Что делает экшн-сериал «Игры на выживание» таким актуальным
Прилетают из России в Узбекистан фотограф, актер, зумер, адвокат, блогер, врач, фрилансер и бывшая зэчка. Нет, это вовсе не последствия объявления в стране мобилизации, а сюжет второго сезона «Игры на выживание», главного сурвайвал-хоррора на отечественном телевидении последних нескольких лет. Сериал онлайн-платформы Premier, шоураннером которого в новой части единолично выступил режиссер Карен Оганесян, повышает ставки — сама игра переносится в Среднюю Азию, а замешаны в ней оказываются уже, кажется, целые государства. «Лента.ру» рассказывает, что прославило первый сезон «Игры на выживание» и что делает уникальным его продолжение.
Прошел год после того, как съемочная группа и участники экстремального реалити-шоу «Выживший» погибли в авиакатастрофе на пути к съемочной площадке — по крайней мере именно в такой версии сумели убедить общественность таинственные создатели жестокого проекта. Правду — что участников на самом деле вынуждали убивать друг друга на потеху анонимным зрителям — знает единственный выживший, фотограф Николай Суббота (Владимир Веревочкин), «прошедший на второй уровень» игры, которая, по всей видимости, продолжает вестись строго по незримому плану. Вот и новая партия участников (по большей части состоящая из родственников погибших) вылетает из Москвы в степи Узбекистана, чтобы побороться за приз в миллион евро.
Суббота, однако, под дудочку кровожадных шоураннеров плясать не намерен и пытается во что бы то ни стало им помешать. Чтобы остановить игру, он объединяется с прокурором Левоном Багрикяном (Самвел Мужикян), отцом погибшего участника «Выжившего». Однако даже сотрудники силовых структур, оказавшись за границей, кажется, не в силах противостоять кукловодам — или же Суббота теперь тоже играет по их правилам?
Сюжетные повороты — ключевая особенность первого сезона «Игры на выживание», разгонявшая в остальном весьма вялотекущий (хотя и насыщенный жестоким экшеном) триллер. Герои срывали друг с друга и с себя маски, экстремальные ситуации оказывались постановками, а безопасные на первый взгляд места по щелчку пальцев превращались в смертельные ловушки. Мир «Игры на выживание» оказывался крайне параноидальным — в нем нельзя верить не только словам, но даже собственным глазам. Число таких сюжетных твистов на минуту хронометража порой зашкаливало настолько, что шоу в определенные моменты напоминало уже не «Остаться в живых», с которым первый сезон сравнивал каждый второй критик, а с чрезмерным во всех смыслах гонконгским супербоевиком «Ударная волна 2» Германа Яу.
«Игра на выживание», впрочем, если в чем и оказывается по-настоящему чрезмерна, так это в накале страстей между своими героями — в диалогах собеседника не посылал на три или на пять букв только ленивый, споры быстро перерастали в вопли с отборной бранью, а конфликты заканчивались пролитой кровью. Среди всех этих склок и жестоких расправ нашлось место и для раскрытия персонажей — и не столько в диалогах, сколько как раз-таки в экстремальных ситуациях, в которые бедолаги регулярно помещались.
«Эксперимент призван вывести вас из зоны комфорта, показать, какие вы настоящие», — заявляет в одном из флешбэков ведущий игры Игорь Верник (появляющийся здесь вовсе не в камео, а играющий вымышленную версию себя — и не раз заслуживший звание самого харизматичного антагониста шоу). Фраза, чего уж говорить, пророческая — «Игра на выживание» нещадно экспериментирует с психологией персонажей, ансамбль которых, как и в первом сезоне, представляет собой срез российского общества.
Дебютная часть «Игры на выживание» оказалась успешной (вторая серия так и вовсе стала лидером по просмотрам в России) в том числе из-за того, что возведенное в абсолют трикстерство позволяло шоураннерам отрываться на полную катушку, вплоть до организации локального зомби-апокалипсиса. Шоу в принципе представляло собой плотно сбитое жанровое попурри — персонажей из эпизода в эпизод швыряло то в суровую сибирскую тайгу с волками, то в деревню к мрачным каннибалам, то в клаустрофобные пыточные камеры, то в постапокалиптические развалины, то в модные лофты в московских небоскребах — серии отличались друг от друга по стилю, темпу и атмосфере так разительно, что могли бы с легкостью принадлежать разным сериалам.
Новый сезон берет куда более ровный жанровый путь — на первый взгляд перед нами энергичный экшен-триллер. Причина такого решения легко проглядывается — едва ли то нагромождение сюжетных поворотов из дебютной части могло сработать повторно с тем же успехом. В конце-концов если ставить твисты главным сюжетным двигателем, то они должны становиться все масштабнее и невероятнее, и шоу быстро перешло бы границу между насыщенным боевиком и абсурдистским балаганом. Впрочем, не сказать, что от последнего в новой части «Игры на выживание» совсем уж ничего нет.
«Я не понимаю, что происходит!» — за первые три эпизода второго сезона персонажи прокричат эту фразу не раз и не два
Порой хочется издать некий возглас солидарности с ними. Однако как мы знаем уже по дебютной части «Игры на выживание», не все так просто. Любые сомнения компенсируются ударным экшеном и совсем не игровой кровожадностью, объяснять (и тем самым оправдывать) которую было бы по меньшей мере лицемерием — насилие, в конце концов, всегда было и остается явлением иррациональным.
Кровожадность, постоянная ругань и атмосфера тотального недоверия — все это хорошо характеризует не только «Игру на выживание». Слишком уж легко здесь провести параллель с куда более реалистичными проектами российского телевидения — проглядывается она, возможно, и без желания на то создателей, но в нынешних обстоятельствах оно и не требуется. И очевидно, что с такой удачно подобранной структурой и актуальным лейтмотивом «Игра на выживание» сможет просуществовать еще много сезонов — по крайней мере пока зрители продолжают поглощать по ТВ куда более кровожадные продукты. Например, новости.
«Игра на выживание» выходит на ТНТ и в онлайн-кинотеатре Premier с 6 октября