Якутское кино укрепляет позиции: на экранах социальная драма "Айта"
В пору, когда российское кино переживает кризис - творческих идей и авторской общественной энергии, сценарного профессионализма, ярких режиссерских решений, проявляет все клинические признаки анемии, - на наших глазах рвется в большое искусство полное сил молодое кино Якутии. Там снимают, как говорится, за две копейки - зато на выходе появляются сущие золотники.
Так, новую социальную драму "Айта" режиссер Степан Бурнашев снял на свои деньги, продав машину и взяв кредит. Один из самых успешных мастеров Якутии, автор таких замеченных фестивалями фильмов, как "Черный снег" и "Ыт", он не имеет кинематографического образования и учится на опыте мирового кино.
Его "Айта" названа по имени героини, которой почти нет в кадре: школьница покончила с собой, оставив в семье непреходящее горе и записку в кармане, где было только одно имя: "Афоня". Имя редкое, в поселке есть только один Афоня - полицейский, приехавший на заработки из Воронежской области. Поселок маленький, затерянный в просторах Якутии и к тому же отрезанный от большого мира затяжными ливнями, размывшими все дороги, связь отрублена. Поэтому расследовать причины трагедии в поселке, в сущности, некому - блюстителям порядка придется взять это дело на себя. Классический ход уважающего себя детектива, идущий еще от Агаты Кристи: тайна в изолированном месте, откуда не сбежать, не скрыться, и неоткуда ждать помощи.
И есть два обстоятельства, до каких старушка Агата не додумалась. В качестве единственного подозреваемого полицейским придется рассматривать своего товарища, такого же полицейского, обозначенного в записке Афоню: он, вероятно, педофил, и само это предположение вызывает всеобщую ненависть. И он - русский: хоть и свой, но чужак. Ситуация, таким образом, будоражит одну из самых воспаленных материй наших дней - тему ксенофобии и, стало быть, особой корректности во взаимоотношениях между народами большой многонациональной страны, где любой промах грозит социальным взрывом: прокламируемое "братство" на поверку оказывается хлипким и в любой момент грозит рассыпаться. В пылу споров обе стороны признаются, что как для русских все якуты на одно лицо, так для якутов неразличимы русские. Это чужие друг другу этносы, культуры, традиции, - подозрения растут и крепнут. И разъяренные односельчане уже кричат, что не позволят пришлым творить такое "на нашей земле", тень одного падает на всех "чужаков".
Еще никто ничего не доказал - а костер народного гнева уже пылает: люди требуют самосуда. Сама полиция с трудом остается в рамках закона - ненавидя "насильника", она вынуждена его оберегать от расправы. И зреет бунт уже против полиции: покрываете своих! Так в фильме проявляется еще одна воспаленная тема - неверия людей правоохранителям: "менты всегда своих отмажут". Да и доморощенное следствие продвигается трудно - эмоции захлестывают разум. Как водится в хорошем кино, границы жанров здесь размыты, и социальная драма накрепко сплетена с детективом.
Уже очевидно принципиальное отличие молодой и полной энергии якутской кинематографии от общероссийского мейнстрима. Там есть ток живого человеческого бытия. Ощущение скрытой мощи - природы, толпы, традиций, предрассудков, проблесков разума. И энергии непрерывной борьбы между ними. Поэтому каждый поступок глубоко эшелонирован, он понятен, с ним можно не соглашаться, его можно осуждать, но за ним много пластов - психологических, социальных, древних. Нет искусственности ни в ходе действия, ни в диалогах. Быстро осваивают специфику киносъемки якутские актеры, они теперь чувствуют камеру, умеют использовать крупный план, теперь здесь почти не бывает пустых глаз и формальной игры.
Режиссура Бурнашева уверенна, выразительна работа оператора Данилы Горюнкова: камера постоянно подчеркивает этот контраст бескрайности якутских земель - и странного безлюдья мокнущего под нескончаемым дождем поселка. Дальний свет автомобильных фар прорезает словно бы вечную тьму, взявшую в плен и поселок, и весь этот мрачноватый по колерам фильм: это тишина, чреватая взрывом. Неспешно развивающийся детектив держит зрителя в напряжении до самого конца. Подробно показанный быт перерастает в образ, обстоятельность персональных характеров контрастирует с тупой нерассуждающей яростью толп - разум сражается с инстинктами. И непременно в таких обстоятельствах найдется юный энтузиаст - следствию добровольный помощник, школьник-стукач, "свидетель", требующий все его импровизированные показания немедленно внести в протокол. Социальный посыл картины многослоен и более чем актуален во все времена, особенно - смутные времена торжества инстинктов над цивилизацией. Неопытность молодого кинематографа ощущается разве что в эпизодах перестрелок - тоже в ночной мгле, когда уже невозможно понять, кто есть где, - так это снято и смонтировано.
На роль пришлого Афони приглашен московский актер Андрей Фомин - это работа мощная, когда все сконцентрировано во взгляде, в скупой, но энергетически накаленной пластике. Хороши "хозяева поля" - якутские актеры Иннокентий Луковцев, Георгий Бессонов, Ильяна Павлова… Для стороннего непривычного взгляда интересна этнографическая сторона фильма: современный быт, уходящий корнями в глубокую древность и с нею спаянный так же прочно, как современный якутский язык обильно прослоен русскими неологизмами.
"Айта" - один из немногих фильмов из края вечной мерзлоты, вышедших на общероссийские экраны. Но это случается все чаще - экспансия молодого якутского кино набирает темпы, хиреющие киностолицы переключились на коммерческие сериалы и в авторском кино без боя уступают позиции тому, что они высокомерно именуют "регионами".
