Двенадцать историй от Олега Табакова
В этом году 12 марта — день памяти Олега Табакова. Не только актера и режиссера, но и великолепного рассказчика. Солнечная система Олега Табакова Сегодня Sobesednik.ru публикует истории, рассказанные Олегом Павловичем в разное время на творческих встречах, пресс-конференциях, кинофестивалях. «Неудачный» кинодебют ...Своей профессией я начал заниматься давно, 50 с лишним лет тому назад. Был я студентом третьего курса школы-студии МХАТ, и меня позвала в фильм «Тугой узел» ассистентка режиссера Михаила Швейцера. Это была моя первая работа в кино, и началась она очень хорошо, весело и празднично. А играл я там мальчика, сына секретаря райкома. Сюжет был прост: секретарь райкома помер, на его место пришел новый молодой человек, и ему нужно было как-то укрепиться на доверенной ему должности. И он сразу взял обязательство, что выкормит в своем районе не пятьсот коров, как было до этого, а две тысячи пятьсот. Но кормов было мало, и коровы стали падать. Надо же было рассказать народу о том, что коровам плохо, голодно, и они падают… Когда же стали этот сюжет снимать, то коровы падать не хотели. По задумке надо было сделать так, чтобы они прямо на глазах у зрителя па-а-а-дали бы от бескормицы. Пытались добиться этого по-всякому — и кнутом, и лаской, — не получилось. Тогда налили в ведро водки — сколько смогли достать. Коровы «приняли на грудь» много водки, но только мычали, а все равно не падали. В общем, это была катастрофа. Вот так сумбурно и весело началась моя кинокарьера. Маме я тогда послал первую тысячу рублей — в том смысле, что вот, зарабатывать начал и помогать мне больше не нужно. А кончилось все весьма печально. Поскольку это был тот самый советский период, когда искусство сильно «литовалось», не все можно было сказать. Ну и, по мнению цензоров, Швейцер вознамерился опорочить «наше светлое будущее». И фильм положили на полку, где он пролежал тридцать лет и три года. И только когда была XIX партконференция [1988 год — прим. ред.], я ехал на репетицию к себе на Чистопрудный бульвар. Проезжаю и справа на кинотеатре вижу большую афишу и во всю афишу — лицо. Оказалось, что это мое лицо, но такое странное... Потом понял, что сейчас-то у меня размер шеи 43, а тогда был 37. Так я «вырвался» наконец, на экраны со своим первым фильмом. Всего же их набралось где-то под сотню и в театре примерно столько же ролей. Постановок я сделал двадцать за границей, двадцать — в России. «Добрый» дядюшка Вальтер ...Картина «Семнадцать мгновений весны» приносила мне много пользы. Но в основном все в сфере торговли и общественного питания. Так, однажды я приехал в Чехословакию читать курс лекций в театральном институте. Прочел лекцию, выхожу, смотрю на часы и понимаю, что сильно опаздываю в Карлов университет на встречу. Бегу. По пути заскакиваю в магазин типа нашего «овощи-фрукты», чтобы купить бананов вместо обеда. А бананы на прилавке зеленые до невозможности. И продавщица под прилавок как-то вся ушла. И вдруг поднимает глаза, видит мое раздосадованное лицо и тянет так блаженно: «Шелленбе-е-ерг!» А потом вынимает из-под прилавка такие желтые бананы, каких даже в Эквадоре мне не давали. А еще несколько лет спустя мне к Рождеству пришла открытка. Знаете от кого? От племянницы Шелленберга. Красивая такая открытка: олень с золочеными рогами, саночки, Санта-Клаус ими правит, гномы сидят, держат мешки с подарками. А на обороте написано: «Спасибо Вам, что в фильме Вы были так же добры, как был добр мой дядюшка Вальтер». «Вы ответите за все!» ...