Актриса Юлия Рутберг: Театр не должен только ублажать и веселить
Актриса театра и кино Юлия Рутберг 8 июня отмечает 55-летие. Ее знают и любят за прекрасные роли, которые она сыграла как киноактриса и на сцене Театра имени Вахтангова, где она служит уже больше 30 лет. В интервью «Вечерней Москве» актриса рассказала, как относится к возрасту, о своей семье, сложных ролях и мистических встречах. — Юлия Ильинична, 55 — прекрасный возраст или страшная цифра? — Мне объяснили, что у меня юбилей. Я думала, что 55 — это промежуточная стадия, а оказывается, после 50 все становится значимым. Не планировала, но все же решила отмечать! Отношусь к этому возрасту прекрасно. Это жизнь, масса всяких приобретений и планов. Сейчас пандемия, и, с одной стороны, заболевание ужасно, моя мама находится в зоне риска, а с другой — впервые во взрослой жизни я провожу с семьей такое количество времени. На моих глазах растут внуки, хотя обычно я встречалась с ними редко. А теперь мы друг другу читаем, вместе лепим, рисуем, играем во всякие игры. Вообще, когда вся семья в сборе, и так долго — это, оказывается, большое удовольствие. Я привыкла жить в Москве, а здесь, за городом, поняла, каково это — перманентно находиться на природе. Ни для кого не секрет, что артисты воздействуют на публику своими эмоциями. Мне кажется, после такой настоящей человеческой жизни все эмоции стали первозданными. — Получается, внуки Гриша и Николь приехали из Америки к вам? — Внуки и мой сын Григорий никогда не жили в Америке. Все, что написано обо мне в интернете, — ересь. Они все живут в Москве, внуки учатся в школе. — Раз вас принудили к юбилею, как его отмечали? — В последние годы так получалось, что в это время я была на Всероссийском фестивале визуальных искусств в детском центре «Орленок». Там и сын Гришка вырос, а в прошлом году мы уже с маленьким Гришанчиком туда ездили. Но кое-кто из моих коллег и друзей всегда устраивали для меня что-то невероятное. А в этом году что-то устроила для них я. Позвала всю нашу компанию на дачу, ко мне приехало порядка 28 человек. — Как же вы были без сцены все это время? — С одной стороны, было очень трудно, а с другой — я себя убедила, что земля не может рожать бесконечно. Будут плохие урожаи. И я тоже не машина, а человек. Конечно, случались моменты глубочайшей депрессии — театр снился, смотрела спектакли онлайн. Но потом, когда прочитала, что дядя Шура Ширвиндт назвал последнее сексом по телефону, поняла, что он абсолютно прав, и перестала это делать. Больше смотрю кино и читаю книги. Но у меня была оказия. Благодаря нашему директору Кириллу Кроку 7 июня я оказалась на Книжной ярмарке. Он меня сосватал на нее с программой «13 вопросов к Ахматовой». Пришло много людей. Зрители хлопали, брали автографы — я тогда подумала, что это какой-то сон. С места в карьер ворвалась в ту жизнь, к которой привыкла. Это был огромный подарок! — Вы действительно стали чаще проводить моноспектакли, поэтические вечера. С чем это связано? — Музыкальное кабаре «Вся эта суета» стало моим первым проектом, где я выступала и сама была продюсером. И он существует уже больше 15 лет. Это попытка уйти в музыку, шансон, драматическое актерское пение, разные языки… в то, что я очень люблю. «Бродячая собака» вышла из проекта канала «Культура», инициатором которой была в том числе Екатерина Ираклиевна Андроникова, с которой я очень люблю работать. Позже я начала сама выступать с этой программой, и она стала пользоваться спросом. А потом мне предложили выступить в Фонтанном доме на вечере, посвященном дню рождения Анны Ахматовой, и я подобрала стихи. Но мне вновь стало жалко делать поэтический вечер одноразовым, и так появились «13 вопросов к Ахматовой». Это личное отношение к судьбе поэтессы, построенное на стихах и мифах, которые существуют о ней. Да и понимаете, это прекрасная литература, поэзия. В том. что сейчас предлагается в кино, к сожалению, очень хромает сценарная составляющая. Поэтому хочется произносить вечное, то, что умно и изящно. — Вы можете похвастаться множеством ролей. Вы пытались повторить и Фаину Раневскую… — Я не пыталась ее повторить, неправда, я играла свое отношение к ней. И это была я, а не она, никаких реинкарнаций и пластического грима не было. Это мой поклон и мое отношение к великой женщине. — Когда вы сказали о реинкарнации, мне сразу вспомнилась история о рыжемкоте на вашем поэтическом вечере. — Рыжий кот определил мое желание идти дальше вместе с Анной Андреевной. При жизни она утверждала, что, когда ее не станет, душа переселится в рыжего кота, она их всегда любила и подкармливала. И когда во время чтения в Фонтанном доме я находилась в саду, откуда ни возьмись вышел рыжий кот, сел перед сценой и поднял на меня свои роскошные зеленые глаза. Я замолчала, мы посмотрели друг другу в глаза и, как мне показалось, зацепились душами с Анной Андреевной. Это никакая не реинкарнация, просто знак. Вероятно, она