В Сети вышла скандальная лента «Жена Чайковского»

В Сети вышел фильм Кирилла Серебренникова «Жена Чайковского» — многострадальный байопик одержимой великим композитором Антонины Милюковой. О том, какой получилась картина, спустя год после Каннской премьеры добравшаяся-таки до широкого зрителя, рассказывает материал «Ленты.ру».

В Сети вышла скандальная лента «Жена Чайковского»
© Lenta.ru

Нынешняя прореженность официального проката удивительным образом способствует разнообразию домашнего кинопросмотра. Премьера фильма Кирилла Серебренникова «Жена Чайковского» состоялась на прошлогоднем Каннском кинофестивале. Потом картина прошла в зарубежном прокате и вот теперь добралась до интернет-релиза в нескольких западных странах — конечно же, в финальном виде, а не в той слитой российскими пиратами в сеть еще до каннской премьеры рабочей версии, у которой была недоделана графика, затянут хронометраж и имелась сцена рэп-куплета в исполнении поэта Рубинштейна, которого сыграл Оксимирон (внесен Минюстом в реестр физлиц-иноагентов).

Что касается сюжетной канвы, то она более или менее совпадает в обеих версиях. После фантасмагорического пролога, в котором Чайковский (Один Байрон) изгоняет Антонину Милюкову (Алена Михайлова) с собственных похорон, действие переносится в 1872 год.

© Кадр из фильма «Жена Чайковского»

Антонина знакомится с Петром в гостях у собственного брата и немедленно влюбляется в него без памяти. Композитор оставляет притязания девушки без внимания долгих пять лет, а потом вдруг соглашается стать ее мужем — дабы отвести множащиеся слухи о собственной ориентации от тех, кого действительно любит. Однако уже во время венчания его мутит, а собственно семейная жизнь длится всего несколько недель. В отчаянии попытавшись задушить Милюкову, Чайковский покидает супругу, которая к этому моменту уже совершенно на нем помешалась.

Одержимость Петром Ильичом будет содержанием жизни Антонины Ивановны вплоть до смерти, несмотря на усилия близких композитора, пытавшихся оградить его от бешеной поклонницы. И даже несмотря на роман с собственным адвокатом Шлыковым (Владимир Мишуков), от которого Милюкова родила троих детей, отданных в приют и там скончавшихся.

Ключевая особенность творческого метода Серебренникова — неизменный латентный садизм. В том, как это свойство человеческой натуры ищет путь к яркому проявлению, есть неизменное напряжение, которое подвешивает зрителя на леске саспенса, превращает каждый фильм Серебренникова в своеобразный триллер или даже хоррор.

В каждой картине режиссера есть характерные взрывы экранной жестокости: прибитые к полу туфли Виктории Исаковой («Ученик»), застрелившийся после мучительно долгого кадра Иван Дорн («Петровы в гриппе»), в конце концов, знаменитый, уже классический монолог Виталия Хаева из «Изображая жертву» тоже транслировал ту сладкую боль, которую зритель испытывает вместе с героями. Если говорить о театральных опытах, то вспоминается постановка по нашумевшему роману «Околоноля», который впечатлил Серебренникова именно как литература (а не тем, что его под псевдонимом написал, как утверждается, Владислав Сурков). Там и правда есть все любимые мотивы постановщика — пытки, снафф и прочие телесные страдания. Что до «Жены Чайковского», то в ней есть Юлия Ауг в роли нищенки, неожиданно выпрастывающей монструозную фальшивую грудь, и Владимир Мишуков, тревожно мастурбирующий в момент смерти от чахотки. Кажется, что если бы Кирилл Семенович режиссировал встречу Штирлица с женой, то в кульминации эпизода советский разведчик сломал бы себе мизинец крышкой пианино. На крупном плане, снятом Владиславом Опельянцем, разумеется. Неудивительно, в общем, что сейчас личная версия ЖЗЛ привела Серебренникова к фильму про фашистского изувера Йозефа Менгеле.

Важно понимать, что все это — ни в коем случае не прямое отражение характера самого Серебренникова, а именно что особенность его эстетического метода. Художники вообще находили для себя подходящие краски и в более странных местах, вот и Кирилл Семенович наиболее органично ощущает себя, когда привычная палитра тщательно разбавлена водой из лужи. Его главная проблема — необходимость нести статус большого русского художника. Будучи по своей ДНК европейским режиссером, он вынужден был руководить государственным театром в центре столицы и снимать фильмы, из которых критики, полагающие себя интеллектуалами, считывали не темные движения души человеческой (и необязательно, подчеркнем, русской), а актуальный российский контекст.

© Кадр из фильма «Жена Чайковского»

«Жена Чайковского» в этом смысле своеобразная вершина творческой биографии Серебренникова. Задним числом этот многострадальный проект выглядит почти что спланированным, превращенным в особый перформанс прощанием, окончательным разрывом с миром русской классики.

Режиссеру есть что сказать о пожизненно поставленном в неудобное положение классике, на котором мертвым грузом повисла воплощенная обезумевшая дура-публика. Десять лет назад он собирался снимать фильм, собственно, о самом Петре Ильиче Чайковском по сценарию Юрия Арабова. Минкульт в первой половине нулевых потратил немало усилий для того, чтобы съемочный процесс не стартовал ни в каком виде. Официальной причиной была невозможность акцентировать внимание на предпочтениях композитора в личной жизни — и это притом, что характер его отношений с поэтом Алексеем Апухтиным описан даже в русской Wikipedia. Стихотворение Апухтина «Мухи», кстати, подарило «Жене Чайковского» центральный образ: звуковая дорожка проложена жужжанием, а одна из мух садится прямо на лоб Петра Ильича. Эти же стихи читает из-за кадра Алена Михайлова в кульминации серебренниковского фильма. Сам поэт, сыгравший в судьбе Чайковского существенную роль, на экране, впрочем, так и не появляется.

Это и немудрено — эпатаж, метящий в мягкие места консервативной публики, это всего лишь привычный для Серебренникова компромисс. Туда же направлены и привычные издевательства в кастинге — здесь и Оксимирон, и Василий Зоркий, и Андрей Бурковский, который появляется в кадре минуты на полторы. Все это — лишь маневры, отвлекающие от главного. От студенистого пространства, в котором из-за пронзившей все чахоточной лихорадки даже никогда толком не наступает зима (в кадре нет ни снежинки). От визуальных размышлений о невозможности полюбить или хотя бы по-настоящему всмотреться в характеры полуторавековой давности.

Но еще важнее для зрителя «Жены Чайковского» другое — например, то, что взамен вроде бы высокой драмы полуистлевшие ошметки бывших людей два с половиной часа разговаривают корявыми цитатами из какой-то канувшей вместе с ними в лету бульварщины. Или, наконец, что самые сильные сцены здесь не имеют никакого отношения к области интеллектуального, а пугают на самом надежном, нутряном уровне. Жаль только, что в сочетании с обрамлением фильм этот все равно похож на очень талантливую, многообещающую, дорогую студенческую постановку.