На съемочной площадке и сцене часто случаются забавные оговорки. Особенно этим всегда отличался Женя Евстигнеев. Играл он как-то Луначарского в пьесе Шатрова «Большевики». По сюжету там раненый Владимир Ильич умирает в соседней комнате, за сценой. А мы, значит, все на сцене и — переживаем. А больше всех, конечно, переживает Луначарский, потому что он самый близкий друг Владимира Ильича. И вот Евстигнеев-Луначарский выходит из комнаты умирающего. И у него должна быть реплика: «Глазами пытается улыбнуться, а лоб желтый, восковой...» — и дальше по сюжету он плачет. Тут что-то ему взбрело в голову, он выходит и говорит: «Глазами пытается улыбнуться, а жоп... э-э-э, получилось как-то двусмысленно, я не хотел...» А потом еще он, играя князя, должен был допрашивать декабриста. И финальная реплика у него была такая: «Вы ответите за все и за всех». Но с Женей опять что-то случилось, и он громко так выпалил: «Вы ответите за все и за свет...» А Витька Сергачев, игравший декабриста, от неожиданности добавил: «И за газ». Русское кино ...Трагедия российского кинематографа не в том, что нет фильмов, и не в том, что существуют экономические трудности в их создании — разрушено гигантское поле проката. В советские времена мы чуть-чуть уступали Индии в объемах. А сейчас все зависит от того, насколько будут вкладываться деньги в переоборудование кинотеатров, насколько зрители смогут купить туда билеты. Я преподаю в Бостоне и, когда у меня бывает свободное время там, я плачу свои 12 долларов за вход в кинотеатр и иду что-нибудь смотреть. Не буду рассуждать о качестве этих фильмов, но впечатление богатое получаю. Там дают кукурузу — сидишь, хрустишь, запиваешь кока-колой, в общем, чувствуешь себя как свинья. Но без этого люди сегодня не пойдут в кино, лучше дома на диване полежат. И в плохо оборудованный кинотеатр тоже не пойдут. А с талантами у нас все в порядке. Ведь, как говорится, не только Никитой Михалковым жив русский кинематограф. Начните с себя ...Я отношусь к категории тех естественных социальных оптимистов, которые не верят никаким предсказаниям о вырождении русского народа, об утрате нами всего и вся, о том, что спились, о том, что вымрем. Это все чушь. Путь России всегда был мучительный и страдательный. И за появление среднего класса мы будем платить, и за легализацию мещанства тоже будем платить. Мне кажется, что мы грешим много. Нужно, чтобы кто-то начал жить по совести. Каждый должен начать с себя. Льву Толстому одна очень настырная дама настойчиво задавала вопрос: «Граф, как мне воспитать детей, ну как?» Граф чувством юмора особым не отличался, долго думал и потом ответил: «Вы знаете что, уважаемая сударыня, начните с себя». Думаю, такой путь самый правильный. Кот Матроскин ...Говорят, что Горбачев автор перестройки, а на самом деле автор перестройки — кот Матроскин. Потому что он первый предложил опираться на свои силы. И производить все советовал самим. Не ввозить, например, сметану и творог из Германии и Финляндии, а иметь свою корову. Вообще образ и характер этого кота создан мною из двух человек — моего сына Антона и отца моей первой жены Иван Иваныча Крылова. Замечательный человек был, нежной души. Очень похожий внешне на грача, черный такой, безумно любящий своих детей, которым он все свое имущество раздал. Пятьдесят лет он печатал газету «Правда». Ну, печатать по ночам, сами понимаете, тяжело. Поэтому алкоголь он употреблял в немереных количествах. В связи с этим мультфильмом мне теперь всегда задают один и тот же вопрос: «А бывали Вы в Простоквашино?» Я всегда отвечаю: «Был, даже два раза. Очень живописное место». И еще, когда меня видят какие-нибудь дети, то обязательно просят сказать им что-нибудь голосом кота Матроскина. Обычно я говорю: «Я ни на что-о пыдпис'ваться не буду, я эконо-о-о-мить буду». Именно эта фраза почему-то приводит современных детей в особый восторг. Лекарство от разочарований ...В жизни я не раз испытывал боль и разочарования. И конечно, у меня нет желания заставить испытывать это кого бы то ни было. Своих актеров я стараюсь защитить от неприятностей. У меня был такой момент в жизни, когда сначала я заболел ларингитом, потом фарингитом, потом бронхитом, потом воспалением легких, потом астмой и параллельно с этим набором аллергических заболеваний еще был актером театра «Современник». И, как всякий актер, думал о том, что непременно преодолею недуг и поеду вместе с театром на гастроли. И когда, уже возвысясь духом до горних вершин, я дозвонился директору, то услышал: «Да не надо, что ты, мы уже ввели на твою роль другого актера, все в порядке!» В такие минуты актер может умереть. Одна из моих забот — чтобы этого ни с кем из них не случилось. Деньги нужны в молодости ...