таким образом разрешила мне идти дальше. — Такие знаки сопровождают вас по жизни? — Они сопровождают всех. Просто есть люди, которые не способны считывать их. А есть те, кто считает, что они очень важны: тебя о чем-то предупреждают, к чему-то ведут, что-то, наоборот, не советуют делать. — Кого из легендарных личностей вы еще хотели бы сыграть? — Знаете, говорят: если ты хочешь рассмешить Бога, расскажи ему о своих планах. А я смешить, поверьте, Бога не хочу. — В большинстве случаев вы выбираете такие страстныероли, как Медея. Не устаете? Все-таки вы и сама по себе темпераментный человек. — Конечно, устаю, как и любое живое существо. Но когда идет «Медея» (спектакль режиссера Михаила Цитриняка по пьесе Жана Ануя, главные роли исполняют Юлия Рутберг и Григорий Антипенко — прим. «ВМ»), это не только затраты. Зал возвращает те эмоции, которые ты выплескиваешь. А когда хорошо играешь, публика отдает их сторицей. Наша профессия прекрасна тем, что можно какие-то вещи, накопленные с годами или случившиеся недавно, выплеснуть, освободиться от них. Поэтому для меня это не наказание, «Медея» — один из самых важных спектаклей в жизни. — И вот вы после такого тяжелейшего, в смысле энергетических затрат, отыгранного спектакля, приходите домой. Но ведь наверняка уже ни на что не остается сил, в том числе и на общение с близкими? — Это по первости было, потому что материал очень тяжелый. Но существует, как у спортсменов, накачанность . Вначале человек может поднять только два килограмма, потом поднимает гирю в 20, потом штангу... И дело не в том, сколько ты весишь, а в адаптации души, нервной системы. Я уже привыкла. В прошлом сезоне мы сыграли 200-й спектакль, сейчас их уже 208. — Вашу героиню публично распинают, унижают... Наверняка мой вопрос покажется вам наивным, но... Вы в этот момент некоторого чувства неловкости не испытываете? — Ну что вы?! Христа тоже распинали, но я не думаю, что ему было стыдно. Когда человека распинают, тем более что с Медеей обращаются так, забывая, что она женщина, — это один из самых эмоциональных моментов. Во время этой сцены в зале наступает полная тишина — зрители переживают сострадание, боль. Некоторые из них позже признавались, что даже хотели встать и вступиться. Очень важно сегодня пробуждать в аудитории подлинные эмоции. Театр не должен только ублажать и веселить, он не подписывался в этом смысле быть обслуживающим персоналом. — Вы всегда тепло отзывались о своем учителе Петре Наумовиче Фоменко. Он, по сути, умер в тот же год, буквально за месяц до вашего награждения за лучшую женскую роль в «Медее»... — Петр Наумович был бы рад за меня. Он был для меня очень важным человеком, я всегда сообщала ему о своих радостях. Да, я действительно считаю его своим учителем, хотя никогда у него не училась, играла в двух его спектаклях. До профессиональной актрисы и человека-бойца на сцене дошлифовал меня он. И стал для меня... режиссерской симфонией, дальше уже не было страшно. — В детстве сын Григорий вами восхищался. Как сейчас на вас смотрят внуки? Пойдут по вашим стопам? — Они очень любят ходить ко мне на спектакли и просто посещать театр. А пойдут ли они по моим стопам? Вы подождите, Грише исполнилось только восемь, а Николечке — шесть с половиной. Но они творцы. Внук сидит и вырезает из бумаги кукольные театры. А внучка потрясающе рисует и очень хорошо лепит. — Вы уже 34 года играете в Театре Вахтангова, но постоянно возвращаетесь к сериалам. Я насчитала, что из более 100 ролей 51 — это сериалы. Почему? — Я работаю там, куда меня приглашают. С удовольствием бы поменяла местами эти цифры, но актерская профессия заключается в том, что ты не всегда выбираешь. Хотя, знаете, сериалы «Мотыльки» и «Марьина Роща-2» — совершенно потрясающие работы. Также замечательным был «Доктор Тырса». Есть такие любимые, значимые роли, и я не провожу никакого водораздела. Точно так же, как не делаю его между профессиональным государственным и профессиональным антрепризным театрами. — А почему вас почти нет в военных фильмах? — У меня душевная травма из-за того, что я сыграла только в одном военном сериале, «Диверсанте». Я бы очень хотела сняться в военном фильме, мечтаю это сделать, потому что это мой внутренний долг перед моими родителями, дедушками и бабушками. Поэтому, если бы мне сейчас предлагали выбирать картины, я бы прежде всего выбрала эту тему. — Юлия Ильинична, поздравляем вас с красивой датой. Желаем вам здоровья, побыстрее войти в рабочую колею после самоизоляции и продолжать радовать зрителей и себя новыми интересными ролями. — Я тоже желаю всем прежде всего здоровья и свежих эмоций. Мне кажется, творчество в любой профессии, когда человек делает работу с удовольствием и полными силами, — это период возможного расцвета. Поэтому я очень надеюсь, что когда откроются театры, снова будет расцвет! Читайте также: Актриса Ольга Дибцева: В день родов собиралась идти на новогодний корпоратив
