Простодушная в Петербурге или Бабушка приехала: комедия на сцене театра им. Акимова

Но главное – это была великолепная актерская игра! Татьяна Казакова – мастер актерской режиссуры, когда постановщик как бы "самоумаляется", растворяя свои режиссерские идеи и находки в стихии актерской игры. И то, что кажется зрителю просто "классно сыгранным" на самом деле – тончайшее взаимодействие режиссера и актера, их сотворчество, долгий репетиционный процесс, невидимые миру слезы работы актера над собой и над ролью, бессонные ночи постановщика

История про молодую провинциальную женщину (роль Елизаветы Александровой ), выращенную бабушкой в далекой сибирской глуши и делающей карьеру на Останкино становится, по сути, бенефисом великолепной Ирины Цветковой, этой самой бабушки. Хрупкая и изысканная в других ролях, она превращается здесь в поначалу комический персонаж – с трудом ходящую, по-деревенски говорящую худую старушку, которая дивится жизни внучки. Внучка, мечущаяся с телефоном по минималистскому пространству своей в кредит заработанной квартиры (сценография и костюмы замечательной Стефании Граурогкайте), заботливо опекающая своего бойфренда, ненавидящая бросившую ее мать, становится предметом забот этой бабушки. Фото: Театр комедии им. Н. П. Акимова

Мария Васильевна, героиня Ирины Цветковой – это вольтеровский Простодушный, оказавшийся в современном мегаполисе и судящий о нем со здравым смыслом и юмором носителя природного начала. Читатель со стажем вспомнит и бабушку Виктора Астафьева, и народные характеры – мудрецов, резонеров, моралистов – щедро разбросанные по русской литературе. Возникают невольные ассоциации и с известным фильмом Н.Михалкова "Родня". Само противостояние города с его невротизирующими и разобщающими энергиями, и деревни, с ее патриархальным укладом, традиционными ценностями и прочими идеализированными особенностями, кажется, на первый взгляд, устаревшим и неактуальным. Но полнота образа Марии Васильевны, ее здравый смысл, ироничность, тепло души и проницательность, граничащая с прозорливостью, поневоле захватывают зрителя. Сквозь заданность типажа, гротескную комичность прорисовывается трудная судьба простой русской женщины в ХХ столетии, но судьба, что бывает в жизни и книгах нечасто – счастливая. Она познала радость любить и быть любимой с юности, ее муж, ее семейная жизнь стали для нее неким внутренним идеалом, к которому она хочет привести и свою не очень счастливую внучку.

Не будем пересказывать сюжет, ибо лучше один раз увидеть, чем сто раз прочитать рецензии, но на протяжении неспешного спектакля зрительское внимание буквально приковано к героине Ирины Цветковой. А она с шутками, прибаутками, заговорами и байками осваивает пространство многоквартирного "человейника", где никто не знает своих соседей, тормошит спрятавшихся в скорлупу социофобии и одиночества соседей, ворожит счастье своей внучке. Через персонажей пьесы – маменькина сынка (Антон Падерин) и его тонной и изящной мамы родом из подмосковной деревни Грязь (как всегда прекрасная Наталья Андреева), подружки Маши – девушки с двумя высшими образованиями, поющей в ресторане (действительно обладающая отличным голосом и наружностью Дария Лятецкая), интровертного учителя йоги, торгового агента, официанта – прорисовывается образ современного горожанина. Он много работает, он ищет счастье – или уже разочаровался в этих поисках, он одинок, даже если живет в паре, он отгораживается от мира, но при этом не выпускает из рук телефона, точно боясь, что без него он потеряет последнюю связь с окружающей его реальностью ("вы с телефоном и в туалет ходите!" — восклицает Марья Васильевна, подмечающая привычные нам нелепости жизни городского невротика). Бабушка становится катализатором событий, она разрушает ненужные людские связи, чтобы создались новые, она становится таким deus ex machina, влияющим на судьбы людей. И главное – ею движет любовь и здравый смысл, две вещи, которых, пожалуй, больше всего не хватает современному человеку. Фото: Театр комедии им. Н. П. Акимова

В отличие от большинства современных текстов, с их чернухой или невротичной мрачностью, с их слабыми, неспособными на поступок героями, в диапазоне от Мишеля Уэльбека до Донны Тарт, открытый финал спектакля дарит зрителю ощущение надежды. А это уже очень немало для человека эпохи постмодерна, которому чаще всего живется-можется с другой/другим, довольно неуютно – на сломе веков, на стыке города и деревни, на грани невроза и психоза, в дегуманизированном пространстве мегаполиса.