На старости лет мне платят все больше и больше. И я искренне сожалею, что этого не делали раньше, потому что именно в молодости бывают нужны деньги. Но протягивать руку становится все трудней и трудней. Дискомфорт некий испытываешь, хотя когда просишь для театра — отказу нет. К десятилетию «Табакерки» Лужков приехал к нам в подвал и безо всякого на то вопроса с нашей стороны сказал, что вот этому театру город Москва собирается построить здание. Руководитель игры Люблю играть. Это самая замечательная и веселенькая профессия. Если бы меня — вдруг — лишили возможности играть, то я бы покупал себе эту возможность. Выхожу на сцену раз десять в месяц, встречаюсь со зрителями — и этого мне достаточно, чтобы не терять веры в смысл того, что я делаю. Что же касается моей режиссуры, то я отношусь к ней трезво. Меня скорее можно назвать руководителем игры, то есть человеком, который помогает актерам хорошо, а иногда очень хорошо играть. Я никогда не возьмусь за Отелло. А если возьмусь, то роль получится наверняка комическая. Задушить-то я может быть, и сумею, но не уверен, что зрители будут обливаться слезами над этим зрелищем. Каждому свое. Скажем, я отдаю должное таланту Инны Чуриковой. Но когда меня хотят убедить в ее сексуальной притягательности и красоте, то я стыдливо глаза опускаю. Возможно, я циничен, бездуховен и не могу воздать должное некоторым вещам, но все равно: не верю, когда она на сцене или в кино неосторожно показывает ноги. Ничего с собой не могу поделать, кроме того, что опять очень голову опускаю и думаю: «Зачем же так подставляют любимую мной актрису? Зачем заставляют ее блефовать?» Смерть — расческа ...Я должен был помереть уже несколько раз в своей жизни. В детстве от голода, в 29 лет — от инфаркта. И вот еще раз совсем недавно. Мы с художником нашего театра Сашей Боровским летели в Вену ставить спектакль. Сидим мы почти в самом хвосте самолета. Рядом со мной симпатичная такая австрияночка сидит, ослепительной улыбкой отвечает на мою «английскую» речь. А вокруг такая странная атмосфера — чего-то люди снуют туда-сюда, суетятся... А я не замечаю, сильно погружен в свою соседку. И вдруг слышу — Саша ко мне обращается: «Олег Палыч, падаем». Думаю: ну, это он специально меня отвлекает, но глаза при этом все же поднимаю — и вот что вижу. По проходу издалека, из этого отгороженного от нас первого класса, идет человек в фуражке, и лицо у него как у белого мучного червя. Он идет-идет-идет, и его внутренняя истерика передается уже на расстоянии десяти метров. Зашел мне за спину и что-то железкой там стал ковырять — видать, обшивку сдирал, я уже потом это понял. И вдруг звук такой, как будто пламя пыхнуло из-под обшивки... Уж как нас посадили в Варшаве, я не знаю. Когда вышли, шатаясь от шока, и увидели обугленный хвост нашего самолета — получили еще один шок. И долго-долго потом не могли прийти в себя. А с нами летела одна семья «нового русского». И — видать, от сильного испуга — он сначала заказал всем водки. Всему самолету. А потом почему-то еще и дочка его всех обошла и каждому подарила по расческе. И никто даже не спросил: а почему расческа-то? Но у меня расческа эта до сих пор осталась. Для чего родятся дети? ...Чарли Чаплин, будучи уже немолодым человеком, женился на молоденькой девушке, которую звали Уна. И Уна несколько лет подряд рожала ему по ребенку, а он, в свою очередь, регулярно снимал великие фильмы. А потом вдруг перерыв. Уна один раз никого не родила и второй раз никого не родила. И Чарли снял посредственный фильм с Софи Лорен, который назывался «Графиня из Гонконга». Вообще то, что называется деятельностью желез внутренней секреции, не отменял никто. И, на мой взгляд, вместе с угасанием организма надо переставать заниматься творчеством.
