"Слово пацана": почему сериал о подростковом мордобое стал хитом
На сервисах Wink и Start вышел последний, переснятый эпизод самого громкого отечественного сериала десятилетия. Без преувеличения "Слово пацана" уже можно назвать феноменом. Разбираемся, почему криминальная история времен позднего СССР покорила миллионы зрителей, вызвала споры, скандалы, обзавелась армией хейтеров, пережила "сливы" в Сеть и попала под угрозу запрета. Словом, не оставила равнодушным практически никого.
Классика бандитского кино "Бригада" и "Бумер" поросла мхом, похороненная под ветошью из сотен однотипных поделок о "лихих 90-х". Однако интерес к тематике и к эпохе у публики не угас. Солнечная и легкомысленная интонация некоторых картин, посвященных тому периоду, не совсем попала в мрачное настроение современного зрителя. Даже такой хит как "Мир! Дружба! Жвачка!", где сохранилось место юмору и карикатурным персонажам, не в силах тягаться с объектом настоящей рецензии.
Нам подавай суровый реализм - вопреки расхожей мантре о том, что в тяжелые времена люди жаждут эскапизма. Так родилась жестокая драма о тотальном разгуле уличной преступности в Казани на излете ХХ века. Именно в эти годы и в этом самом месте прошло детство автора данного текста.
Режиссёр Жора Крыжовников угодил в нервный узелок аудитории, представив своеобразный ответ культовым "Бандам Нью-Йорка". Визуальных отсылок к ленте Мартина Скорсезе хватает. Чего стоят только кадры, снятые камерой, взмывающей в небеса над заснеженным полем уличной битвы, усеянной израненными телами.
Впрочем, Крыжовников не мог позволить себе костюмированной театральности "Банд Нью-Йорка". Еще сочатся раны от смены формаций. Еще ломают голову над тем, как добропорядочные советские граждане вмиг обернулись "отморозками".
Кто-то вслед за философом Ренессанса Томасом Гоббсом утверждает, что общество без надзора всевидящего ока государства просто вернулось в свое естественное состояние, где "человек человеку - волк". В таком преломлении "Слово пацана" удивительным образом рифмуется с громкой голливудской новинкой - приквелом "Голодных игр".
Другие педалируют тему массового обнищания. Хотя едва ли склонность к насилию напрямую связана с достатком. Взять, к примеру, героев другой эпохи и различной географии - футбольных фанатов из "Хулиганов зеленой улицы", "Фабрики футбола" или запоздалого отечественного аналога - "Околофутбола", в чьих рядах полно обеспеченных любителей "почесать кулаки". Да и в самом "Слове пацана" один из главных героев - "группировщик" Марат - происходит, судя по всему, из зажиточной номенклатурной семьи.
Все, кто искал простых ответов на сложные вопросы, давно их нашли. Произведение Крыжовникова же не претендует на системный анализ. Оно не пытается составить документальную хронику, подобно Роберту Гараеву, чья книга легла в основу сериала. "Слово пацана" - чуткая рефлексия, шокирующая своей безжалостностью и натуралистичностью.
Под хруст выбитых зубов и проломленных черепов сквозь размазанные по экрану кровавые сопли, не давая передышки, зрителя на полном ходу тащат от одной брутальной сцены к другой, где знакомят с "шакалами", "скорлупой" и, конечно, "пацанами". В потусторонних мотивах заглавной песни слышится заунывная зимняя тоска и свист сквозняка в серых и стылых панельных дворах-коробках. В глубоких многослойных кадрах оператора Юрия Коробейникова хлесткие монтажные склейки - как пощечины изнеженной аудитории. Это наше недавнее прошлое, оно рядом: притаилось за налётом цивилизованности, напоминает о себе рецидивами вроде , ждет шанса вернуться.
Достоверность картине обеспечивает удивительное по сериальным меркам внимание к деталям: одежде, обстановке комнат, речевым оборотам. Герои слушают на пластинках аудиоспектакли, носят штампованные шапки и бейсболки с надписью "USA", шныряют по подъездам с обшарпанными стенами, выкрашенными в типовые болотные или синие цвета.
Разумеется, огромная заслуга в том, что сериал получился настолько правдивым и честным, принадлежит актерам. Мгновенно узнаваемая гопниковская сиплость в голосе "Кащея" Никиты Кологривого, поджатая рука "Адидаса-младшего" Рузиля Минекаева - особый "понт" "пацанов с улицы" - именно благодаря таким "мелочам" мы и погружаемся с головой в повествование.
А как подобраны второстепенные персонажи! На "не испорченных интеллектом", порой совсем юных лицах - глумливые улыбки, в позах - вызов, во взгляде - звериная дерзость. Белой вороной в роли "Адидаса-старшего", пожалуй, смотрится лишь интеллигентный, приличный парень Иван Янковский. Он, как и его персонаж, производят впечатление чего-то чужеродного, случайно угодившего в стаю городских волков и волчат. Впрочем, учитывая сюжетные повороты, не исключено, что именно на такой эффект Крыжовников и рассчитывал. Да и сыграл Янковский - парадоксально - одну из своих лучших ролей.
В этом месте нужно сделать паузу и оговориться: все дифирамбы и восторги прежде всего относятся к сериям с первой по пятую. Достигнув середины, а вместе с ней и эмоционального апогея, "Слово пацана" проседает. Едва режиссер отвлекается от фиксирования эпохи, быта, внутреннего устройства молодежных банд, как рассеиваются окутавшие зрителя чары.
На сюжет, и так не слишком изощренный, накладывается откровенно слабая драматургия. Спасибо, что переснятый финал, лишенный первоначального чрезмерного дидактизма с намёком на кармическое возмездие, уже не так предсказуем. Но от некоторых проходных сцен тем не менее не успели избавиться.
Остаётся только посочувствовать Сергею Бурунову, который в предпремьерных интервью называл сценарий одним из самых сильных в своей карьере. Бурунов, к слову, в неожиданной, но от того не менее яркой роли, чудо как хорош. Он сыграл растерянного родителя, у которого на глазах рушится семья. Ему при этом удалось сохранить рассудок, в отличие от героини Юлии Александровой, традиционно транслирующей с экрана истерическое безумие.
Мало кто будет оспаривать факт, что "Слово пацана" рассказывает об отрезке времени, который нанес неизлечимую травму нашему обществу. Неудивительно и то, что власти Татарстана захотели вымарать эти страницы из своей истории, запретив производство сериала на территории республики. Съемки в итоге проходили преимущественно в Ярославле и Москве.
Однако "казанский феномен" не просто так получил свое имя. Пока весь мир обескураженно обсуждал африканских детей с автоматами, вовлеченных в гражданскую войну в Руанде, по улицам крупного российского города рыскали толпы наших несовершеннолетних соотечественников, вооруженных молотками, ножами, а некоторые - и огнестрельным оружием. Но об этом постарались поскорее забыть.
Есть версия, что одной из причин разгула детской преступности стало желание тогдашних местных чиновников замести проблему под красивый восточный ковер, докладывая "наверх" о том, что ситуация под контролем. Попытка снова зажмуриться уже в наше время смотрится кощунством.
Предоставленная самой себе казанская безотцовщина легко поддалась грубому очарованию уличной философии. "Бригадиры" прививали шпане непопулярные в наше время, но такие важные для мужчины качества, как отвага, чувство локтя, верность своему слову. Разумеется, "этика группировщиков" зиждилась на пресловутой блатной казуистике, где действовали разные законы для "чушпанов" и "пацанов". А за обретение мужских качеств пришлось расплачиваться душой, а многим - и жизнью. Но это отпугивало мало кого из тех, кто нашел внутри банд единственную доступную форму коллективизма в стране побеждающего индивидуализма.
"Лихой" период российской истории не прошел бесследно. "Пацанские понятия" вплелись в наш культурный код, засев у некоторых на подкорке неписанными истинами вроде "пацан сказал - пацан сделал" и даже афоризмом еще одного героя времени - Данилы Багрова - "сила в правде", искаженным в псевдомаскулинном сознании до максимы "правда в силе". А у иных даже развился "стокгольмский синдром" по отношению к неласковой эпохе. Именно поэтому "Слово пацана" и обрело досрочно статус "народного" сериала. Ведь в персонажах каждый узнает или самого себя, или кого-то знакомого - и безошибочно считает все вербальные и невербальные знаки, сыплющиеся как из рога изобилия.
Найдется (уже нашлись) немало перьев, которые подметят "ляпы" вроде стеклопакетов в окнах советских домов или праздничного белого фартука, надетого героиней Анны Пересильд в будний день. Многие несовершенства сериала были упомянуты выше. Но при написании рецензии на "Слово пацана" ощущаешь себя профессором, принимающим экзамен у одаренного, но не слишком прилежного ученика. За ярчайшие проблески таланта хочется простить Жоре Крыжовникову, эволюционировавшему от автора спорных мета-комедий до художника-хирурга, вскрывающего социальные гнойники, любые огрехи.
Напоследок - пара слов о возможности запрета сериала, якобы романтизирующего бандитизм. Начнем с того, что искусство испокон веков пыталось наделить преступника "человеческим лицом", будь то лучник из Шервудского леса или благородный пират капитан Блад. Это -неизбежное следствие дихотомии закон-справедливость, где первое не всегда равно второму.
Во-вторых, стоит ли вменять в вину автору, не могущему предугадать "как наше слово отзовется", что его произведение трактуют тем или иным образом. В конце концов, кто мог предположить, что малосимпатичное быдло Тони Монтана из "Лица со шрамом" станет ролевой моделью для миллионов мамкиных гангстеров? Ну и, наконец, проговорим очевидную истину: воспитательная функция - не единственная для искусства, и едва ли - главная. Поэтому Жоре Крыжовникову вместе с остальными создателями, подобно "настоящим пацанам", можно не извиняться. Не за что.
Оценка: 4 из 5.
