходова
